Русская Америка: слава и позор
Шрифт:
В западноевропейских хрониках вроде бы нет упоминаний о тамошних моряках, погибших в устье Амура. Но, во-первых, погибшие отчетов не пишут, во-вторых, и в Европе сохранились далеко не все архивы. Ну а в-третьих, бюрократии там было не меньше, и в пыльных архивных недрах иные отчеты и описания путешествий терялись с тем же успехом, погружаясь в забытье на сотни лет…
Спафарию нет оснований не доверять — человек серьезный. Выходит, во времена Алексея Михайловича некие оставшиеся неизвестными европейские смельчаки попытались изучать берега Охотского моря, где и погибли.
А в 1670 г. российские книжники познакомились с обширным трудом, который в исторической науке именуется без затей: «Космография 1670». Некий оставшийся неизвестным ученый россиянин перевел несколько европейских книг: атласы Меркатора и Ортелиуса, «Путешествие» Марко Поло и «Хроники» польского историка XVI века Вельского. Объединил их и, несомненно, будучи монахом, дополнил богословскими рассуждениями. Получилось нечто вроде обширной энциклопедии «всего света», пользовавшейся в те времена большим успехом среди грамотного народа.
Так вот, о Японии написано следующее: «Япан-остров отделен от Хинского царства на 60 испанских леук. А в леуке по три версты. От Новой Испании, то есть от Западной Индии -150 леук… На востоке протягивается к Новой Испании…»
Хинское царство — это старое русское наименование Китая. Таким образом, книжники того времени должны были прекрасно знать, что от Японии до Мексики — всего-то четыреста пятьдесят верст (на самом деле, конечно, гораздо больше, но ведь Новая Испания упомянута и названа!)
И наконец, на Камчатке в 1697–1699 годах проводил исследования сибирский казак Владимир Атласов. Будучи приказчиком в Анадырском остроге, он на личные (опять!) деньги собрал отряд из 60 казаков и 60 юкагиров и отправился через Корякский хребет. За два года странствий Атласов собрал немало пушнины, основал несколько острогов, привел в российское подданство практически всю Камчатку, встречался с обитавшими на Курильских островах бородатыми айнами (которых первым обнаружил еще Тарас Стадухин). Будучи человеком, что греха таить, необразованным, он тем не менее составил обширнейший отчет, который специалисты считают самым обширным и содержательным трудом от времен Ермака до… середины XVIII столетия. Даже Беринг столь подробных отчетов не оставил. В труде Атласова — масса ценнейших этнографических и географических сведений, и не зря его именем названы бухта и вулкан на Курильских островах.
Но, главное! Именно в «скаске» Атласова, записанной с его слов в Москве в 1701 г., есть прямые и недвусмысленные указания на Аляску. Атласов сообщил, что напротив Чукотского носа «есть остров, а с того острова зимою как море замерзает приходят иноземцы, говорят своим языком и приносят соболя худые, подобно зверю хорьку, и тех соболей он, Володимер, видел. А хвосты у тех соболей длиною с четверть аршина с полосками поперечными черными и красными».
Этот «остров» мог быть только Аляской, и ничем другим. «Худые соболя», похожие на «зверя хорька» — американские еноты, описание к ним подходит идеально.
«Скаска»
Когда Атласов диктовал в Москве свои «скаски», уже наступил восемнадцатый век — как и предыдущие столетия, отмеченный неистребимой жаждой к путешествиям, географическим открытиям, поиску новых земель. В опасные странствия пускались все — Атласов, между прочим, обнаружил у камчадалов некоего пленника, потерпевшего кораблекрушение у тамошних берегов. Интересный был пленник: по описанию Атласова, «по-доблет кабы гречанин: сухощав, ус невелик, волосом черн». В другом месте Атласов, так и неведомо осталось почему, именует незнакомца «индейцем из Узакинского государства».
На каком языке пленник изъясняется, не понимал ни Атласов, ни тем более камчадалы. Однако, одержимый чистейшей воды научным любопытством, Атласов этого «гречанина» забрал с собой в дальнейшие странствия. Путешествуя с казаками, «узакинский индеец» навострился говорить по-русски и наконец-то рассказал, кто он и откуда, какого роду-племени.
Оказалось, никакой не индеец, а натуральнейший японец по имени Денбей из города Осаки. Атласов его привез с собой в Москву, где в Сибирском приказе подробнейшим образом записали со слов Денбея массу интересного о жизни тогдашней Японии («денбейская скаска» тоже сохранилась).
Напоминаю, происходило это в 1701 г. На престоле уже сидел государь Петр Алексеевич, сгусток энергии (сплошь и рядом — самой дурковатой).
И с приходом нового столетия, а также нового царя-государя в истории открытия Русской Америки открывается новая страница. Наступают новые, бурные времена…
Глава вторая ОТ ПЕТРА ДО ПАВЛА
Итак, к Денбею подступили с перьями и чернильницами дьяки и подьячие Сибирского приказа. Поскольку это был первый японец, какого узрели в России за все времена ее существования, можно представить, с каким интересом его слушали — не по долгу службы, а из понятного любопытства.
Японец, научившийся русскому за время странствий с казаками, и в самом деле рассказал массу интересного. Плыл он вовсе не в «Индию» — это поначалу Атласов ошибся по созвучию. Плыл Денбей в Иеддо (нынешний город Токио). Морской караван принадлежал некоему купцу — тридцать суденышек по тридцать метров длиной каждое. Везли рис, рисовую водку в бочках, сахар, ткани, фарфоровую посуду, железо. Налетел шторм, кораблики разбросало. Тот, на котором плыл Денбей, носило по морю шесть месяцев, потом выбросило на западный берег Камчатки — посмотрите по карте, сущая одиссея!