Русская красавица. Напоследок
Шрифт:
– Александра Григорьевна, вы едете одна? – на миг мелькает мысль забросить все к чертям и тоже уехать…
– За кого ты меня принимаешь! – обиженно фыркает маман. – Разве может уважающая себя женщина провести раз в жизни устроенный отпуск в одиночестве?! С любовником, разумеется. С каким – еще не решила…
Ясно. Для меня поездка отменяется…
Грустные мысли табунами мотаются по сознанию. Жизнь прожита в впустую. Мир, который удалось состряпать за это время рассыпается от малейшего дуновения ветра. Совпадения, всего-навсего совпадения, а в результате – я без средств заработка, перспектив и планов на будущее. Нет, разумеется, пока руки-ноги целы, нечего впадать в уныние. Я понимаю
– Вот, – стараюсь выглядеть, как можно бодрее, хотя в душе удивляюсь, как заставила себя все же пойти на это собеседование. Самым сильным желанием еще с утра было – запереться на все замки, отключить телефоны и ждать весны… Общение – не то, что с врагами, даже с самыми близкими знакомыми – казалось убийственно тяжелой задаче. Но вот я здесь. И даже улыбаюсь, и соображаю еще что-то понемногу…
– Заявление, – читает вслух Рыбка с протянутого мною листа, – Прошу уволить меня по собственному… – он поднимает голову. Маленькие поросячьи глазки полны искреннего недоумения. – Ты чего? Нам такого не надо. Работай себе на здоровье, нам на карман. Угнетать тебя тут никто не намерен. Что ж мы, изверги что ль, такой мелкой мстишкой заниматься? Что было – проехали. Раз уж сложилось, что ты снова под нами – давай работать. Мешать тебе никто не намерен. Мы тут такие перемены у вас в театре затеваем! Лиличка с Карпушей такого понапридумывали, будете, как сыры в масле кататься… Не дрейфь – никто тебя гнать не собирается…
– Гнали бы – не ушла бы, – вздыхает Лиличка из-за соседнего стола. Она знает меня лучше Рыбкиного, потому прекрасно понимает мотивацию: – Она не потому уходит, что боится нашей немилости, а потому, что надеется хоть как-то нам этим навредить. Но…
Ан-нет, ничуть не лучше.
– Глупости, – широко улыбаюсь. – Оба вы совершено неправы. Ухожу – во благо себе, а не во вред вам. Кстати, я тут подумала и знаю, как сделать так, чтобы мой уход прошел для труппы совсем безболезненно. Алинка. Есть Алинка, которая давно уже за всем нашими работами из зала наблюдает. Пока ее будут вводить в работу – я поиграю, никуда не денусь. Думаю, Альке пары-тройки репетиций хватит с головой… По типажу она – блестяще оригинальна…
– Ну, уж нет, – фыркает Лиличка. – Вы с ней абсолютно разные… Никаких параллелей. Как это -ее вместо тебя в спектакль вводить?
О Боже, ну за что мне эти мучительные диалоги с нессображающими?
– Умоляю! – вздыхаю совершенно искренне. – Только не сейчас! У меня нет сил ничего доказывать. Не разбираешься в чем-то – промолчи. Доверься профессионалам. Уверяю вас, Марк одобрит кандидатуру Алинки с огромным удовольствием, а сама она с большим интересном возьмется за работу. Я не стала бы говорить, если б не была уверена в этом. А о нашей с Алинкой разности… Лилия, ты уж извини… Может, ты отличный бухгалтер или секретарь, но как творческая единица – ноль. Не суди о том, чего не можешь почувствовать. Алинка отлично подходит на вес мои роли. Более чем отлично!
– Так, это все понятно, – Рыбка предостерегающим жестом останавливает меня от новых объяснений, а Лиличку, от гневной тирады возмущения. – Если будешь уходить, найдем, кем заменить. Просто, стоит ли это делать? Мы собираемся платить хорошие деньги…
– Стоит. Я не хочу
– Карпика люби, он ведь будет администраторить… Я, честно говоря, совсем не собираюсь вмешиваться, а Лилия, конечно, поможет на первых порах, но потом своими делами заниматься начнет. Твое к нам отношение никак на работу театра влиять не должно…
– И не будет. Потому что я на работу театра тоже не буду больше влиять. Решение окончательное и обжалование не возможно. Очень надеюсь, что больше мы не пересечемся…
Чувствую, что закипаю. Если немедленно не уйду, выплесну на присутствующие головы столько эмоций, что никогда себе потом этого не прощу и повешусь от стыда…
– Господи, Сафо! – Лиличка, сама того не ведая, выбивает у меня из-под ног табуретку. – Ну отчего ты так относишься? Это я, я должна на тебя смертельно обижаться! А не наоборот…
– Отчего?! – я снова не выдерживаю, и уже кричу, объясняясь. Лечу по лабиринтам своей больной психики с дикой скоростью и волочу за собой окружающих… – Да оттого, что твои интриги попросту сломали мне жизнь!
И понеслось. Я кричала о своей попранной вере в честную журналистику. О том, как Лиличкины интриги затоптали ее насмерть и лишили меня желания писать. Рассказала об Артуре, с которым могла бы жить вечно, если б не выяснилось, что он тоже часть технологий вранья. Об украденной у меня Москве. О Карпике с Нинель, которые хоть и какашки – но давние мои знакомые и вполне мы вполне могли бы сработаться, если б не пригревшая их под своим колючим крылом Лиличка. О Владлене с Боренькой, которые мои – куда уж более! – мои территории, оказавшиеся вдруг зараженными идиотским вирусом «не ссорься с сильными мира сего». О Мариковском театре, который процветал бы, не возжелай некто сделать из него шоу-труппу. О всех Лиичкиных угрозах, которые загадочным образом сбываются – пусть мистика, пусть не злой умысел, но ведь все равно нужно думать, когда угрожаешь! О маман, которую заставили уехать именно в тот момент, когда она оказалась мне нужна!
Слезы, сопли, крики… Противно! Это был откровенный срыв. Залпом выглушив половину протянутого мне испуганным Рыбкой стакана воды, начинаю приходить в себя. Стыдно? Горько. Горько, что не сдержалась и доставила присутствующим удовольствие созерцать мою слабость…
– Я не имею ни малейшего отношения к отъезду твоей матери! – Лиличка, кажется, в шоке от очередной порции моих обвинений. Надо же, ей, похоже, не все равно, что я о ней думаю… – Ни о каком N мне ничего не известно! Ты с ума сошла! Ты – ненормальная! Приятно конечно, что ты так меня переоцениваешь…– Лиличкино возмущение настолько искренне, что я теряюсь. Может и впрямь у меня помутнение рассудка. Может, и впрямь мания Лиличкиного величия?
– Я имею, – вдруг вмешивается молчавший все это время Рыбка. – Я не прощаю грубых наездов…– насмешливо склонив голову на бок, он сверлит меня глазами.
– Это еще что за новости! – Лиличка бессильно откидывается на спинку стула. – Ты?! Не посоветовавшись?! Но, зачем? Как?
Возможно, они разыгрывают комедию. Смысла в этом я не вижу ни малейшего, потому решаю все же верить в Лиличкину непосвященность. Итак, отъезд маман – личное дело Рыбки…
– Лилия, я потом тебе все объясню, – не терпящим возражений тоном, заявляет он.
– Нет уж! – Лиличка тоже мгновенно оказывается «на взводе». – Сейчас, немедленно! А что еще я не знаю о твоих деяниях? Огласите полный список, будьте добры…
– Это будет долго. Наша гостья успеет соскучиться…
Ловлю себя на том, что вовсе не рада происходящему. Внести раскол в стан врага – хорошо. Плохо не понимать, как извлечь из этого выгоду…
– Мне плевать! – Лиличка явно обжена. – Я думала, между нами, как минимум, все честно… – она опускает глаза и я вижу что левое веко ее нервно подергивается. Это еще кто из нас ненормальный?!