Русская гейша. Во имя мести

Лазорева Ольга

– Да, да, – рассеянно пробормотала я и пошла в спальню.

Но деньги оказались в целости и сохранности. Я вздохнула с облегчением и вернулась на кухню

Юкио вопросительно на меня глянул, и я молча улыбнулась.

– Странные вы все-таки люди, русские, – задумчиво проговорил он. – Столько энергии тратите! Конечно, земля у вас большая.

– При чем тут это? – усмехнулась я, поднимая бокал.

– Я уверен, – неторопливо начал Юкио, – что общие эмоции людей действуют

на землю под их ногами. И в ответ ее начинает трясти на отрицательные проявления нашей психики. Я понятно говорю?

– Да, – удивленно ответила я.

– У нас земля маленькая, людей много. И если мы все начнем так орать и бесноваться по всяким пустякам, то скоро уйдем под воду, как когда-то Атлантида.

– Интересная теория, – заметила я. – Сам додумался?

– Я так считаю, – ответил Юкио. – Поэтому нас с детства приучают к сдержанности. А сдержанность можно выработать только постижением гармонии окружающего мира. Попробуй, когда чувствуешь, что злость заполняет тебя, переключить внимание на любую травинку, цветочек, букашку и вникнуть в их суть в этом мире и в этот момент. Очень разгружает психику.

– Спасибо за совет, – сказала я, с удивлением глядя на него.

С языка так и рвался вопрос об Аум и о том зле, или разрушении гармонии, если уж говорить японскими понятиями, которое принесла деятельность этой организации ни в чем неповинным людям. Но я промолчала.

– Да, совсем забыл, – другим тоном сказал Юкио и встал.

Он вышел в коридор и вернулся с объемным пакетом.

– Это тебе, – проговорил он.

– Ой, спасибо! – обрадовалась я.

Достав плоскую упаковку, которая лежала сверху, я раскрыла ее. Там оказалось необычайно красивое кимоно. Ткань выглядела расшитой и расписанной вручную. Цветы, листья и раскрытые веера были свежих красных, лазоревых и желтых тонов. Подкладка кимоно оказалась нежно-розовой, а рукавов – алой.

– О! – восхищенно воскликнул Юкио, трогая шелк. – Это, наверно, начало прошлого века.

– Неужели винтажное кимоно? – с нескрываемой радостью спросила я.

– Ну, не будет же госпожа Цутида дарить тебе подделку! – резонно заметил Юкио. И тут же испуганно воскликнул: – Нет, только не на левую сторону!

Я в этот момент накинула кимоно прямо на джинсы и футболку и запахнула его.

– Ах, да, я и забыла, что носят только на правую сторону и мужчины и женщины, – сказала я, распахнув полы. – Мне же кто-то объяснял, но я запамятовала.

– На левую запахивают только на покойниках, – тихо ответил Юкио.

Я тут же сняла кимоно и убрала его в коробку.

– Знаешь, – продолжил он после паузы печальным тоном, – а ведь 21 марта – это День весеннего равноденствия в Японии.

–

Да? – спросила я упавшим голосом. – Это что-то радостное, связанное с приходом весны?

– Нет, Таня. Это религиозный праздник почитания предков. И в этот день совершаются поминальные службы.

Невольная дрожь побежала по моему телу. Юкио замолчал. Потом поднял на меня глаза и проговорил покаянным тоном:

– Прошу прощения! Я не хотел тебя расстраивать.

– Ничего, – тихо ответила я.

– Елизавета Викторовна была замечательной женщиной, – сказал Юкио.

И я с удивлением заметила, что его глаза повлажнели.

– И мы все ее никогда не забудем, – ответила я.

С языка так и рвалось, что я никогда не забуду и ее сына, но я сдержалась. Положив коробку с кимоно на стул, я заглянула в пакет. Там лежали две узкие и длинные картонные коробочки. В них оказались расписанные шелковые веера.

– А это от кого? – удивилась я.

– Передал Антон, – сказал Юкио и улыбнулся. – Ты же просила ему позвонить. Он так обрадовался и очень захотел передать тебе подарок.

– Ты с ним виделся? – заулыбалась я. – И как он поживает?

– Сказал, что все хорошо. Он по-прежнему служит в ресторане. Но скоро собирается вернуться. Извини, я дал твой московский телефон.

– И правильно сделал! – одобрила я. – Спасибо тебе за все!

– Ах, да! Совсем забыл! – сказал, улыбнувшись Юкио. – Тут тебе еще от госпожи Цутиды.

Он достал из кармана маленький голубой футляр. Я открыла и увидела изящную брошь в виде серебряной стрекозы с нефритовыми крылышками. Под ней оказалась крохотная записка, сложенная вчетверо.

– «Нитка ведет к любви, и швея не дошила рукав», – перевел Юкио иероглифы. – И еще внизу: «Митихиро прилетел к тебе в виде этой стрекозы».

– Боже мой, – прошептала я, – как это мило! А я даже ничего ему не передала!

– Какая красивая брошь, – заметил Юкио. – А ведь стрекоза – один из символов Японии.

– Я и не знала. Спасибо тебе за хлопоты.

– Не стоит благодарности, – спокойно ответил Юкио.

Потом протянул мне картонную коробочку.

– А это лично от меня, – немного смущаясь, сказал он.

– Что это? – с недоумением спросила я и раскрыла упаковку.

В ней оказались «сакура анпан» – булочки с начинкой из сладкой бобовой пасты и засоленных цветов вишни. Я вскрикнула от радости. Эти булочки я просто обожала и всегда покупала их в одной из булочных Гиндзы. Странное сочетание вкуса сладкой пасты, соленых лепестков и нежного теста очень нравилось мне. Я подняла глаза на Юкио.

– Хотел сделать тебе что-нибудь приятное, – тихо произнес он.