Русская критика
Шрифт:
Не потому нам нужен сегодня Достоевский, что мы готовы видеть соотнесение трагедий и страстей его героев через отцеубийство, разврат мыслей, чувственность жизни с нашими бедами, но потому, что мы, как и он, выстрадали свое понимание человека как существа духовного, сына Божьего. Спектакль буквально каждому зрителю готов предъявить доказательства, что духовная жизнь реальна. Именно поэтому авторы спектакля нас предупреждают, что история, протекающая перед глазами публики, не обошлась без черта: по правую руку — наш Ангел-хранитель, а по левую — бес-искуситель. Современный человек «отменил» черта. Он предпочел впустить на его старомодное место колдунов, магов, экстрасенсов, некие энергии (теплые и холодные) и пр. Но, как демоническую силу ни назови, она суть черт. Он — действующее лицо спектакля. Даниил Спиваковский играет его весьма изысканно: черт —
Все это позволяет сказать мне о пронзительной правильности и праведной талантливости спектакля «Братья Карамазовы» в театре им. Вл. Маяковского. Увы, в современной театральной России это редкий случай, когда с традицией, культурной и христианской, не борются, ее не отбрасывают или не приспосабливают к мизерным целям, но ее постигают. И всю ее чистоту, и всю ее красоту возвращают нам как наследникам наследство, о котором мы так искусительно и легкомысленно смогли забыть.
Сколько раз мы слышали, что «публика хочет» читать исключительно любовные романы и смотреть триллеры с убийствами и грабежами. Но вот взяли и отступили от этих правил — поставили «Идиота» Достоевского, и основная часть телезрителей не пожелала отвлекаться ни на что иное. А теперь поставили «Братьев Карамазовых» — и зал в театре полон, и смотрят все с напряженным вниманием. Словно вдруг очнулись и вновь «узнают себя». Узнают о себе. Ведь, кто сегодня не искушаем и не обольщаем? И где сегодня искать спасения душе человеческой? Где опоры находить, — разве «наше земное», если человека со всех сторон обрезать до физиологических потребностей, нас утешит? Разве даст хоть что-то в «нашем земном» твердые основания для жизни и лишит уныния, депрессии, скорби?
Но быть может, мы начинаем выздоравливать и ищем нормы в искусстве, ищем неосознанно рассказа о глубине души человека после террора показа его голого тела?! Все это так. Как, очевидно, можно предположить, что именно Достоевский сегодня как никакой другой классик способен ответить на вопросы живой души нашего современника. Именно его готовы слушать, поскольку и человек у него «широк» (а наш-то, еще, пожалуй, пошире!) и масштаб страстей, владеющих его героями, как и масштаб власти «извращенных идей», тоже соразмерен нашему (наш и тут больше!). Полный и притихший зал спектакля «Братья Карамазовы» — это неотменимое и неоспоримое утверждение того, что и наш современник после «борьбы за власть, успех и наслаждения» почувствовал, а кто-то и осознал, неодолимую власть над собой вопросов религиозно-нравственных.
«Братья Карамазовы» — это спектакль о ЧЕЛОВЕКЕ, с его телесностью и с его бессмертной душой. И только это оказалось важно! После спектаклей об идеях, после спектаклях об уродах, нелюдях и нежити, после спектаклей о физиологии человека — три с половиной часа идет разговор о полном человеке. И никто в этом спектакле не презирает ни его тела, ни его желаний счастья и любви, а просто напоминают о «некоторых результатах» этих счастий и удовольствий.
Как в живом, органично выращенном художественном произведении, говорящим с нами полнокровными образами, слова «все люди братья» в этом спектакле читаются единственно верно. Они братья во Христе. Тогда «всякий человек за всех виноват». Тогда брат за брата виноват. Тогда понятно, почему Михаил Филиппов, играющий Дмитрия, после ареста идет в зрительный зал и просит у зрителя-народа прощения: «Простите, простите, простите…». Все становится на свои места. Потому как только тут правда. Ведь и интернационалисты говорили, что люди братья (и тоже «все»), только там основа братства была очень уж шаткой — братство часто завоевывалось силой оружия и политическими переворотами.
Зачин и финал спектакля, как это и бывает при органичной режиссуре и по-настоящему театральной драматургии, словно всматриваются друг в друга. Монастырские стены превращаются в стены тюремные с решетками на окнах. В монастырь идут по своей воле, идут спасаться. А вот в тюрьму Дмитрий Карамазов идет по воле закона, и мучительно трудно будет ему превратить в себе эту волю закона в «свою волю» — принять наказание и принять страдание, необходимое для выпрямления души. Ведь и он «хотел убить» отца и кричал об этом повсюду. Разгульная свобода начала спектакля обернулась трагедией, плачем сердечным в эпилоге. В начале Дмитрий с Грушенькой гулял, девичьи песни слушал, цыган назвал — теперь все завершает протяжно-тоскливая песня «Не для меня сады цветут, не для меня Дон разольется…»
Не для
Плывет по сцене тоска-кручина, набирает силу песня-страдание. На тюремную койку молча придут и сядут рядом в светлых одеждах все другие герои драмы. И мы теперь словно смотрим на старую фотографию, на прошедшую жизнь, удивляясь силе страстей всех этих людей. Здесь один соблазнил другого, близкий — близкого, соблазнил любовью, мыслью, чувством. Тут все вспомнят о своем злом сердце и о своей вине. Митя Карамазов за всех них идет на каторгу.
Все люди братья… И каждый виноват за всех…
2003 г.
Чичикова пожалели…
Сергей Арцибашев поставил на сцене Московского Академического театра им. Вл. Маяковского «Мертвые души» Н.Гоголя в двух томах. Пьеса Владимира Малягина.
Набрав в поисковой системе Яндекс два слова «мертвые души», я рассчитывала увидеть перечень откликов на спектакль Маяковки. Но… была шокирована не меньше героев Гоголя, которые получили от Чичикова предложение об инфернальной негоции. В Сети, оказывается, тоже шел торг: «Один из жителей России, — сообщала Сеть, — выставил свою душу на продажу на Интернет-аукционе «Molotok.ru». Изначальная цена на необычный лот составила 1S, а продана душа была за S 18, что удивило даже организаторов аукциона. Сам товар особого удивления у участников торгов не вызывал — Интернет, пространство виртуальное, и продаваться там может все, что угодно. Человеческая душа была по-будничному выставлена где-то между чипами для компьютера и коллекцией советских значков. Организаторы удостоверились, что продавец — некто под кодовым именем «Петрик» — действительно существует, и душа ушла с молотка. Правда, продавший свою душу толком не ответил на вопрос как же надо ее хранить. Он заявил, что его задача продать, а хранение — хоть в бутылке, хоть в конверте — личное дело нового хозяина». А дальше, на форуме развернулась дискуссия — унизительна ли продажа своей души? И для многих оказалось это предприятие вполне нормальным. Немало было желающих продать чужие души, да и свою некоторые из жителей Интернета готовы были продавать «и не один раз»! Но «сюжет» этим не исчерпывался — Сеть сообщала также, что два года тому назад владельцы Интернет-аукциона eBay запретили жителю Калифорнии продавать свою душу. «Причиной отказа стала “невозможность представить доказательства, что его товар существует”»…
Во истину Гоголь бессмертен, а его Чичиков смотрится куда скромнее, чем нынешние люди нового века, готовые весело продавать свою душу по нескольку раз!
Кафедру русской культуры, с которой взял на себя труд говорить и Николай Васильевич Гоголь, много раз пытались реформировать: то обтягивали красным кумачом и писателя рядили в одежды трибуна и общественного пропагандиста, то искусно «подпиливали опоры», чтобы потом объявить, что «кафедра сгнила», то манифестировали от имени Гоголя, что Россия — страна пороков, а герои Гоголя — олицетворяемые ими страсти и грехи человеческие. И такой России нужно стыдиться… Но ни к первому, ни ко второму, ни к третьему спектакль театра им. Маяковского не имеет отношения. Он — о другом, и с другими целями поставлен…
Черная цилиндрическая конструкция захватывает собой почти все пространство сцены. Она — символ мира в его вечном движение. Она — огромное колесо судьбы, втягивающая или исторгающая из себя героев. Но это словно и сама Россия проплывает перед взором зрителей — то снизу доверху горят огоньки-окна, а в них поют люди (музыка Владимира Дашкевича, текст песен — Юлия Кима). И поют они о том, как богата их Россия, как было бы славно, при таком богатстве, дать каждому по домику. О простом поют, и простого хотят — тишины и мирного семейного благоденствия. А то вдруг на всем пространстве появятся руки или лица чиновников — и пойдут передавать взятку от Чичикова снизу вверх, и будут без слов требовать, желать, хватать. Но будут и другие — те, что кольцом охватят и «прикуют к стене» Коробочку, все никак не отпускающую Чичикова — все пытающуюся продать ему мед и пеньку. А то, сквозь черный цилиндр, возникнет рука утешающая жену Костанжогло, отказавшегося от наследства. А в другом эпизоде — ловкие шулерские руки быстро перемещают шашки на доске, когда вздумает Ноздрев обыграть Чичикова. Пластическая игра рук и огней сквозь прорези в цилиндре-ширме — замечательная сценическая находка Александра Орлова и Сергея Арцибашева.