"Русская Ганза". Жизнь Немецкого подворья в Новгороде, 1346–1521 годы
Шрифт:
Предисловие
В ливонской хронике начала XVI века мы встречаем следующее повествование: «Некогда купцы торгового сообщества так называемой немецкой Ганзы или 73 городов, основывали стапеля и конторы, чтобы иметь возможность пользоваться чрезвычайно большими вольностями и привилегиями. Одна контора в настоящее время располагается в Брюгге во Фландрии, вторая в Лондоне в Англии, третья в Бергене в Норвегии. То же самое было устроено и в Великом Новгороде в России, так как обыкновенно все дорогостоящие меха, а именно, соболя, куницы, выдры, белок, горностаев, ласки, а также множество воска и других дорогих товаров доставлялись туда, а уж потом через Ливонию в немецкие и прочие земли, чтобы путем [подобных] сношений возрастало благоденствие всех стран, городов и людей» [1] . Автор этих строк не погрешил против истины, поскольку вплоть до XVI века Немецкое подворье в Великом Новгороде, одна из четырех контор сообщества торговых городов Балтийского региона, известного как Ганза, являло собой сосредоточение его деловой активности в пределах русских земель. Центром подворья была католическая церковь святого Петра, и потому ганзейцы именовали его Петровым двором или просто Святым Петром. Большинство содержащихся в этом издании ганзейских посланий отмечено репликой «Дано с печатью Святого Петра», которая безошибочно подтверждает их принадлежность к документации новгородского Немецкого подворья.
1
Eynne Schonne Hystorie van vunderlyken gescheffthen der herren tho Lyfflanth myth den russen unde tartaren // Archiv fur die Geschichte Liv-, Est- und Kurlands. 1861. Bd. 8. Hf. 2. S. 138.
Торговля Ганзы с Русью всегда обладала ярко выраженным своеобразием, отличавшим ее от прочих направлений ганзейского товарообмена, что, собственно, и дает нам основание говорить о «Русской Ганзе», характер развития и типологические особенности которой историческая наука, думается, раскрыла еще далеко не полностью. Немецкое подворье остается в фокусе внимания современных исследователей, которые продолжают изучать его жизнедеятельность в контексте величественной и во многом трагической судьбы Господина Великого Новгорода. Еще в «эпоху викингов» (IX–XI века), отмеченную бурным развитием международной торговли, начинается его превращение в один из крупнейших центров балтийского товарообмена, в богатую и влиятельную «волховскую монополию», привлекавшую заморское купечество перспективой получения высоких прибылей от торговли ценными мехами, воском и прочей продукцией лесных промыслов, в избытке поступавшей на западноевропейский рынок из русских земель. Расширение торговых контактов Новгорода с Западной Европой в XII веке привело к появлению в нем иноземных подворий — сначала Готского, предназначенного для проживания купцов с острова Готланд, а затем и Немецкого, где находили пристанище «гости» из Северной Германии и близлежащей Ливонии. Наибольшего расцвета Немецкое подворье достигло XIV — первой половине XV века, когда новгородская «вечевая республика» находилась на пике своего подъема давая основание присказке «кто против Бога и Великого Новгорода?». 1478 год и присоединение Новгорода к Московскому государству, знаменовавшее закат новгородской независимости, роковым образом сказалось и на судьбе Немецкого подворья. После полутора десятка лет относительного благоволения к ганзейцам, великий князь Московский Иван III Васильевич (1462–1505) в 1494 году распорядился закрыть подворье, что в немалой степени предрешило последовавшее сворачивание новгородской международной торговли. Волею великого князя Василия III (1505–1533)
Изучение русско-ганзейской проблематики в обход Немецкого подворья попросту немыслимо, и потому не стоит удивляться обилию упоминаний о нем в исторической литературе. Начало научной разработки темы положили немецко-прибалтийские [2] и российские историки [3] XIX — начала XX века, которые первыми обратили внимание на богатейшие собрания ганзейской документации и сделали интересные наблюдения касательно зарождения, развития и характера русско-ганзейского торгового партнерства, его правовых основ, ассортимента торговли и механизма товарообмена, торговой политики сторон, конфликтных ситуаций и порядка их урегулирования — словом, всего того, что до настоящего дня образует фундамент «русской ганзеатики». Труды немецкого историка Л. К. Гётца, в начале прошлого столетия опубликовавшего добротное исследование русско-ганзейских торговых договоров [4] и объемный очерк, посвященный торговле Ганзы с Русью [5] , ныне по праву считаются классическими, однако подлинный исследовательский «бум» в этой сфере произошел несколько позже, во второй половине XX и начале XXI века. Всякому, кто интересуется участием Великого Новгорода в ганзейской торговле и историей Немецкого подворья, небезынтересны будут труды П. Йохансена, А. Аттмана, Н. А. Казаковой, А. Л. Хорошкевич, Й. Рабы, Е. А. Рыбиной, Н. Ангермана, Э. Тиберга, Р. Хаммель-Кизова, Э. Хардер-Герсдорф, Е. Грота, Б. Шуберт, Ф. Хена, А. В. Валерова, П. В. Лукина, М. Б. Бессудновой и многих других специалистов, перечень которых приведен в библиографическом указателе настоящего издания. Особого внимания заслуживает сборник статей «Новгород — марка и контора Ганзы», выпущенный в 2002 году Н. Ангерманом и К. Фридландом, в котором освещаются различные аспекты ганзейской проблематики, касающейся Великого Новгорода эпохи Средневековья и раннего Нового времени [6] .
2
Riesenkampff N. G. Der Deutsche Hof zu Nowgorod bis zu seiner Schliessung durch Iwan Wassiljewitsch III. im Jahre 1494. Dorpat, 1854. 128 s.; Bonneil Е. Russisch-livlandische Chronographie von der Mitte des IX. Jahrhundert bis zum Jahre 1410. SPb., 1862. 291 s.; Hildebrand H. Die hansisch-livlandische Gesandschaft des Jahres 1494 nach Moskau und die Schliessung des deutschen Hofes zu Nowgorod // BM. 1871. Bd. 20. S. 115–136; Frensdorff F. Das statutarische Recht der deutschen Kaufleute in Nowgorod. Abt. 1–2. Gottingen, 1887. 55 s.; Buck C. W. Der deutsche Kaufmann in Nowgorod bis zur Mitte des 14. Jahrhunderts. Berlin, 1891. 43 s.; Hausmann R. Zur Geschichte des Hofes von St. Peters in Nowgorod // BM. 1904. Jg. 46. Bd. 58. S. 193–230; Osten-Sacken P. v. der. Der Kampf der livlandischen Stadte um die Vorherrschaft im Hansekontor zu Nowgorod bis 1442 // Beitrage zur Kunde Est-, Liv- und Kurlands. 1912. Bd. 7. S. 269–373; Gurland M. Der St. Peterhof zu Nowgorod (1361–1494): innere Hofverhaltnisse. Gottingen, 1913. 55 s.; Schluter W. Die Nowgoroder Schra in sieben Fassungen vom XIII. bis XVII. Jahrhundert. Dorpat, 1911. 145 s.; Loffler К. Gross-Nowgorod und sein Peterhof // Deutsche Geschichtsblatter. 1918. Bd. 19. S. 49–57; Stein W. Sommerfahrt und Winterfahrt nach Nowgorod // Hansische Geschichtsblatter. 1918. Bd. 24. S. 205–226.
3
Славянский M. H. Историческое обозрение торговых сношений Новгорода с Готландом и Любеком. СПб., 1847. 74 с.; Бережков M. Н. О торговле Руси с Ганзой до конца XV века СПб., 1879. 267 с.; Никитский А. И. История экономического быта Великого Новгорода. СПб., 1893. 328 с.; Лаппо-Данилевский А. Критические заметки по истории народного хозяйства в Великом Новгороде и его области за XI–XV вв. // Журнал министерства народного просвещения. 1895. Ч. 302. С. 343–397.
4
Goetz L. К. Deutsch-russische Handelsvertrage des Mittelalters, Hamburg, 1916. 394 s.
5
Goetz L. К. Deutsch-russische Handelsgeschichte des Mittelalters. Lubeck, 1922. 572 s.
6
Novgorod — Markt und Kontor der Hanse (Quellen und Darstellungen zur hansischen Geschichte) / Hrsg. N. Angermann und K. Friedland. Koln, 2002. Koln, 2002. 246 s.
Библиография, характеризующая степень изученности Немецкого подворья, поистине объемна — предлагаемый здесь перечень далеко не все исчерпывающ, — но и сейчас данный сектор ганзейской проблематики все еще оставляет место поиску, который предполагает также новое осмысление традиционных сюжетов. Важнейшая исследовательская парадигма, определившая изучение русско-ганзейских отношений на современном этапе, была задана во второй половине XX века Паулем Йохансеном, которому удалось пересмотреть отношение к Новгороду как «источнику богатства» Немецкой Ганзы, характерное для более ранней историографии. В качестве основной причины расцвета русско-ганзейской торговли конца XIV и XV века немецкий исследователь назвал изменение ассортимента русского экспорта, в котором стали преобладать товары массового спроса, и последовавшее изменение традиционных форм товарообмена [7] . С середины XX века изучение торговли ганзейских городов со средневековым Новгородом обрело большую разноплановость. В качестве самостоятельных объектов исследования стали выступать ганзейские коммуникации [8] , товары, имевшие обращение в русско-ганзейской торговле [9] , проблемы метража [10] и механизмы получения купеческих прибылей [11] . В качестве важнейших аспектов современной «русской ганзеатики» выступают правовые основы ганзейской торговли [12] , социальные и межличностные отношения [13] , различные формы культурного взаимодействия [14] . Следует также упомянуть работы, посвященные собственно Немецкому подворью [15] и русско-ливонской торговле в целом [16] .
7
Johansen Р. Der hansische Russlandhandel. S. 48–49.
8
Павулан В. В. Хозяйственное и политическое значение даугавского торгового пути в XIII–XVII вв. // Экономические связи Прибалтики с Россией. Рига, 1968. С. 75–94; Kramer Н. J. Brugge — Novgorod. Auch eine Strasse durch die europaische Geldgeschichte // Transit Brugge — Novgorod. Eine Strasse durch die europaische Geschichte. Bottrop, 1997. S. 224–235; Maurer M. Die Bedeutung der Strecke Brugge — Novgorod im Spiegel gedruckter Reiseberichte der Fruhen Neuzeit // Transit Brugge — Novgorod. S. 359–364; Weczerka H. Hansische Handelswege in den nordwestrussischen Raum // Novgorod — Markt und Kontor der Hanse. S. 15–24; Schubert B. Der Novgoroder Seehandel und der «freie Weg auf dem Meer» // Beitrage zur Geschichte des Ostseeraumes: Vortrage der ersten und zweiten Konferenz der Standigen Konferenz der Historiker des Ostseeraumes Katzow 1996/ Greifswald 1998. Hamburg. 2002. S. 35–51; Jahnke C. Wege und Absatzmarkte im Handel mit Ostseehering 1100–1600. Kontinuitat und Wandel // Die Ostseeraum und Kontinentaleuropa 1100–1600. Einflussnahme, Rezeption, Wandel. Schwerin, 2004. S. 131–136; Krause G. Handelsschifffahrt der Hanse. Rostock, 2010. 347 s.
9
Лесников M. П. Ганзейская торговля пушниной в начале XV века // Ученые записки Московского городского педагогического института. 1948. Т. 8. С. 61–93; Vogelsang R. Salz und Коt. Zum Revaler Handel im 15. Jahrhundert // Acta Baltica. 1974. Bd. 14. S. 135–172; Клейненберг И. Э. Серебро вместо соли. Элементы раннего меркантилизма во внешнеторговой политике Русского государства конца XV — начала XVI века // История СССР. 1977. № 2. С. 115–119; Warncke С. Der Handel mit Wachs zwischen Ost- und Westeuropa im fruhen und hohen Mittelalter. Voraussetzungen und Gewinnmoglichkeiten // Untersuchungen zu Handel und Verkehr der vor- und fruhgeschichtlichen Zeit in Mittel- und Nordeuropa. Gottingen, 1987. Th. 4. S. 545–569; Witthoft H. Der Export Luneburger Salzes in den Ostseeraum wahrend der Hansezeit // Die Hanse und der deutsche Osten. Luneburg, 1990. S. 41–65; Harder-Gersdorff E. Hansische Handelsguter auf dem Grossmarkt Novgorod (13.–17. Jh.): Grundstrukturen und Forschungsfragen. S. 133–156; Langusch S. Salzwedel und die Hanse // Jahresbericht des Altmarkischen Vereins. 2015. Bd. 85. S. 23–62; Sherman H. M. The Flax and Linen of Medieval Novgorod // Textiles and the medieval economy. Production, trade, and consumption. Oxford, 2015. S. 104–112.
10
Клейненберг И. Э. Унификация вощаного веса в новгородско-ливонской торговле XV в. (Из истории внешнеторговой политики Иванского ста) // АЕ 1965. М., 1966. С. 82–85; Witthoft Н. Massverstandnis und Massgenauigkeit im Handel des Deutschen Ordens zwischen Livland/Novgorod und Lubeck/Flandem um 1400 aus Handelsrechnungen der Grossschafferei Konigsberg // Wirtschaftskrafte und Wirtschaftswege: Festschrift fur Hermann Kellenbenz. Stuttgart, 1978. TI. 1. S. 157–178.
11
Клейненберг И. Э. Цены, вес и прибыль в посреднической торговле товарами русского экспорта в XIV — начале XV в. // Экономические связи Прибалтики с Россией. Рига, 1968. С. 37–40; Клейненберг И. Э. Заемный процент в Великом Новгороде первой четверти XV в. // ВИД. Л., 1974. Т. 6. С. 241–250; Хорошкевич А. Л. Формирование прибылей в торговле Прибалтики и северо-западной России XV–XVIII вв., отраженное в советской историографии // Проблемы социально-экономической истории феодальной России. М., 1984. С. 204–209; Натmel-Kiesow R. Die Hanse. Munhen, 2000. 128 s.; Choroskevic A. Der Kredit im Hansehandel mit Pleskau nach den Materialien des Gespraechs- und Worterbuches von Toennis Fenne // Novgorod — Markt und Kontor der Hanse. Koln, 2002. S. 211–226; Валеров А. В. Кредит в русско-немецкой торговле XIII–XV вв. // Вестник СПбГУ. Сер. 5. Экономика. Научно-теоретический журнал. 2011. № 3. С. 100–114; Бессуднова М. Б. «Необычная торговля» в рамках ливонско-новгородского товарообмена второй половины XV в.: к постановке проблемы // Новгородика–2012: У истоков российской государственности. Великий Новгород, 2013. Ч. 1. С. 285–293; Denzel М. А. Kommerzielle Innovationen fur den Hanseraum? Ein Beitrag zum Strukturwandel des internationalen Handels des 15. und 16. Jahrhunderts // Hansischer Handel im Strukturwandel vom 15. zum 16. Jahrhundert. Trier, 2016. S. 67— 100.
12
Клейненберг И. Э. Кораблекрушение в русском морском праве XV–XVI вв. // Международные связи России до XVII века. М., 1961. С. 352–365; Клейненберг И. Э., Севастьянова А. А. Уличане на страже своей территории (по материалам ганзейской переписки XV в.) // НИС. Л., 1984. Вып. 2 (12). С. 157–164; Schubert В. Die russische Kaufmannschaft und ihre Beziehungen zur Hanse // Der hansische Sonderweg? Beitrage zur Sozial- und Wirtschaftsgeschichte der Hanse. Koln, 1993. S. 13–22; Клейненберг И. Э. «Частные войны» отдельных новгородцев с Ганзой и Ливонией в XV веке // НИС. Л., 1995. Вып. 3(13). С. 68–74; Jenks S. Zum hansischen Gasterecht // Hansische Geschichtsblatter. 1996. Bd. 114. S. 3–56; Friedland K. Maritime Law and Piracy: Advantagges and Inconveniences of Shipping in the Baltic // Ships, Guns and Bibles in the North Sea and Baltic States. C. 1350–1700. East Lothian, 2000. P. 30–37; Landwehr G. Seerecht im Hanseraum im 15. Jh. Die Hanserezesse, die Vonesse von Damme und die Ordinance der Zuidersee im Flandrischen Copiar № 9 // Seerecht im Hanseraum. Edition und Kommentar zum Flandrischen Copiar № 9. Lubeck, 2003. S. 95–118; Scheidegger G. Zu streng oder zu milde? Die altrussische Justiz in den Augen abendlandischer Beobachter // От Древней Руси к России нового времени: Сб. ст. к 70-летию А. Л. Хорошкевич. М., 2003. С. 490–501; Burkhardt М. Die Ordnungen der vier Hansekontore Bergen, Brugge, London und Novgorod // Das Hansische Kontor zu Bergen und die Lubecker Bergenfahrer. International Workshop. Lubeck, 2005. S. 58–77; Jenks S. Die mittelalterlichen Nowgoroder Schraen als digitale Edition // Das Gedachtnis der Hansestadt Lubeck. Lubeck, 2005. S. 393–403; Рыбина E. А. Акция «рубежа» в средневековой торговле Новгорода: реалии источников и их интерпретация // Новгородский исторический сборник. СПб., 2008. Вып. 11(21). С. 68–81; Неnn V. Die Hansekontore und ihre Ordnungen // Hansisches und hansestadtisches Recht. Trier, 2008. S. 15–40; Groth C. Hanse und Recht: eine Forschungsgeschichte. Berlin, 2016. 336 s.
13
Koppe W. Recklinghausen — Novgorod — Reval: Stationen im Leben des Kaufmanns Gerd Gremmert // Vestische Zeitschrift. 1982. Bd. 81. S. 97–111; Angermann N. Deutsche Kaufleute im mittelalterlichen Novgorod und Pleskau // Deutsche im Nordosten Europas. Koln, 1991. S. 59–86; Wernicke H. Der Hansekaufmann als Gast in fremden Landen. Aufnahme und Verhalten // Fremdheit und Reisen im Mittelalter / Hrsg. I. Erfen [u.a.]. Greifswald, 1997. S. 177–192; Choroskevic A. L. Russische Partner und Gegner der Hanse // Akteure und Gegner der Hanse: zur Prosopographie der Hansezeit: Konrad-Fritze-Gedachtnisschrift. Weimar, 1998. S. 307–316; Хорошкевич А. Л. «Дружба» и «ссора» в бытовом общении русского и иностранного купечества XVI — первой половины XVII в. // Россия и мировая цивилизация: к 70-летию А. Н. Сахарова. М., 2000. С. 141–151; Rybina Е. А. Die hansischen Kaufleute in Novgorod: Ihre Lebensumstande und ihre Beziehungen zu den Einwohnern der Stadt // Vergleichende Ansatze in der hansischen Geschichtsforschung. Trier, 2002. S. 237–245; Angermann N. Deutsche Kaufleute in Novgorod im 16. und 17. Jahrhundert // Novgorod — Markt und Kontor der Hanse. S. 97–115; Gagen S. Stadtgefuhle in Byzanz und in Novgorod in der Renaissancezeit // Villes de toute beaute. L'ekphrasis des cites dans les litteratures byzantine et byzantino-slaves. Paris, 2012. P. 214–229.
14
Angermann N. Kulturbeziehungen zwischen dem Hanseraum und dem Moskauer Russland um 1500 // HGBll. 1966. Bd. 84. S. 20–48; ders. Die hansisch-russische kulturelle Begegnung im mittelalterlichen Novgorod // Norwegen und die Hanse. Wirtschaftliche und kulturelle Aspekte im europaischen Vergleich. Frankfurt a. M., 1994, S. 191–214; Timmler E. Die Sprache der Kaufleute im Novgorod des 12. bis 15. Jahrhunderts. Berlin, 1991. 243 s.; Хорошкевич
15
Рыбина Е. А. Иноземные дворы в Новгороде XII–XVII вв. М., 1986. 176 с.; Choroskevic A. L. Der deutsche Hof in Novgorod und die deutsche Herberge (Fondaco dei Tedeschi) in Venedig im 13./14. Jahrhundert. Eine vergleichende Vorstudie // Trager und Instrumentarien des Friedens im hohen und spaten Mittelalter. Sigmaringen, 1996. S. 67–87; Jorn N. Die Herausbildung der Kontorordnungen in Novgorod, Bergen, London und Brugge im Vergleich, 12.–17. Jahrhundert // Prozesse der Normbildung und Normveranderung im mittelalterlichen Europa. Stuttgart, 2000. S. 217–235; Schubert B. Novgorod, Brugge, Bergen und London: Die Kontore der Hanse B. Schubert // Concilium medii aevi. 2002. Bd. 5. S. 1–50; Wubs-Mrozewicz J. De kantoren van de Hanze: Bergen, Brugge, Londen en Nowgorod // Koggen, kooplieden en kantoren: de Hanze, een praktisch netwerk. Hilversum. 2009. S. 90–107.
16
Johansen P. Novgorod und die Hanse // Stadtewesen und Burgertum als geschichtliche Krafte. Gedachtnisschrift fur Fritz Rorig. Lubeck, 1953. S. 121–148; Johansen P. Der hansische Russlandhandel, insbesondere nach Novgorod in kritischer Betrachtung // Die deutsche Hanse als Mittler zwischen Ost und West. Koln, 1963. S. 39–57; Хорошкевич А. Л. Торговля Великого Новгорода с Прибалтикой и Западной Европой в XIV–XV вв. М., 1963. 365 с.; Tiberg Е. Moskau, Livland und Hanse 1487 bis 1547 // HGBll. 1975. Bd. 93. S. 13–70; Казакова H. А. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в. Л., 1975. 359 с.; Віrnbaum Н. Die Hanse in Novgorod. Neuumriss einer Problematik // Korrespondenzen. Festschrift fur Dietrich Gerhardt. Giessen, 1977. S. 28–35; Raba J. Russisch-livlandische Beziehungen am Anfang des 16. Jahrhunderts: Partnerschaft oder Konfrontation? // Zeitschrift fur Ostforschung. 1978. Bd. 27. S. 577–587; Raba J. Der Aussenhandel als Faktor der russischen Aussenpolitik an der Schwelle der Neuzeit // Forschungen zur osteuropaischen Geschichte. 1980. Bd. 27. S. 110–132; Martin J. The decline of Novgorod's fur trade network // Reinterpreting Russian history: readings, 860–1860's. New York, 1994. P. 122–124; Angermann N. Novgorod und seine Beziehungen zur Hanse // Europas Stadte zwischen Zwang und Freiheit. Die europaische Stadt um die Mitte des 13. Jahrhunderts. Regensburg, 1995. S. 189–202; Weede S. Der Revaler Russlandhandel im Mittelalter // Reval: Handel und Wandel vom 13. zum 20. Jahrhundert. Luneburg, 1997. S. 87–110; Groth E. Das Verhaltnis der livlandischen Stadte zum Novgoroder Handelskontor im 14. Jahrhundert. Hamburg, 1999. 78 s.; Angermann N. Der hansische Russhandel. Zur Forschungslage // Novgorod — Markt und Kontor der Hanse (Quellen und Darstellungen zur hansischen Geschichte). Koln, 2002. S. 5–13; Wernicke H. Novgorod und die Hanse // Beitrage zur Geschichte des Ostseeraumes: Vortrage der ersten und zweiten Konferenz der Standigen Konferenz der Historiker des Ostseeraumes Katzow 1996/Greifswald 1998. Hamburg. 2002. S. 19–33; Zeller A. Der Handel deutscher Kaufleute im mittelalterlichen Novgorod. Hamburg, 2002. 78 s.; Рыбина E. А. Новгород и Ганза. M., 2009. 320 с.; Ангерманн Н. Новгород и Ганза // Русские и немцы. Сборник статей в честь тысячелетия русско-немецких связей. Берлин, 2012. С. 54–61.
Как и прежде, много внимания уделяется проблеме упадка Немецкого подворья в конце XV века, которая традиционно рассматривается в контексте торговой политикой Ганзы, ливонских городов, Новгорода и подчинившего его Московского государства. Более ста лет назад, в пореформенную эпоху, широкое общественное признание в нашей стране обрели постулат о необходимости обретения Россией конца XV–XVI века выхода к берегам Балтики и сопутствовавшие ему представления о дискриминации русской торговли в ганзейских городах, ее демпинговом характере и недружественной политике ливонских государей [17] . В советской историографии эти положения продолжали развиваться и свое наиболее законченное выражение обрели в трудах Н. А. Казаковой. Обострение русско-ганзейских отношений рубежа XV–XVI веков трактовалось при этом как закономерное следствие устремления русских купцов к оптимизации своей балтийской торговли, вызывавшего противодействие ганзейцев, которое теряло силу по мере усиления Русского централизованного государства [18] . В отношении этой позиции шведский историк Э. Тиберг использовал понятие «теория барьеров» и был одним из первых, кто подверг ее развернутой, конструктивной критике, не умаляя, однако, достижений российских и советских историков в области изучения «Русской Ганзы» [19] . Приверженность отечественных историков постулату о прорыве России XV–XVI веков к Балтике, искусственному в своем происхождении, но в силу объективных обстоятельств глубоко укоренившемуся в российском общественном сознании [20] , служит немалой помехой для осуществления комплексного, всестороннего, многопрофильного исследования русско-ганзейских взаимоотношений, произведенного с учетом их сложного, порой неординарного характера, его трансформации, имевшей место на рубеже Средневековья и раннего Нового времени вследствие ряда объективных и субъективных причин, включая производные от нее изменения социального, правового, организационно-регулятивного, дипломатического, идеологического, культурно-бытового порядка — одним словом, большого комплекса разнородных предпосылок, предуготовивших эскалацию русско-ганзейских противоречий конца XV–XVI веков.
17
Костомаров Н. Северорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. СПб., 1863. T. 1. С. 327–394; Бережков М. Н. О торговле Руси с Ганзой. С. 11З–125.
18
Казакова Н. А. Из истории торговой политики Русского централизованного государства в XV в. // ИЗ. М., 1954. Т. 47. С. 259–290; она же. Русь и Ливония в 60–90-х гг. XV в. // Международные связи России до XVII в. Экономика, политика и культура. М., 1961. С. 306–338; она же. Ганзейская политика русского правительства в последней четверти XV в. (Русско-ганзейские переговоры 1498 г.) // Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран. М., 1963. С. 150–157; она же. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения; она же. Еще раз о закрытии ганзейского двора в Новгороде в 1494 году // Новгородский исторический сборник. Л., 1984. Вып. 2(12). С. 177–187.
19
Tiberg Е. Moskau, Livland und Hanse 1487 bis 1547. S. 49–63.
20
Filjuschkin A. Der Diskurs von der Notwendigkeit des Durchbruchs zur Ostsee in der russischen Geschichte und Historiographie // Narva und die Ostseeregion: Beitrage der II. Internationalen Konferenz uber die politischen und kulturellen Beziehungen zwischen Russland und der Ostseeregion. Narva, 2004. S. 171–184.
Немецкое подворье в Великом Новгороде и его история вполне способны оказаться ключом если не ко всем, то, по крайней мере, к большинству из вышеназванных проблем. Принимая во внимание его роль в русско-ганзейской торговле, подобное допущение представляется весьма вероятным. Но вот захочет ли оно раскрыть свои тайны? Не уподобится ли русским летописям, в которых торговля новгородского купечества с ганзейцами представлена скупо и крайне невыразительно? На наше счастье подворье оставило множество свидетельств своей жизнедеятельности, которые обнаруживаются в хрониках ганзейских городов и, главным образом, в безбрежном море ганзейской деловой документации. В последнем случае особенно показательна корреспонденция Риги, Ревеля (Таллинна) и Дерпта (Тарту), трех самых крупных ливонских городов-«коммун», членов Ганзы, выступавших в качестве посредников и самых активных участников ее деловых сношений с русскими городами. Большая часть архива Дерпта погибла в годы Ливонской войны, но документальные собрания Риги и Ревеля в массе своей сохранились. Значительная их часть, относящаяся к концу XII — началу XVI века, издана, что не исключает вероятности обнаружения в архивных фондах неопубликованных материалов.
Работа со средневековым рукописным материалом требует от исследователя не только исторической, но также серьезной палеографической и специфической языковой подготовки. Ганзейская документация конца Средневековья за редким исключением, связанным с использованием латыни, велась на историческом нижненемецком («ганзейском») диалекте, который в плане написания слов, грамматики, стилистики существенно отличается от современного немецкого языка. В этой связи нельзя не вспомнить о поистине титанических усилиях советских и российских историков, в первую очередь Н. А. Казаковой, И. Э. Клейненберга, М. П. Лесникова, В. В. Дорошенко, А. Л. Хорошкевич, Е. А. Рыбиной, положивших начало исследованию, переводу на русский язык, публикации и введению в научный оборот ганзейских источников в нашей стране. В настоящее время тенденция получила развитие в работах П. В. Лукина и М. Б. Бессудновой.
Ганзейские источники в настоящее время достаточно активно используются российскими специалистами, но историк, каким бы честным он не хотел быть в отношении попавшего к нему в руки источника, всегда препарирует и интерпретирует его на свой лад, в частности, производит выборку данных, соответствующих стоящей перед ним задаче, его исследовательскому методу, концептуальному содержанию его разработок и индивидуальной научной эрудиции. Вследствие всего вышеназванного документ не только утрачивает свою изначальную целостность, но, бывает, что и переиначивается в плане информативносмысловом. К тому же результату может привезти и его отрыв от других источников того же ряда, в то время как их совокупность способна создать тот самый исторический контекст, который призван содействовать исследователю в процессе идентификации и анализа упомянутых в документе событий и явлений. Такого рода соображения натолкнули меня на мысль опубликовать источники по истории новгородского Немецкого подворья, используя выборку, возникшую спонтанно, без участия исследователя, так сказать, волею судеб. Возможность реализовать задуманное появилась, когда в ходе работы в Таллиннском городском архиве (TLA) мне в руки попались три папки с письмами ганзейских купцов, некогда отправленных в Ревель и Дерпт из Великого Новгорода с Немецкого подворья. Первая из них, содержащая документы за период с 1346 по 1521 год, представлена в данной публикации; две остальные, будем надеяться, дождутся своего часа.
Таллиннский городской архив обладает одним из наиболее представительных средневековых документальных собраний Балтийского региона [21] . Широкий спектр международных контактов средневекового Ревеля стимулировал работу канцелярии городского магистрата, благодаря чему мы ныне располагаем объемным собранием источников по истории как самого города, так и ганзейской торговли. Упомянутая выше коллекция является частью архива Ревельского магистрата (фонд 230), который, помимо этого, содержит большое количество весьма любопытных документов: переписку ревельского магистрата с Россией, Литвой, Польшей, Швецией, Данией, Любеком, ливонскими магистрами и ливонскими городами; корреспонденцию орденских должностных лиц — магистра, ландмаршала и «областных начальников» (гебитигеров) приграничных округов Нарвы, Мариенбурга (Алуксне), Нейшлоса (Вастселийны) и др.; рецессы (протоколы) ганзетагов и ливонских штедтетагов (совещаний представителей городов); посольские инструкции и счета на оплату ревельских послов и многое другое. Международная корреспонденция Ревельского магистрата в начале 1970-х годов была упорядочена Ф. Бенингхофеном и представлена в виде Архива писем (Briefarchiv). Документы, касающиеся русско-ливонских отношений, содержатся, главным образом, в разделе Rossica (ВН); торговым же связям Ганзы с русскими городами, прежде всего, с Великим Новгородом, посвящен раздел Hansa (BE).
21
Lenz W. Die ausgelagerten Bestande des Revaler Stadtarchivs // Jahrbuch des baltischen Deutschtums. 1986, Bd. 34. 1987. S. 8. Cм. также: Hildebrandt H. Bericht uber die im Reval'schen Rathsarchiv fur die russisch-livlandischen Wechselbeziehungen im 15. und 16. Jahrhundert ausgefuhrten Untersuchungen // Melanges Russes. 1865. Bd. 4. S. 716–802; Hansen G. Katalog des Revales Stadtsarchivs. Reval, 1896; Hansen G., Greiffenhagen О. Katalog des Revaler Stadtarchivs. 2. Aufl. 3 Bd. Reval, 1924–1926.; Baltic Connections: Archival Guide to the Maritime Relations of the Countries around the Baltic Sea (including the Netherlands) 1450–1800 [3 vols.] / ed. by L. Bes, E. Frankot, A. Johannes Brand, H. Brand. Leiden, 2007. Vol. 1. P. 111–131; Бессуднова M. Б. Документы по истории новгородского Немецкого подворья в Таллиннском городском архиве // Новгородика–2010: Вечевой Новгород. Великий Новгород, 1212. Т. 3. С. 168–174.
Папка, материалы которой публикуются в этом издании [22] , содержит довольно большую, в 86 листов, подборку писем ганзейских купцов, отправленных с новгородского Немецкого подворья в Ревель в период с 1346 по 1521 год. Подавляющая часть документов из этой подборки была опубликована в XIX веке в полном объеме или в виде аннотаций [23] , хотя есть в ней и неопубликованные письма. Вместе с тем старые публикации могут быть подчас не вполне корректными, и потому в ходе работы над настоящим изданием имело смысл обратиться к оригинальным рукописным памятникам, заново транскрибировать их тексты и лишь потом приступить к их переводу на русский язык. Потребность в комплексном освидетельствовании содержащейся в них информации, в свою очередь, предопределила решение отказаться от практики купирования текстов и представить их на суд читателя в первозданном виде — от адреса и приветствий до прощания с пожеланиями здравия. Перевод столь крупных подборок ганзейской документации на русский язык — дело новое, и потому из соображений корректности наряду с переводами мы приводим здесь и оригинальные нижненемецкие тексты.
22
TLA, BE 14, nim. 1–86.
23
Hanserecesse. Die Recesse und andere Akten der Hansetage. Abt. 1. Bd. 6. Hrsg. Leipzig, 1889,650 s., Bd. 7. Hrsg. K. Koppmann. Leipzig, 1893. 659 s.; Abt. 2. Bd. 6. Hrsg. G. Frhr. v. d. Ropp. Leipzig, 1890, 634 s.; Abt. 3. Bd. 6–7. Hrsg. D. Schafer. Leipzig, 1899,1905. 863 s., 941 s.; Hansisches Urkundenbuch / hrsg. v. Verein fur hansische Geschichte. Abt. 1. Bd. Hrsg. K. Kunze. Leipzig, 1905. 666 s.; Bd. 7. Hrsg. H.-G. v. Rundstedt. Leipzig, 1939. 527 s.; Bd. 8. Hrsg. W. Stein. Leipzig, 1899. 857 s.; Bd. 11. Hrsg. W. Stein. Leipzig, 1916. 900 s.; Liv-, Est- und Kurlandisches Urkundenbuch nebst Regesten. Abt. 1. Bd. 2. Hrsg. F.-G. v. Bunge. Reval, 1855. 830 s.; Bde. 4–5. Hrsg. F.-G. v. Bunge. Reval, 1859, 1867. 948 s.,1071 s.; Bd. 7–9, 11. Hrsg. v. Ph. Schwartz. Riga, Moskau, 1881, 1884, 1889, 1900. 608 s., 687 s., 722 s., 783 s.; Bd. 12. Hrsg. v. A. v. Bulmerincq. Riga, Moskau, 1910. 542 s.