Русская фантастика 2014

Первушина Елена Владимировна

— Прошу вас, оставим Габу в покое! Мы у смертного одра… Хоть бы Ремер зашёл, осмотрел!

— Я трижды посылал за доктором. — Ван-дер-Гехт окутался дымком. — Его клистирное величество застряло в лазарете. Поит дырявых солдат перманганатом калия. Ремер уверен, будто кое-кого вылечит. Лок-шин для него — пустая трата времени. «Эта зараза людям не передаётся», — вот как он сказал.

Иевлев только усмехнулся:

— Немец-лекарь, из-под Кузнецкого моста аптекарь… Сам же тут руками разводил: «И какая муха его укусила?»

— Положимся на медикуса. Ремер выслушал часть

курса в университете, имеет понятие о дизентерии, ранах и ампутациях… Эй, бой! — зычно позвал Ван-дер-Гехт. — Бегом на кухню! Пусть ужин принесут сюда.

— Рите, вы способны забыть о еде?.. Помнится, вы спокойно лопали под обстрелом бошей, а они шпарили из тяжёлых гаубиц.

— Мой любезный Деметрий Николаевитш, матушка говорила мне: «Ритци, самое главное — вовремя кушать». Я исполняю золотой матушкин наказ.

Кир подумал: «Ритци, зачем мамаша не прочла тебе рацею о том, как вредно убивать своих любовниц? Тогда не пришлось бы драпать из Голландии».

— Я что хочу сказать — не подпускать близко. Сейчас начнётся, — бормотал Яша. — Вон оно, в поле скачет. Рядом, совсем рядом. Взвилось… Открыть огонь. Короткими очередями!

— Как он там? — крикнули из-за перегородки.

— Бредит! — ответил Кир, перебирая бумаги Локшина.

Опасаясь вездесущих термитов и тропической сырости, Яшка держал документы в плотно закрытом жестяном футляре.

Что тут? Паспорт с подписью русского консула, офицерский аттестат, справки о ранениях, об учёбе в университете, контракт о найме, потрёпанная записная книжка, письма из дома, фотографии… Надо сдать батальонному канцеляристу.

Извлёк две изжелта-белых полоски с каллиграфическими надписями; прописные буквы были золотыми. Должно быть, это и есть камеи — амулеты с текстами каббалы. Помял пальцами — кожа! вроде тонкой замши…

«Он их прятал, стеснялся. А я чем лучше? Ни постов, ни праздников… Только крест на шее да псалом «Живые помощи» в кармане».

Жирная муха синего цвета пожужжала и села на подушку. Яша заметался, задыхаясь:

— Вижу! Сволочь… Думаешь, взял?.. Не на того напал. Везде достану. Дай мне выйти, я тебя съем. В клочья порву.

Кир взмахнул рукой, метясь захлопнуть муху в кулаке и раздавить. Эх, промазал! Но хоть отогнал. Рано ей целоваться с Яшкой.

Среди бумаг нашлась рукописная инструкция о том, как следует хоронить оберлейтенанта Локшина. Яша настрочил её со здоровым цинизмом человека, досыта хлебнувшего войны, но за строками читалась искренняя забота о собственном погребении. Если ты воюешь, эта процедура может случиться когда угодно.

— Кир? Артанов, это ты? — Яша слепо искал лицом, едва приподняв голову от подушки. — Кто здесь?

— Я это, я… — Кир ласково разгладил ему волосы. Сердце сжалось: «Плохо дело. Бабушка-покойница тоже перед концом в разум пришла — словно проститься хотела».

— Я что хочу сказать — фрайнт [5] , побудь со мной. Умру сейчас. Не подпускай никого… Мне собраться надо. Плохо вижу… Темно. Уже вечер?

— Почти. — Кир оглянулся на оконце в парусиновой стене. Солнечный свет

багровел на глазах. В тропиках светило не садится, а буквально рушится с небес, а ночь не наползает медленно, как бывало дома, а вспыхивает мраком, погружая мир в чернильную тьму.

5

Друг (идиш).

— Мухи, — прохрипел Яша, запрокидывая лицо. — Гони их к чёрту. Налетели, лезут… Кыш. Прочь. Дышать… Нечем… Где выход? Адонай инком дамо.. [6]

— К дождю, — глупо заметил Кир, озирая матерчатый потолок, под которым тёмными пятнышками вились вестницы смерти. — Они от дождя прячутся.

Яша только вздохнул в ответ — и всё.

Бросив взгляд на лежащего, Кир понял: пора приступать к выполнению инструкции. Здесь, вблизи от экватора, покойники тухнут с поразительной быстротой. Нездоровые места! Раны загнивают на глазах, вода в кожухе пулемёта вскипает через три минуты. Яшина просьба: «Заройте как можно скорее, в тот же день» — была весьма уместна.

6

Господь взыщет кровь (ивр.).

— Готов! — громко известил товарищей Кир.

— Пресвятые дьяволы! — жизнерадостно выругался голландец, пуская в ход бубнового туза. — Господа, давайте доиграем кон.

— Он оставил записку, как и что делать, — доложил чуть позже Кир собравшимся у койки.

— Лишь бы дождь не зарядил, — молвил Иевлев, постукивая папиросой по сгибу пальца. — Не забуду, как Костю Нордштейна закапывали. Воды в яму налило — по пояс. Казалось, мы его вплавь по волнам пускаем. Я велел неграм вычёрпывать из могилы вёдрами. И всё равно гроб плюхнул, как в болото.

— По записке, следует похоронить без гроба. — Кир сверился с бумагой.

— Отлично! — возрадовался Ван-дер-Гехт. — Плотник не понадобится.

— Сперва обмыть. Требуются единоверцы.

— Где их взять?.. — Иевлев пустил дым в сторону лампы. — Мы тут все одной веры — солдатской. Считайте эту заповедь исполненной. Дальше.

— Нужен саван. Чем проще, тем лучше.

— Котельников, возьмите у чёрных тент. Он полотняный и довольно чистый.

— …и прочитать пару молитв. Тексты приведены по-русски.

— Яша знал, кому поручал. До неба дойдёт на любом языке. Артанов, возьмётесь? — спросил гауптман у Кира.

— Пожалуй, Дмитрий Николаевич.

Первую из молитв полагалось прочесть до выноса тела. Снаружи, вдали от палатки покрикивал командир туземных стрелков: «Р-р-разобрали лопаты! Па-а-астроились! Шаго-о-ом…»

Кир декламировал:

— О Боже, преисполненный милосердия, обитающий в заоблачных высях! Пусть вознесётся на крыльях Шхины, в полной безмятежности, к небесным высотам, где обитают святые и чистые, сияющие, как свет лазури, душа Яакова сына Йехуды, ушедшего в иной мир…