Русская поэзия начала ХХ века (Дооктябрьский период)

Коллектив авторов

(Свист в четыре пальца.)

<1916>

Иронический памятник

Комитрагический Моей души вой Разливен, будто на Каме пикник. Долго ли буду Стоять я живой — Из ядреного мяса памятник. Пожалуйста, Громче смотрите Во все колокола и глаза, — Это я — ваш покоритель (Огонь рожал в устах), Воспевающий жизни против и за. А вы, эй, публика, Только всегда капут Пригвождали на чугунные памятники, Сегодня иное — Живой гляжу на толпу. Я нарочно приехал с Каменки. Довольно Обманывать великих поэтов — Чья жизнь Пчелы многотрудней, Творящих тропическое лето Там, Где вы стынете от стужи будней. Пора Возносить песнебойцев При жизни на пьедестал: Пускай таланты утроятся, — Чтоб каждый из вас — Чудом стал. Я знаю, Когда будем покойниками, Вы удивитесь нашей Изумительной скромности. А теперь обзываете разбойниками — Гениальных детей современности. Чтить и славить Привыкли

вы мертвых, Наворачивая памятники с галками (Пусть, мол, садятся галки), А живых нас — Истинных, вольных и гордых — Готовы исколотитъ скалками Без смекалки. Какая вы, публика, Злая да каменная — Будто у всех внутри зима. Но, Поэт — один пламенный я — Разожгу до весны футуризма. Какая вы, публика, Странная да шершавая. Знаю, что высотой Вам наскучу. На аэроплане Летавший в Варшаве, я Часто видел внизу Муравьиную кучу. И никому не было дела До футуриста-летчика. Толпа на базарах, в аллее, У кофеен галдела Или на юбилее Заводчика. Разве нужна Гениальность наживам, Бакалейно-коммерческим клубам? Вот почему Перед вами живым Я стою одиноким Колумбом. Жизнь — Поэма моя — Это призрак на миг, Как на Каме пикник Иль звено пролетающей птицы. О, пусть Из мяса и песен мой памятник Только единой Любимой приснится.

1916

Слова и слова

Зимний вечер синеюще-белый, Будто как у любимой боа. А я парень застенчивый, кроткий, несмелый, Ей пою — и слова — и слова. Весь талант мой — моя гибкостройность Из напевных и творческих слов И моя небовая покорность Перед Чудом чарующих снов. Мой талант — мое детское сердце — Солнцевейное сердце стихов. Мое счастье и крест страстотерпца, Посох мой — у друзей-пастухов. Зимний вечер синеюше-белый, Будто как у любимой боа. А я парень застенчивый, кроткий, несмелый, Ей пою — и слова — и слова. Весь талант мой — из слов симфонический Перезвонный к сердцам карнавал. Кубок мой навсегда фантастический Я навеки в словах пировал. Зимний вечер пушистый и хрусткий, И скользит и блестит санный путь; Полумесяц, лимонный и узкий, Собирается в звездную муть. Мой талант футуриста-Поэта — Удивлять вознесением слов, Жизнь пройдет — пронесется комета, И останется тайна основ. И останется тайна томлений, Песниянных легенд волшебства, Да останется рыцарский гений Для любви, для мечты-божества. Зимний вечер синеюще-белый, Будто как у любимой боа. А я парень застенчивый, кроткий, несмелый, Ей пою опьяненно слова.

<1917>

Бурли, журчей

В. В. Холодной — [320]

Вашей стремительности

Чурли, журчей, бурли, журчей, И как свинец Ты Солнце плавь. Гори жарчей, люби жарчей Лесную явь, Лесной игрец. Не жди. Не стой. Звени и пой, Всем изменяй. И снова пой. Не стой. Чурли, журчей, бурли, журчей, С скалистых глыб Вались со смехом И в чернолапах Диким эхом Пугай бегущих рыб. Беги и пой, разгульно пой, Зови с собой Играть с Судьбой. В край неизвестный — Там туман. Тот край чудесный — Там Океан. Разгульно пой. Бурли, журчи И солнцепадом Буди сердца, Гори жарчей, люби жарчей, Быстрины жизни Пусть помнят ярко Журчея — чурля — игреца.

320

Холодная Вера Васильевна (1893–1919) — популярная киноактриса.

<1917>

ИГОРЬ СЕВЕРЯНИН [321]

ИЗ КНИГИ СТИХОВ «ГРОМОКИПЯЩИЙ КУБОК»

(1913)

Из цикла «Мороженое из сирени»

Мороженое из сирени!

Мороженое из сирени! Мороженое из сирени! Полпорции десять копеек, четыре копейки буше [322] . Сударышни, судари, надо ль? не дорого — можно без прении… Поешь деликатного, площадь: придется товар по душе! Я сливочного не имею, фисташковое все распродал… Ах, граждане, да неужели вы требуете крем-брюле? Пора популярить изыски, утончиться вкусам народа, На улицу специи кухонь, огимнив эксцесс в вирелэ [323] ! Сирень — сладострастья эмблема. В лилово-изнеженном крене Зальдись, водопадное сердце, в душистый и сладкий пушок… Мороженое из сирени! Мороженое из сирени! Эй, мальчик со сбитнем, попробуй! Ей-богу, похвалишь, дружок!

321

Северянин Игорь (псевд.; наст. имя — Лотарев Игорь Васильевич; 1887–1941) родился в Петербурге. Мать была дальней родственницей А. Фета (урожденная Шеншина). Учился в Череповецком реальном училище. Впервые опубликовался в 1905 году. Вначале причислял себя к последователям «чистой лирики» К. Фофанова и М. Лохвицкой. Отрицательно отзываясь о «ресторанно-будуарной» тематике Северянина, М. Горький ценил лирическое дарование поэта. С 1911 года И. Северянин провозгласил новое течение — «эгофутуризм». После Октябрьской революции эмигрировал, выпускал сборники стихов за границей, где тосковал по России. Приветствовал восстановление Советской власти в Эстонии, где он жил в последние годы.

Стихотворения И. Северянина печатаются по тексту издания: Игорь Северянин. Стихотворения. Л., «Советский писатель» («Библиотека поэта». Малая серия), 1975.

322

Буше — кусок, порция (франц.).

323

Вирелэ — шестистрочная строфа в старофранцузской поэзии.

Сентябрь 1912

Это было у моря

Поэма-миньонет

Это было у моря, где ажурная пена, Где встречается редко городской экипаж… Королева играла —

в башне замка — Шопена, И, внимая Шопену, полюбил ее паж. Было все очень просто, было все очень мило: Королева просила перерезать гранат, И дала половину, и пажа истомила, И пажа полюбила, вся в мотивах сонат. А потом отдавалась, отдавалась грозово, До восхода рабыней проспала госпожа… Это было у моря, где волна бирюзова, Где ажурная пена и соната пажа.

Февраль 1910

Июльский полдень

Синематограф

Элегантная коляска, в электрическом биенье, Эластично шелестела по шоссейному песку; В ней две девственные дамы, в быстротемпном упоенье, В ало-встречном устремленье — это пчелки к лепестку. А кругом бежали сосны, идеалы равноправий, Плыло небо, пело солнце, кувыркался ветерок, И под шинами мотора пыль дымилась, прыгал гравий, Совпадала с ветром птичка на дороге без дорог… У ограды монастырской столбенел зловеще инок, Слыша в хрупоте коляски звуки «нравственных пропаж» И, с испугом отряхаясь от разбуженных песчинок, Проклинал безвредным взором шаловливый экипаж. Хохот, свежий точно море, хохот, жаркий точно кратер, Лился лавой из коляски, остывая в выси сфер, Шелестел молниеносно под колесами фарватер, И пьянел вином восторга поощряемый шофер.

1910

Из цикла «эгофутуризм»

Эпилог

1

Я, гений Игорь Северянин, Своей победой упоен: Я повсеградно оэкранен! Я повсесердно утвержден! От Баязета [324] к Порт-Артуру Черту упорную провел. Я покорил литературу! Взорлил, гремящий, на престол! Я — год назад — сказал: «Я буду!» [325] Год отсверкал, и вот — я есть! Среди друзей я зрил Иуду, Но не его отверг, а — месть. «Я одинок в своей задаче!» — Прозренно я провозгласил. Они пришли ко мне, кто зрячи, И, дав восторг, не дали сил. Нас стало четверо, [326] но сила Моя, единая, росла. Она поддержки не просила И не мужала от числа. Она росла в своем единстве, Самодержавна и горда, — И, в чаровом самоубийстве, Шатнулась в мой шатер орда… От снегоскалого гипноза Бежали двое [327] в тлен болот; У каждого в плече заноза. — Зане болезнен беглых взлет. Я их приветил: я умею Приветить всё, — божи, Привет! Лети, голубка, смело к змею! Змея, обвей орла в ответ!

324

Баязет — город в Турции, на границе с Россией.

325

Я — год назад — сказал: «Я буду!» — В 1911 г. И. Северянин провозгласил в поэзии новое «течение», названное им «эгофутуризмом».

326

Нас стало четверо. — К эгофутуризму И. Северянина примкнули Г. Иванов, Грааль-Арельский (С. Петров) и К. Олимпов.

327

Бежали двое. — Г. Иванов и Грааль-Арельский вскоре присоединились к группе акмеистов.

2

Я выполнил свою задачу, Литературу покорив. Бросаю сильным на удачу Завоевателя порыв. Но, даровав толпе холопов Значенье собственного «я», От пыли отряхаю обувь, И вновь в простор — стезя моя. Схожу насмешливо с престола И, ныне светлый пилигрим, Иду в застенчивые долы, Презрев ошеломленный Рим. Я изнемог от льстивой свиты, И по природе я взалкал. Мечты с цветами перевиты, Росой накаплен мой бокал. Мой мозг прояснили дурманы, Душа влечется в примитив. Я вижу росные туманы! Я слышу липовый мотив! Не ученик и не учитель, Великих друг, ничтожных брат, Иду туда, где вдохновитель Моих исканий — говор хат. До долгой встречи! В беззаконце Веротерпимость хороша. В ненастный день взойдет, как солнце, Моя вселенская душа!

Октябрь 1912

ИЗ КНИГИ СТИХОВ «ЗЛАТОЛИРА»

(1914)

Из цикла «Живи, живое!»

Валерию Брюсову [328]

Сонет-ответ

(Акростих) [329]

Великого приветствует великий, Алея вдохновением. Блестит Любовью стих. И солнечные блики Елей весны ручьисто золотит. Ручьись весна! Летит к тебе, летит Июнь, твой принц, бессмертник неболикий! Юлят цветы, его гоньбы улики, Божит земля, и все на ней божит. Рука моя тебе, собрат-титан! Юнись душой, плескучий океан! Самодержавный! мудрый! вечный гордо! О близкий мне! мой окрылитель! ты — Ваятель мой! И царство Красоты — У нас в руках. Мне жизненно! мне бодро!

328

Валерию Брюсову. — Написано в ответ на послание В. Брюсова «Игорю Северянину» («И ты стремишься ввысь, где солнце — вечно…»). См. В. Брюсов. Собрание сочинений в семи томах, т. 2. М., 1973, с. 202.

329

Акростих — стихотворение, в котором из первых букв каждой строки составляются слова.

1912

Самогимн

Меня отронит Марсельезия, Как президентного царя! Моя блестящая поэзия Сверкнет, как вешняя заря! Париж и даже Полинезия Вздрожат, мне славу воззаря! Мой стих серебряно-брильянтовый Живителен, как кислород. «О гениальный! О талантливый!» — Мне возгремит хвалу народ. И станет пить ликер гранатовый За мой ликующий восход. Пусть на турнирах славоборчества Стиха титаны и кроты Берлинства, Лондонства, Нью-Йорчества Меня сразить раскроют рты: Я — я! Значенье эготворчества — Плод искушенной Красоты!