Русская красавица. Напоследок
Шрифт:
Да, да, представьте. Я повела себя, как полная идиотка. Выскочила из магазина, замахала руками, привлекая Рыбкино и, заодно, всеобщее внимание. Затараторила что-то дурацкое:
– Привет, привет, давно не виделись! Ой, а чего это на твоем друге наручники? Геннадий, ну и шуточки у вас, отстаньте от мальчика…
Я несла что угодно, лишь бы выглядеть шумно и напористо…
– О-бал-деть! – по слогам произнес Рыбка ошалело переводя взгляд с меня на несчастного программистика. Тот, недовольно скривившись, кинул на меня полный упрека взгляд. Будто это я изобрела все наручники мира. – Сегодня день встреч? – поинтересовался Рыбка у пространства
Тут бы мне в пору насторожиться, заинтересоваться, откуда Рыбка знает жертву по имени… Но твердо уверенная в справедливости своих домыслов, я кинулась в атаку:
– Ну, разумеется, – язвительно заявила я. – Не моего полета – твоего. Самое достойное занятие для уважаемого бизнесмена – мстить умалишенным мальчикам за это самое их умалишение…
– Нашла мальчика! – фыркнул Рыбка. – Мы с ним ровесники. Хотя выглядишь ты, Серега, должен заметить, крайне молодо. Видать, крепко спишь, а значит, мало имеешь. Не в смысле, «мало кого имеешь», а в смысле доходов Хорошо спит лишь тот, кто спит последним… В смысле, последним человеком на лестнице социального положения. Ага!
– Ну ты, Генка, наворотил… – ахнул Сергей. После чего смущенно пожал плечами. Развязность его давно уже испарилась…
– А смешно вышло, да? – когда на Рыбку нападал приступ самолюбования, он мог говорить бесконечно и крутить исковерканными словесными конструкциями, как женщина-каучук конечностями: неестественно, пугающе, но крайне занятно… – Думал круто подойти, круто поздороваться, а сам… – Рыбка громко и заразительно захохотал. – Попался, как последний дурак… Ну, признавайся, о чем сейчас думаешь? Небось, лихорадит? Пытаешься разгадать: то ли и впрямь Генка такой мудак стал, что за малейший стеб человека в кандалы и на улицу, даже коньячком не напоив и встрече никак не обрадовавшись, то ли ты чего-то не догоняешь и какую-то шутку не просек…
– Конечно, пытаюсь, – залепетал программистик с соверешнно детской обиженностью в голосе. – Мы десять лет не виделись, мало ли кем ты стал…
– Раз не знаешь, кем кто стал, не спеши чинить накал! – авторитетно заметил Рыбка, воздевая указательный палец к потолку Джипа.
– Это я так, по инерции, для красивого приветствия, как раньше…
– Как раньше! – рефреном отозвался Рыбка, и у обоих них вдруг стали блаженные и осоловевшие глупые глаза. Как у старушек, вспоминающих бурную молодость… «Ах!» – синхронно вздохнули вспоминатели…
– Раз помнишь, как раньше, должен мозгами лучше шевелить! – Рыбка первым пришел в себя. – И не компрометировать своих! И самому не подставляться. Ладно, поехали коньяк пить! Тебя, София, это тоже касается.
Все время их диалога, вместо того, чтоб незаметно сбежать, я работала зрителем.
– Не могу я ничего пить. Трезвенник, язвенник, неудачник, к тому же на работе. – серьезно заявляет Сергей. – Вот если бы после семи и… – намекает с хитринкой во взгляде.
– Ясно, – хмыкает Рыбка. – После семи и за мой счет. – Они моментально договариваются о встрече. – А вас, девушка, я попрошу остаться! – увы, мне так легко от присутствия Рыбки избавиться не удается. Он повелительно кивает на пассажирское сидение и заводит мотор. Я еще бормочу что-то, но уже понимаю, что лучше поехать добровольно.
– Но я тоже трезвенник, язвенник, – пытаюсь отшутиться. – И спешу, кстати…
– Эй! Ключи-то
И это вместо благодарности за мое чистосердечное вмешательство! Вместо попыток вытащить меня из лап Геннадия…
– Какие ключи, дарагой? – кривляется Рыбка. – Наручник детский, слюшай… На кнопку клацнешь, дверца и откроется… Нет кнопки? Канечна нет! Я ее сам выломал. Для веселья. Берешь проволоку, да? Тычешь ею в отверстие из-под кнопки и все…
Сергей еще раз внимательно осматривает наручники и густо краснеет. Так ему и надо, эгоисту! Гордо сажусь в машину, демонстративно закуриваю, громко хлопаю дверцей. Эх, будь, что будет!
М-да, в ситуации с «бедненьким» Сергеем я повела себя крайне маразматично. Не мудрено, что Рыбка так до конца и не верил мне…
– Мне в голову не пришло, что вы знакомы… – продолжаю оправдываться. – Я всего лишь хотела отвести опасность от убогого… – не знаю уж почему, но свое резко испортившееся мнение о Сергее-программисте, я во что бы то ни стало захотела озвучить…
Рыбка хмурится, напряженно обдумывая мои рассуждения. Ищет дыру в логике.
– Или ты искусно врешь, или совсем дурочка, – выдает, наконец. – Ладно, больше спрашивать не буду. Смотри сама. Только учитывай: ты у Лилии сейчас на таком счету, что зимой снега не выпросишь. Если все же объявлялась с умыслом…
– А-а-а! – окончательно раскаляюсь, – Не нужен мне ваш снег! И Лиличка тоже совершенно не нужна! Просто мне стало жалко мальчика… Вот такая вот я, жалостливая! И правильнее, между прочим, было бы не высмеивать меня, а удивляться, отчего я одна такая выискалась. Почему остальные, кто не знал, что Сергей твой бывший одноклассник, не ринулись его защищать? Остановить грядущую расправу – это нормальные инстинкты. – Обычно склонная исключительно к самообвинению, сейчас я любыми способами пытаюсь притянуть за уши хотя бы намек на собственную правоту. Уж слишком явно по-глупому я себя повела. Обидно же! – Продавщиц я еще понимаю, – продолжаю настойчиво. – Ты – клиент – существо неприкосновенное и не обсуждаемое. Но это для них! А что же твоя м-м-м… спутница не вмешалась? Нынче в моде пофигизм и бессердечность, так?
– Я давно отстал от моды, – морщится Рыбка. Моя горячность вызывает в нем явный приступ брезгливости. – Что ты несешь глупости всякие? Моя, как ты изволила выразиться, м-м-м… спутница, зовется КсеньСанна и отличается здравомыслием. Потому вмешиваться в мои дела не станет. Хорошо обученная любовница – это, между прочим, очень ценная штука. – Рыбка многозначительно посмеивается. – Цени мою откровенность!
Еще не хватало стать поверенной его интимных тайн! Хотя, в некотором смысле это может весьма пригодиться:
– Ген, а ты уверен, что мне стоит сейчас встречаться с Лиличкой? – начинаю сначала, но на этот раз, имея несколько козырей на руках. – Вернее, уверен ли ты, что тебе стоит меня с ней сводить? Вдруг проболтаюсь, наговорю лишнего…
– Проболтайся, наговори, – спокойно рекомендует Рыбка, и я понимаю, что била в места, заросшие толстым слоем брони и брани. – Может, она расчувствуется. Мне приятно будет… – на миг в глаза Рыбки затуманиваются болезненной грустью, потом снова делаются нечеловеческими – холодными и злыми. – Лилия КсеньСанну не одобрила бы, рискни та мне перечить, – невозмутимо сообщает он. – Или о чем ты там кляузничать собираешься?