Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за власть. 1917—1918
Шрифт:
В создавшемся положении большевики видели только один выход, и выходом этим была германская военная интервенция. Они решили обратиться с такой просьбой к Германии 1 августа, на следующий день после того, как Хельфферих заверил Чичерина, что немцы будут продолжать оказывать поддержку советскому правительству. Встреча, на которой, как считается, было принято это решение, обозначена в коммунистических источниках как заседание Совнаркома, но так как ни в каких документах в этот день не зафиксировано заседание кабинета, можно с уверенностью сказать, что решение принял сам Ленин, вероятно, посоветовавшись с Чичериным. Русские собирались предложить немцам открыть совместные военные действия против сил Антанты и тех, кто выступал в поддержку Антанты. Красная Армия, состоявшая в то время главным образом из латышских частей, должна была занять позиции к северу от Москвы, чтобы оборонять столицу от предполагаемого наступления сил Четверного согласия, а Германская Армия — выступить из Финляндии против англо-американского экспедиционного корпуса и с Украины — против Добровольческой армии.
О том, что в Кремле было принято такое решение, мы знаем в основном из воспоминаний Хельффериха, которого поздно вечером 1 августа неожиданно посетил Чичерин.
170
Коротко вспоминая этот эпизод (по-видимому, это единственное упоминание о нем в советской литературе), Чичерин подтверждает версию Хельффериха и отмечает, что вопрос был решен лично Лениным (Ленин и внешняя политика // Мировая политика в 1924 году. М., 1925. С. 5; см. также статью Чичерина в «Известиях» (1924. 30 янв. № 24 (2059). С. 2–3)).
Хельфферих передал просьбу большевиков в Берлин, суммировав ее в краткой формуле: «молчаливое согласие большевиков на нашу интервенцию и согласованные параллельные действия»{1044}. Одновременно он послал отчет, содержавший пессимистическую оценку ситуации в России. Главным источником авторитета большевиков, писал он, является широко бытующее убеждение, что их поддерживает Германия. Но на таком фундаменте нельзя всерьез строить политику. Он предлагал, чтобы Германия продолжила переговоры с теми антибольшевистскими группами, которые не симпатизируют Антанте, в том числе с Правым центром, латышами и Сибирским правительством{1045}. По его мнению, если Германия просто демонстративно заявит, что перестает оказывать помощь большевикам, их противники поднимут голову и сами их свергнут.
И вновь рекомендации московского посольства были отклонены; на сей раз это сделал Пауль фон Хинце. Большевики, конечно, не друзья, рассудил он, но они «в полной мере» позаботились об интересах Германии, сумев парализовать Россию в военном отношении {1046} . Рекомендации Хельффериха пришлись ему настолько не по душе, что 6 августа он вызвал его в Берлин. После этого посол так и не возвратился к своим обязанностям, которые исполнял менее двух недель. Хинце решил вообще ликвидировать беспокойное германское посольство в Москве, чтобы оно более не вмешивалось в германо-советские отношения. Через несколько дней после отъезда Хельффериха все сотрудники посольства упаковали вещи и направились в Псков, а затем в Ревель, находившиеся в то время под немецкой оккупацией. С исчезновением германского посольства в России центр советско-германских отношений переместился в Берлин, где Иоффе, выступая от имени своего правительства, вел все переговоры по подготовке торговых и военных соглашений, заключенных двумя странами в конце августа [171] .
171
Курт Рицлер, который здесь исчезает из нашего повествования, после войны вновь стал профессором во Франкфурте. Когда к власти пришел Гитлер, он эмигрировал в США, где вплоть до самой смерти в 1955 г. преподавал в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке.
Неудавшиеся попытки некоторых немцев свергнуть большевиков имели любопытное завершение. В начале сентября генерального консула Германии в Москве Герберта Хаушильда посетил Вацетис. Латышский офицер, только что назначенный главнокомандующим вооруженных сил советской России, сказал Хаушильду, что он не большевик, а латышский националист, и что, если его людям пообещают амнистию и репатриацию, они полностью предоставят себя в распоряжение немцев. Хаушильд доложил об этом в Берлин и получил в ответ приказ прекратить это дело [172] .
172
Baumgart. Ostpolitik. S. 315–316. Вацетис был советским главнокомандующим вплоть до лета 1919 г., когда его арестовали по обвинению в «контрреволюционном заговоре». Выйдя на свободу, он преподавал в Военной академии РККА. В 1938 г., в перерыве между занятиями, его вновь арестовали и вскоре казнили (Память. 1979. № 2. С. 9–10).
Приблизительно в то же время ЧК, во главе которой стояли латыши М.И.Лацис и Я.Х.Петерс, организовала классическую российскую
Брестский договор требовал дополнительного соглашения, которое регулировало бы экономические отношения между Германией и Россией.
Немцы очень хотели возобновить торговлю с Россией. До 1914 года она была их главным коммерческим партнером и получала из Германии около половины всего своего импорта.
Прежде всего немцам нужно было продовольствие, но также и другое сырье, и они рассчитывали получить почти монополию на внешнюю торговлю России. В июне 1918 года Москва представила немцам список товаров, предлагаемых ею на экспорт. В нем, в частности, было зерно, — в действительности в стране его не хватало. Красин нарисовал ослепительную картину обширных рынков, которые советская Россия могла предоставить для товаров немецкого производства, и чтобы картина эта стала более убедительной, начал переговоры со своим старым работодателем Сименсом о поставках электрического оборудования. Ни одно из предложений не имело никаких реальных оснований: все это были приманки, служившие лишь политическим целям. Советская Россия не поставляла обещанных товаров, и немцы вскоре начали проявлять нетерпение. В июне д-р Альфред Лист, прибывший в Москву в качестве представителя Блейхрёдер Банка, сказал Чичерину, что отсрочки в поставках из России разочаровывают те круги в Германии, «в которых Великороссия могла бы с наибольшей вероятностью найти сочувствие своим политическим устремлениям»{1047}. Ленин очень хорошо понимал, что эти «круги», а именно банкиров и промышленников, можно использовать, чтобы нейтрализовать других немцев, главным образом военных, хотевших от него избавиться. Поэтому он внимательно следил за ходом переговоров по выработке Дополнительного договора, которому придавал первостепенное политическое значение.
Переговоры открылись в Берлине в начале июля. В советскую делегацию, возглавляемую Иоффе, входили Красин и различные специалисты, присланные из Москвы. С немецкой стороны участвовала большая делегация, включавшая дипломатов, политиков и бизнесменов. Ключевой фигурой среди немцев был, по-видимому, представитель министерства иностранных дел Йоханнес Криг, которого историк Уинфред Баумгарт называет «серым кардиналом» германской политики по отношению к большевистской России{1048}. Иоффе получил инструкции всячески идти навстречу требованиям германской стороны, но там, где эти требования будут непомерными, давать понять, что уступчивость русских имеет границы. Подтверждая, что следует этой линии, Иоффе сообщал Ленину из Берлина: «Вся политика должна быть основана на доказательстве немцам, что, если они слишком перегнут палку, мы принуждены будем воевать и тогда они ровно ничего не получат»{1049}.
Учитывая сложность обсуждавшихся вопросов, соглашение было достигнуто очень быстро. Немцы выдвигали жесткие требования. Иоффе удалось заставить их пойти на некоторые уступки, но все равно соглашение, известное как Дополнительный договор, подписанный 27 августа, явные преимущества давало Германии. Дискуссия шла вокруг территориальных и финансовых вопросов [173] .
Что касается территориальных вопросов, Германия обещала не вмешиваться в отношения России с сопредельными регионами. Этот пункт означал прежде всего отказ от намерений германских военных создать протекторат под названием «Южный Союз», который включал бы Кавказ и примыкавшие к нему казачьи районы {1050} . Россия признала независимость Украины и Грузии и согласилась отдать Эстонию и Ливонию: в Брестском договоре этих уступок не было. Взамен Россия получала право доступа в балтийские порты, которое ранее было ею утрачено. Немцы вначале потребовали отдать им Баку, центр российской нефтяной индустрии, но в конце концов согласились оставить его России, выторговав себе четверть всей ежегодно производимой в Баку продукции. В тот момент Баку находился в руках англичан, пославших туда в начале августа свои войска из Персии. Чтобы получить город, который с готовностью уступали им немцы, большевики должны были еще изгнать из него англичан {1051} . Русские также взяли на себя обязательство выдворить из Мурманска силы Четверного согласия, а немцы согласились оставить Крым и пошли на некоторые незначительные территориальные уступки на западной границе России.
173
Текст Договора, за исключением одного из трех его секретных пунктов, приводится в кн.: Wheeler-Bennet J. Brest-Litovsk: The Forgotten Peace. N.Y., 1956. P. 427–446.
В финансовой части Россия согласилась выплатить Германии и лицам немецкой национальности полную компенсацию за ущерб, причиненный им действиями царского и советского правительства, а также возместить расходы, понесенные Германией на содержание русских военнопленных. Немцы посчитали, что эта сумма составляет от 7 до 8 млрд. марок. После того как были приняты в расчет встречные претензии русских, сумма эта сократилась до 6 млрд. Из этих денег 1 млрд. должны были выплачивать Финляндия и Украина. Россия взяла на себя обязательства выплатить в течение восемнадцати месяцев половину своего долга, составившего 5 млрд. марок, поставив Германии 24,5 тонн золота, определенную сумму в рублях и товары на 1 млрд. рублей. Вторую половину советская Россия должна была выплачивать с доходов от заема сроком на сорок пять лет, облигации которого были выпущены в Германии. Такие выплаты удовлетворяли все претензии к России со стороны Германии, как правительственные, так и частные. Москва еще раз подтвердила свое согласие, оговоренное в Брестском договоре, возвратить германским владельцам все национализированное и муниципализированное имущества, включая наличность и ценные бумаги, и разрешить вывезти его в Германию.