Русская фантастика 2013_[сборник]
Шрифт:
— Продолжайте, — бросил я и, выудив из кармана мобильник, посмотрел на экран.
Картинка немного плыла, но даже в таком состоянии я смог узнать рожу Райса. Эту фотку мы сделали в тот самый день, когда подписали наш первый контракт, то есть почти два года назад. С тех пор Фил заметно потолстел, но я не собирался менять изображение в телефоне.
— Чего еще? — спросил я, поднеся трубку к уху.
— Ты где?
— В раю. Говори, чего надо, или я сброшу.
— Ладно… — сказал он.
И
— И что за шутки? — возмутился я. — Говори или отваливай!
— Мне тяжело тебе об этом сказать, Марти…
— Да давай, говори уже, не томи!
— Твой отец… он умер.
Мир вокруг замер.
— Что? — переспросил я, удивленно хлопая глазами.
— Сердечный приступ. Его обнаружил сосед. Он пришел занять немного сахара, а дверь оказалась открыта. Он толкнул ее и увидел твоего отца, лежащего в прихожей. Ну и…
Короткие гудки. Это я сбросил вызов.
— Уйдите, — сказал я тихо, но твердо.
Жанна услышала, подняла голову. Хлопнула по плечу Кармен:
— Эй, он ведь попросил!
— Что? — Секретарша посмотрела на нее, потом на меня. Взгляд был поистине безумный.
Я сел, на секунду замер, собираясь с силами, после чего оттолкнулся руками и спрыгнул на пол. Пройдя к тумбочке, я стал одеваться.
— Что случилось, Марти? — спросила Жанна.
Я покосился на нее и буркнул:
— Тебе-то какое дело?
— Просто интересуюсь, — пожала плечами она.
— Тебе платят не за это.
Отчего-то мне захотелось сделать ей больно. Может, так я надеялся отомстить миру, отнявшему у меня отца?
— Да, не за это, — неожиданно легко согласилась Жанна. — Ты прав.
Ее покорность меня взбесила. Зло сверкнув глазами, я спросил:
— В таком случае, может, вернешь мое мартини и травку? Тебе ведь платят только за секс, верно?
— Ты такой мелочный, малыш? — иронично выгнув бровь, спросила проститутка.
— Заткнись. Просто заткнись.
Она фыркнула и отвернулась. Я напялил рубашку и взял с тумбочки часы.
Любопытство взяло свое.
— Куда ты так спешишь? — снова пристала Жанна.
— Послушай, это уже не игра, — сказал я, повернувшись к ней. — Мне действительно не хочется с тобой что-то там обсуждать. Я вызвал тебя, чтобы потрахаться. Все. Теперь ты можешь идти.
— Ладно, хорошо. Тогда давай пятьсот баксов, и я пошла.
— О'кей. — Я открыл бумажник и, отсчитав пять купюр по сотне, швырнул их на диван. — Вот деньги. Ты можешь идти! Кармен!
— Она отрубилась.
— Черт… Ладно, придется запереть ее здесь. Пошли. На выход, мать твою!
— Ты стал грубым, — заметила Жанна, когда мы уже стояли в прихожей и обувались. — Даже жестоким.
— Возможно, — не поднимая взгляда от своих ботинок, ответил я.
— Куда же подевался тот стеснительный
— Мой отец умер, — буркнул я. — Сердечный приступ. Ему было всего сорок пять. Такой молодой…
— О. — Ее рука легла мне на плечо. — В таком случае прими мои соболезнования. Это очень тяжело, Марти, но я уверена, ты справишься и…
— Да что ты, мать твою, понимаешь? — Я сбросил ее руку и одарил проститутку негодующим взглядом. — Это ведь мой отец, а я… я не говорил с ним почти год. Он, видите ли, был обижен на меня за то, что я ушел из колледжа! А я думал, что он завидует моему успеху… Черт… Как же глупо все вышло!.. И как мне теперь ему обо всем этом сказать?..
Я едва не разревелся, словно маленький. Слезы уже просились наружу, но я сказал себе: «Не сейчас, не сегодня. Никогда — перед чужими людьми».
Отец учил не показывать свою слабость окружающим. Как бы ни было трудно, держи все в себе. Теперь папа стал символом своей теории — умер, так ничем особо не поделившись. Конечно, он не мог знать, сколько еще проживет, но мне-то от этого не легче. Его уже нет, как нет бабушки с дедушкой, как нет мамы. Но их ведь я знал гораздо хуже, чем отца…
Одна непослушная слеза все же показалась наружу. Я покосился на Жанну: увидела? Она отвернулась и вышла наружу.
Значит, да.
Ну, да и черт с ней, плевать на шлюху.
Это был ужасный день. Снег шел с самого утра, а ветер, этот паскудный мерзавец, свистел и швырялся белой пыльцой прямо в лицо.
И все же на кладбище собралось человек двадцать. Был там мой агент Райс, который и отца-то толком не знал; были соседи, с которыми папа не раз ругался из-за пустячных мелочей. Были коллеги по работе, с которыми отец время от времени завтракал, обедал, а порой даже говорил.
Удивительно, но с тех пор, как умерла моя мать, отец держался один — наверное, боялся снова потерять кого-то. Похоже, у него не было даже любовницы, хотя, конечно, об этом я мог только догадываться. Что, если она просто-напросто не пришла — потому что у ее мужа, скажем, день рождения? Не покинет же она в таком случае дом ради похорон?
Думаю, нет.
— Мы собрались здесь, чтобы проводить в последний путь Джеймса Мортимера Бугу. При жизни мистер Буга…
Я слушал речь священника краем уха. Все мое внимание было сосредоточено на отце. Он лежал в гробу с закрытыми глазами, сложенными на животе руками и аккуратно зализанными направо куцыми прядями. Можно было подумать, что он просто спит, если бы не мертвецкая бледность.