Русская артиллерия(От Московской Руси до наших дней)
Шрифт:
Русские артиллеристы работали с огромной самоотверженностью. Не обращая внимания на изнуряющую жару, на усталость, на отчаянную стрельбу японцев, артиллеристы по команде выбегали из своих ровиков, таскали тяжелые лотки с патронами, быстро заряжали орудия и посылали снаряд за снарядом.
В умелых руках скорострельная пушка показала все свои превосходные качества.
Особенно опасной была работа сигнальщиков-наблюдателей. Вот стоит такой артиллерист на скате горы. Его белая рубаха отчетливо выделяется на коричневом фоне горы, представляя хорошую цель для японцев. Надо было обладать беззаветной храбростью и стойкостью русского солдата, чтобы стоять так под огнем противника и
Несмотря на то что у японцев орудий было втрое больше, русская артиллерия одержала над ними победу. Войска благодаря блестящему действию своей артиллерии фактически выиграли бой под Ташичао. Но высшее командование в этом бою, как и во многих других боях войны 1904–1905 гг., показало свою полную неспособность руководить военными действиями. Несмотря на решительный успех русских, 1-му Сибирскому корпусу было приказано отступить.
Майор германского генерального штаба Лютвиц, находившийся при японской армии, писал в своих донесениях: «Во время последнего движения к северу 2-я японская армия встретила сопротивление около Ташичао, где части 1-го и 4-го Сибирских корпусов заняли укрепленную позицию, тянувшуюся на 7 километров. На этой позиции укрепления были прекрасно применены к местности и так искусно замаскированы, что атакующие не могли обнаружить их издали. Еще большей неожиданностью было для японцев, когда русские открыли артиллерийский огонь. Их батареи были расположены не на гребнях, а занимали закрытые позиции. Вследствие этого японцы не могли использовать свое тройное превосходство в артиллерии. Нащупать противника оказалось невозможным, а сами японцы несли серьезные потери и должны были отказаться от атаки пехотой».
Новейшие методы артиллерийской стрельбы применял и полковник Слюсаренко.
Он командовал артиллерийским дивизионом. Действия этого дивизиона во время известного сражения под Ляояном, 17 и 18 августа 1904 г., навсегда вписали славную страницу в историю русской артиллерии.
Вместе со своим дивизионом полковник Слюсаренко прибыл под Ляоян 16 августа. В полночь он получил приказ: «Занять к рассвету такую позицию, которая давала бы возможность поддержать артиллерию 3-го стрелкового корпуса и бить противника перед фронтом этого корпуса».
Слюсаренко сначала внимательно изучил местность по карте, а потом поехал на личную рекогносцировку. Места для батарей были выбраны ночью и в целях скрытности орудия стали на свои позиции до рассвета.
Рано утром 17 августа японцы открыли сильный огонь по 4-й батарее 3-й Восточносибирской артиллерийской бригады. Эта батарея была расположена за гребнем одной из высот, помеченной на картах буквой С. Полковник Слюсаренко поспешил занять свой наблюдательный пункт на этой высоте. Вот как рассказывал об этом моменте Слюсаренко в одном из личных писем:
«Я тотчас же, захватив угломер, флаги и прочее, поскакал со своими разведчиками к подошве высоты С, спешился и начал взбираться, цепляясь руками за камни, к месту, избранному мной для наблюдения. Это место было у левого края горы, за искусственно насыпанной китайской могилкой из камня и земли, торчавшей, как вышка, метра на три над гребнем горы. Единственной думой в это время у меня было: неужели же я опять не увижу японцев и нас опять будут громить невидимые батареи? Но когда я добрался до верху и приостановился, чтобы перевести дух и набраться храбрости перебежать открытое и теперь сильно обстреливаемое место на плоской вершине до китайской могилы, я, подобно охотнику, взобравшемуся на гору и увидавшему вместо одного козла целое стадо, был радостно поражен необыкновенным для меня зрелищем; вершины А, В и С были в пыли,
Слюсаренко решил направить огонь своих двух батарей на первую обнаруженную им японскую батарею. Искусно пользуясь угломером и сигнализацией флагами, он сделал это довольно легко. Короткая пристрелка, потом огонь на поражение, и через двадцать минут японская батарея вышла из строя, несмотря на то что у противника было 24 орудия, а у Слюсаренко только 16.
С помощью угломера он перенес огонь на другую батарею противника. Ее участь была также решена весьма быстро: она прекратила огонь.
Благодаря этому маневру вновь ожила 4-я батарея 3-й Восточносибирской артиллерийской бригады. Она присоединила свой огонь к дивизиону Слюсаренко, и совместными усилиями была быстро подавлена третья батарея японцев.
Таким образом, были заглушены все японские батареи, находившиеся перед фронтом 3-го стрелкового корпуса. Дивизион Слюсаренко прекрасно выполнил поставленную перед ним боевую задачу.
Но вот полковник Слюсаренко увидел в бинокль, как японские солдаты, сначала поодиночке и низко пригибаясь, а потом все смелее, стали перебегать из-за горы в гаолян, который рос на склоне, обращенном к русским войскам. Видимо, японская пехота готовилась к атаке. Но Слюсаренко не торопился открывать по ней огонь. С огромной выдержкой он ждал почти целый час, пока в гаоляне не скопилось уже очень большое количество японских солдат. Только тогда Слюсаренко неожиданно направил туда беглый огонь своей 2-й батареи. Японцы бросились из гаоляна вперед, но попали под убийственный огонь русских стрелков. Они бросились обратно в гаолян, но и тут не нашли спасения: орудия Слюсаренко вели по ним меткую стрельбу.
Полковник Слюсаренко чрезвычайно удачно выбрал позиции для своих орудий и тщательно их замаскировал. Все попытки противника найти русские батареи оказались напрасными, несмотря на то что дивизион Слюсаренко выпустил в тот день более 5 тысяч снарядов. Не могли японцы найти местоположение русских батарей и на следующий день. За два дня боя, 17 и 18 августа, славный дивизион Слюсаренко не потерял ни одного бойца, только два артиллериста были легко ранены.
Полковник Слюсаренко такими словами закончил свое письмо, в котором он описывал бои под Ляояном:
«Все еще нахожусь в одурении от похвал по поводу блестящих действий и в обворожении от угломера, уровня и флагов».
Каким контрастом звучат эти бодрые слова по сравнению с унылым тоном одного из предыдущих писем Слюсаренко:
«Описывать бои 13, 15 и 16 августа не буду, они бесцветны, артиллерия в них употреблялась на тех же основаниях, как в прежнее, старое, доброе время, когда старались поставить ее повыше, чтобы она из прицела могла все видеть и все обстреливать. Тут приходилось воевать не только с японцами, но и с нашими дураками, решительно не хотевшими понять нашей стрельбы по угломеру и с закрытых позиций».
Пащенко и Слюсаренко произвели целый переворот в тактике русской артиллерии.
Они заставили даже самых ярых консерваторов-артиллеристов отступить от своих старых и уже негодных правил.
Вот как оценивал заслуги Пащенко и Слюсаренко их учитель С.Г. Беляев — лучший теоретик и тактик артиллерии того времени:
«В дальнейшем течении кампании, начиная с осенних боев на реке Шахэ и до конца войны, наша артиллерия дала еще много примеров успешного применения закрытых позиций и закрытой стрельбы. Можно даже сказать, что в этот период кампании наша артиллерия стремилась применить преимущественно закрытые позиции.