Русская колонизация
Шрифт:
Итак, область русской оседлости увеличилась еще новой территорией, по которой разбросалось русское население, привлеченное сюда соляными залежами и различными льготами, предоставленными землевладельцам солеварами. Прилив русского населения в Великую Пермь повлек к обрусению туземного населения, отчасти уже обращенного в христианство проповедью св. Стефана, и, таким образом, новый инородческий элемент претворился в русской народности.
XVI. Колонизация казанского царства
Успехи русской колонизации по соседству с Казанским царством до половины XVI в.:русские селения на Ветлуге и заселение бассейна нижней Суры. – Политические и экономические причины покорения Казанского царства. Военнослужилая колонизация края: постройка городов на горной и луговой сторонах Волги в земле черемисов для защиты от ногаев; города в земле башкир. – Развитие дворцового, военно-служилого и церковного землевладения в Казанском царстве. Опись земель в 60-х годах XVI столетия и ее показания о приливе русского земледельческого и промыслового населения с верха. – Причины, привлекавшие русских людей в новый край. Ослабление ногайской орды и ее подчинение Москве, монастырская и вольная крестьянская колонизация в закамских землях в первой половине XVII в.; вызвавшие ее причины. – Появление калмыцкой орды в 1634 г. и ее нападения на Казанское царство. – Постройка новых городов и укреплений
Одновременно с заселением Пермской земли происходила колонизация владений бывшего Казанского царства.
Пока в бывшем Болгарском царстве владычествовали татары, русская колонизация в Поволжье не подвигалась далее Ветлуги, с одной стороны, и Суры – с другой. Я уже упоминал о городе Ветлуге и о Варнавине монастыре, устроенном на р. Ветлуге в XV в. Очевидно, что обширные и непроходимые Ветлужские леса, защищавшие край от нападений с востока, дали возможность селиться здесь русским людям в XIV в., еще при существовании Нижегородского княжества. Князь Константин Васильевич Суздальский покорил мордву, обитавшую по нижней Оке, Волге и Кудьме. Чтобы упрочить здесь свою власть, он, по словам летописи, повелел русским людям селиться по рр. Оке, Волге и Кудьме на мордовских жилищах, «где кто похощет». Результатом этого было расширение пределов русской оседлости в Поволжье до устья Суры. Для защиты населения, выдвинувшегося вперед в этом направлении, в 1372 г. был построен город Курмыш на нижней Суре. Нижегородские князья охотно раздавали здесь земли и угодья. Борис Константинович, например, пожаловал Спасо-Благовещенскому монастырю свои пашни (роздерти), рыбные ловли и бобровые гоны по р. Суре, от речки Курмышки вниз до Волги. Монастырь устроил здесь несколько поселков. С переходом Нижнего [Новгорода] под власть Москвы колонизация правого нагорного берега Волги до устья Суры продолжалась безостановочно. В начале XV в. на р. Сундовале мы встречаем уже Лысково с московским наместником – ясный признак увеличения населения в этом крае, для которого понадобился особый управитель. Как бы то ни было, но далее р. Суры русская оседлость не подвигалась до княжения Василия III. Василий III сделал еще шаг дальше и построил город Василь-Сурск, уже на правом берегу Суры при впадении ее в Волгу. Город этот предназначен был служить не только защитой для пограничного русского населения, но и операционным базисом при наступлении на Казань. Современники возлагали на него по этой части большие надежды: «тем городом, – говорили они, – мы всю землю Казанскую возьмем». Но, как мы вскоре увидим, не этому городу пришлось сыграть эту роль: он слишком далеко отстоял от Казани.
Я не буду излагать вам историю борьбы Москвы с Казанью, так как это не входит в наши задачи. Укажу только на причины, породившие в Московском государстве стремление к утверждению своей власти в Казани. Причины эти были и политического характера, и экономического, коренились в соображениях государственной безопасности и экономических выгод. Казань, с одной стороны, была разбойничьим гнездом, откуда предпринимались хищнические набеги на Московскую Украину; с другой стороны, Казань была узлом торговых сношений с Востоком. То и другое стояло при этом во взаимной связи. Казанские татары, «яко же злии зверие», по выражению летописи, хватали христиан в плен. После похода 1552 г. освобождено было огромное количество пленных, которых казанцы нахватали в малолетство Грозного. Шестьдесят тысяч было только тех, которые получили «государев корм» в Свияжске, не считая тех, которые разошлись по домам или которых казанцы попрятали у себя по ямам [104] . Безопасность большой части русского Северо-Востока была невозможна при существовании Казанского царства, по выражению Курбского – «сильного и можнаго мучителя христианского», производившего «бесчисленное пленение и кровопролитие» в соседних русских областях, так что за 18 миль до Москвы все пусто было [105] . Свои опустошительные набеги казанцы предпринимали обыкновенно в соединении о ногаями, которые прикочевывали из прикаспийских степей к самой Каме. Московское правительство, как вы знаете, тщетно пыталось удержать казанцев от набегов, сажая ханов на казанский престол из своей руки. Казанцы обыкновенно прогоняли московских присяжников и брали себе царей либо из Крыма, либо из Ногайской орды. Одновременно с этим возобновились и их враждебные отношения к Москве. Таким образом, для усилившейся Москвы покорение Казани сделалось исторической необходимостью. Это покорение сулило, кроме того, и огромные экономические блага. Москва приобретала в Казани богатый рынок, куда приезжали степняки продавать скот и рыбу, приезжали и купцы с отдаленного Востока с редкими и дорогими товарами. С завоеванием Казани открывалась возможность беспрепятственно эксплуатировать рыбные богатства средней и нижней Волги. Русские люди и при существовании Казанского царства отправлялись на Волгу промышлять рыбой. Царь Шит-Алей в 1521 г. привел с собой в Москву более 1000 московских рыболовов, которые ловили рыбу на 1000 верст ниже Казани «под горами девичьими и до Змиева камени и до Увека». Но не всегда эти рыболовы благополучно возвращались домой: сплошь и рядом они попадали в руки казанцам. Кроме того, с завоеванием этого царства московский государь приобретал множество плательщиков ясака в лице черемис, чуваш, вотяков и башкир, которые платили дань мехами казанскому правительству. Собственно приобретение новой территории для колонизации русского племени едва ли имелось в виду, и во всяком случае, не стояло на первом плане. Колонизация явилась неизбежным последствием завоевания Казани, мало осознанным и предвиденным в своих размерах.
104
ПСРЛ. СПб., 1904. Т. XIII. 1-я половина (Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновскою летописью). С. 170–210.
105
Сказания князя Курбского. С. 7–8.
Первым русским селением, возникшим в Казанском царстве, был город Свияжск, при впадении реки Свияги в Волгу в 20 верстах от Казани. Город этот построен был в 1661 г. специально с той целью, чтобы служить операционным базисом при окончательном завоевании Казани, чтобы «учинити тесноту Казанской земле». Укрепление, дома и церковь заранее были срублены в Углицком уезде на Волге и отсюда перевезены на судах к устью Свияги. Благодаря этому оказалась возможность соорудить город в четыре недели. В нем были поселены жители рязанского городка Перевитска и многие казанские князья и мурзы с товарищами, которые ранее ушли из Казани в Москву. Следствия постройки города не замедлили обнаружиться. Инородцы нагорной стороны Волги, чуваши и черемисы, «увидев, что город царя православного стал в их земле», явились к воеводам в Свияжск и били челом о подданстве, лишь бы только их не воевали. В Казани почувствовали скорый конец независимости, и многие из князей и мурз татарских приехали к государю служить, «видя свое изнеможение». Путь к Казани благодаря постройке Свияжска был очищен и укорочен, и Казань на другой же год пала.
Последствием взятия Казани русскими было превращение ее в пункт русской оседлости в завоеванном крае. В Казани оставлены были наместники для управления краем, а при них – дети боярские, стрельцы и казаки, которые должны были удерживать страну в покорности. В городе построено было несколько церквей и один монастырь и поселились русские попы и монахи, а с 1566 г. и особый архиерей. Предполагалось
Эта дальнейшая колонизация края русскими людьми стояла в связи с древнейшим русским землевладением в завоеванном царстве. Пять лет спустя после взятия Казани, когда «казанское дело в конечное смирение пришло», казанский наместник князь Петр Иванович Шуйский взял на государя все села и земли, бывшие во владении казанских царей и князей. Из этих владений часть была отделена наместнику, часть роздана духовенству, и часть – служилым людям. Для духовенства и служилых людей требовалось содержание, а это, по тогдашним условиям, обеспечивалось главным образом землевладением. В 60-х годах XVI столетия всем этим землям, а равно и другим, находившимся во владении туземцев, по царскому повелению была произведена опись. Это было сделано для того, чтобы можно было знать, какие земли заняты и кем, какие лежат впусте и никем не заняты, «а впредь в поместье раздать доведется». Данные этой описи чрезвычайно любопытны: они вскрывают факты быстрого и довольно значительного прилива русского промышленного и земледельческого населения в новозавоеванном крае.
Оказывается, например, что около Свияжска на дворцовых землях в то время раскинулись довольно значительные слободы с народонаселением, большей частью русским. Поселенцы этих слобод занимаются, в основном земледелием, но у некоторых пашни и сенокоса нет, промышляют различными ремеслами и заработками. Такие прозвища, как: рыболов, кузнец, мельник, бочар, кожевник, скорняк, швец, кирпичник, серебряный мастер ясно указывают на эти ремесла и заработки. Русские люди в нагорной стороне населили не только новопостроенный город Свияжск и подгородные слободы, но также и села, из которых некоторые уже издавна существовали здесь, как, например, село Моркваши. Село это в то время находилось в поместье за служилыми людьми, и население в нем было уже большей частью русское. Более половины всех имен крестьян – русские; в Морквашах находится православная церковь с дворами причта. Русских людей встречаем в селах, деревнях и починках, находящихся на землях дворца, служилых людей и духовенства не только в Свияжском уезде, в нагорной стороне, но и в Казанском уезде, в луговой стороне Волги. Они носят, большей частью, прозвища, которые ясно показывают, откуда они явились в Казанское царство. Здесь мы встречаем васильегородца, вятчанина, галичанина, муромца, рязанца, угличанина, костромитина, суздальца и т. д. с верха Волги. Даже в области географической номенклатуры уже обнаруживаются результаты колонизации края русскими людьми. Значительные реки и притоки удерживают свои прежние инородческие наименования. Но небольшие речки, горы, озера и овраги, около которых поселились русские люди, являются в писцовых книгах большей частью русскими названиями. Из населенных мест почти все села носят нерусские названия. Это объясняется тем, что часто селения основывались на местах, прежде населенных и носивших уже свои наименования, или же располагались на реках и озерах, от которых и получали свое название, но селения, основанные не на больших реках и озерах, и притом вновь, как правило, носят русские названия. Таких селений, по писцовым книгам, больше всего в Казанском уезде. Русские названия носят чаще всего починки, чем деревни и села, что вполне естественно, так как починки – это только что возникшие поселки. Новозаселенными землями вполне являются, по писцовым книгам, земли духовенства. Казанскому архиерею были пожалованы обширные пространства, но без всякого населения, так что заселение их было уже делом самого архиерея. Об этом писцовые книги говорят в выражениях, не допускающих сомнений: «села и деревни и починки архиепископии… которые после казанского взятия были пустоши». Земли, пожалованные монастырям казанским и свияжским были тоже без населения, и монастыри должны были сами привлекать сюда людей льготами. Успех монастырей в этом отношении был так велик, что не только городища, селища и пустоши в монастырских слободах населились довольно скоро разными людьми, но начали заселяться нови и стали «сечи на черном диком лесу», и «распахивати пашни и покосы расчищати». Поселение в таких местах чаще всего начиналось с починка, о котором обыкновенно говорилось: «стал ново на лесу», или же просто: «стал на лесу». Иногда монастырское селение само от себя выделяло новые починки и заселяло, таким образом, пустоши, находящиеся около него.
Несмотря на то, что внутренние пространства Московского государства были редко населены, очевидно, не было недостатка в людях, которые удалялись из внутренних областей на окраины и заселяли их. На окраины влекло русского человека большее плодородие почвы, не истощенное в такой степени земледелием, как внутри государства, более богатые угодья, рыбные, пчелиные, звериные, но чаще всего нужда, невозможность выполнить государственные и частные обязательства, угнетение со стороны властей и земледельцев, и, наконец, преступления.
До начала XVII в. русское население расселялось в том районе Казанского царства, который с юга защищался Тетюшской засекой и рекой Камой со стоявшими на ней городами и острогами. В XVII в. русское население понемногу стало проникать южнее этой линии. Монастыри и в данном случае являлись пионерами русской колонизации. Преображенский Казанский монастырь, получив во владение рыбные ловли за Камой (в реке Чертыне, Красном озере и других водах), завел около этих ловель двор, в котором жили, переменяясь по очереди, старцы монастыря и монастырские детеныши. Это было в самом начале XVII в. Несколько позже на этом месте возникает целый монастырский поселок, в котором строится церковь и поселяется на жительство около 30 человек старцев и служек. Обитатели поселка не только ловят рыбу, но и пашню пашут, и сено косят. Неподалеку возникает монастырская деревня, где, по писцовым книгам, мы видим особого монастырского приказчика, несколько крестьянских и бобыльских дворов, пашни и перелоги. Другой монастырь – Троицкий Елабужский – в 1688 г. выпрашивает себе землю по р. Зае и Ветке с сенными покосами и рыбными ловлями, уже с прямым намерением заселить эту землю крестьянами. По следам монастырей за Каму потянулись и крестьяне из соседних местностей Казанского уезда и стали основывать за Камой новые поселки, так, например, в двадцатых годах XVII столетия в дворцовом селе Елабуге составилась артель из «новых крестьян елабужан», которые решили, перейдя реку, поселиться «подле Камы-реки на Уфимской стороне». Эти крестьяне образовали селение Чалну на реке того же имени, недалеко от впадения ее в Каму. В сороковых годах XVII столетия около этого селения было уже восемь деревень и два починка, основанных крестьянами села Чалны, которое явилось, таким образом, рассадником целой группы колоний.