Русская фантастика 2010
Шрифт:
— Огонь в Кольдене распространяется на север. Есть опасность, что пожар затронет исторический лес Рансвельд. Ситуация осложняется нехваткой воды. Пожарные самолеты вынуждены летать за триста километров, чтобы зачерпнуть из обмелевшего…
Пламя взвивалось, пожирая деревья, превращая их в черные скелеты. Оно заполняло весь экран. Энгеран вновь повернулся к окну:
— Кругом вода, а мы горим. Какая глупая смерть!..
— Я запасливая, — Муха шла на подмогу с десятилитровой бутылью из-под минералки. — Все-таки, о чем будет твой ударный
— Могильник, — таинственно молвил Энгеран. — Могильник в парке. Там происходят жуткие вещи. Древнее зло расползается из вскрытого холма. Наш старый национальный мертвец даст фору любому гухьяку. Днем они покоятся в земле, а ночью восстают и движутся на запах и тепло живых тел. Перед ними сами открываются двери, слышны только скрипучие костлявые шаги. Ты спишь, твой сон тревожен, душно. В прихожей раздается странный шорох. Все замки сдались, едва тень дунула на них своим леденящим дыханием…
— Ласса? Йонсен? — переспросил долговязый малый в шортах, глядя на заводь.
Похоже, он был завсегдатаем террасы, где продавали пиво, орешки и соленые сухарики. Энгеран умел отслеживать людей, которые прижились на каком-то месте города, пустили корни, тихонько сосут пивко и информацию. Главное, развязать им языки, тут и польется первосортный материал.
— Да, высокая девушка с классной фигурой. Приезжая, с Южных территорий.
— Такой не было, — буркнул плотный бородатый малый, почесав заросшую волосами грудь. — Мы тут всех знаем.
— Кажется, какая-то кобыла ходила, — беспечно бросил анундак, благоухающий пьяной полынью. Африкос с колокольчиками на косичках тоже был своим на террасе и удобно вписывался в злачное местечко.
Энгеран поймал быстрый и злой — даже угрожающий — взгляд долговязого, брошенный на анундака, хотя выражение лица у парня в шортах почти не изменилось.
— Их много бродит! — подмигнул африкос, дав понять, что намек понят. — Разные славные телки.
— Да, — подтвердил долговязый, изучая далекий берег. — Есть кого уложить.
— Жаль, — сказал журналист. — Меня просили передать ей деньги…
— Сколько? — твердо и прямо взглянул долговязый. — Меньше чем за сотню я со стула не встаю.
— Полтораста, — набавил Энгеран, чувствуя, что рыбка клюнула.
— Прогуляемся, — не предложил, а скорее приказал завсегдатай в шортах, поднимаясь.
— Не лез бы ты… — уныло начал бородач, но долговязый цыкнул на него:
— Заткнись.
Отошли недалеко — в ближайшее каффи, где было жарче, но уютней и не так людно.
— Деньги вперед, иначе разговора не будет, — сразу приступил к делу долговязый. — Для легавого ты чересчур бойкий. Откуда?
— Пресса.
— У Лассы был парень. — Долговязый
— Успех.
— Не будет. Читал про дайверов, которые под винт попали?
— Есть другая версия — без винта?
— А кто тебе скажет?.. Нырни, узнаешь. Глетская заводь — паршивый омут. Я… — начал было долговязый и осекся. — Не оглядывайся, — быстро шепнул он, склонившись к столу.
Энгеран слышал — вошли двое, иностранцы. Они громко говорили между собой, потом один с сильным акцентом спросил бутылку лимонада.
— За тобой шли? — недовольно спросил долговязый, когда чужие покинули каффи. — Хвост заметил?.. Старайся не отсвечивать. И не шныряй у дебаркадеров. Лучше встретимся в городе.
Жители Висельного берега считали себя островитянами, а все, что за каналами, — Большой землей, материком, хотя их отделял от Маэна только широкий мост.
— Арто следил за «Голакалой»? — напрямик спросил Энгеран, не торопясь разрывать полезный контакт.
— Зачем? — лживо улыбнулся долговязый. — «Голакала» — это пряности, органик-продукты, модные вещички. А Ласси… да, умная была деваха. С учеными водилась. Наши смеялись — что за наука, рыбок линейкой обмерять, их жарить надо. Она записывала…
— На камеру? На телефон? — Энгеран нажимал.
— Не в курсе. Но блокнот вела. Сейчас пишут на клавишах, а она по старинке…
— Он у тебя, — наугад сказал репортер и тотчас понял, что попал в десятку. Слишком равнодушно долговязый воспринял эту фразу.
— На меня не ссылаться, — начал ставить условия информатор, в точности как раньше медсестра. — Ни имени, ни фото, вообще никак. А если продашь… Здесь народ резкий, мы болтунов не любим.
— Сколько за блокнот?
— Ничего. Я обожаю денежки, но Ласси… Знаешь, я ее хотел. И не мог. Слишком она хороша для такого, как я. Ни за что девку засадили, она в своем уме. Мне за нее обидно. Если вытащишь из Бордена, я твой должник.
— Что произошло тогда, в июне?
— По-честному? Не знаю и знать не желаю. Мне нравится вести свои дела, пить пиво, тусоваться с висельниками. Пожить бы так еще лет тридцать. Но чтобы завтра нырнуть и не всплыть?..
— Ты ведь читал блокнот.
— Ну и что? Вот я суну тебе книжку по электронике — ты много там поймешь? Надо быть спецом или говорить на их языке, чтоб разобраться.
Они условились о встрече и расстались.
Возвращаясь к станции метро, Энгеран невольно выполнял инструкции из пособия «Если за вами следят». Возбужденно-вздернутое настроение сменилось тревожным, люди на улице стали казаться другими, их взгляды — косыми и враждебными. Чтобы заметить слежку, он прикинулся усталым — жара выматывает даже при простой ходьбе — и облокотился о перила моста, поводя головой то вправо, то влево.