Русская современная драматургия. Учебное пособие
Шрифт:
В «милом старом доме» приморского городка происходят события одноименной пьесы, водевиля-мелодрамы. Здесь все основано на чисто водевильной ситуации. Две женщины, очень разные, не зная до этого друг друга, приезжают в этот городок, чтобы встретиться с одним и тем же мужчиной, сорокатрехлетним Константином Гусятниковым: это его бывшая жена, актриса Юлия, и нынешняя его любовь – Нина Бегак, зубной врач. Поселяются они, естественно, в одной гостинице, в одном номере и на протяжении действия исповедуются друг перед другом каждая о своем, не подозревая даже, что они соперницы.
Комическое
48
Тексты пьес А. Арбузова цитируются по изданиям, указанным в списке в конце главы, с указанием в скобках порядкового номера и страницы.
И еще в этом мире боготворят любовь. О ней говорят как о великом чувстве, от которого человек становится похожим на безумца, которое опрокидывает все «нормальное», регламантированное. Так полюбила Юлия своего Михаила Филипповича («Наваждение… Все предано огню, все уничтожено – но ты счастлива…»), и это примирило Гусятникова с уходом от него жены («Она полюбила!»). На беду Юлии, она натолкнулась на «бенгальский огонь». что «вспыхивает, ослепляет… и тут же гаснет». На фоне обшей гармонии финала в пьесе зазвучит грустная мелодия одиночества Юлии. слишком поздно понявшей, что променяла на «бенгальский» огонь настоящее счастье.
Чудеса происходят и в доме на старом Арбате, куда однажды явилась «добрая фея» и покорила сердца сразу двух кукольных дел мастеров, двоих непримиримых соперников в искусстве, неисправимых упрямцев, отца и сына Балясниковых. «Добрая фея» – это вполне реальная девушка из Ленинграда, Виктория, Виктоша, мечтающая стать знаменитой модельершей и «одеть всю нашу страну разнообразно и красиво».
Любовь к юной Виктоше – первое настоящее чувство, которое слишком поздно озарило душу старшего Балясникова. Как молитву, как заклинание он твердил по ночам знаменитые стихи Тютчева, чтобы спастись от наваждения, не выглядеть нелепым. Но любовь эта сотворила чудо: помогла Федору Балясникову выйти из творческого кризиса. Неверие в свои силы заставило его отказаться от последнего шанса побороть себя: от участия в конкурсе на лучшие куклы к спектаклю «Прекрасная Елена». Встреча с Виктошей перевернула все: «Мне кажется, что именно сейчас я способен на великое. Меня просто распирает от жажды дела», – признается он другу Христофору Блохину. Куклу «Прекрасная Елена» Федор, не замечая этого, делал с Виктоши, повторив в ней красоту оригинала, и одержал блистательную победу над всеми возможными соперниками.
Любовь – великое счастье, но и великое страдание: «Мне все время кажется, что, если уйдет она, – уйдет и жизнь», – говорит Балясников, печально осознавая, что никогда еще любовь не была ему так необходима, никогда еще не билась в нем так потребность любить. «Читать вместе веселые книги и печальные стихи, встречать рассвет в незнакомых городах, работать до изнеможения и хвалиться этим друг перед другом, молчать в звездные вечера и умирать от смеха в дождливую погоду, – о черт, как я готов к этому!.. Но поздно, поздно…» (2, 354). Виктоша сумела прекратить наконец-то многолетнюю «любовь-вражду» сына с отцом, помогла свершиться давнишней мечте обоих: жить и работать вместе. Словом, «сделала все, что могла», и исчезла, как и подобает фее из сказки, а вернее, сбежала. «А может быть, ее просто не было?» – Была, но исчезла, потому что «так
Вообще, надо сказать, название «голубой» по отношению к данному циклу пьес может быть принято лишь весьма условно, ибо эти произведения далеки от солнечности и беспечности в изображении жизни, точно так же, как их финалы – от «хеппи энда». Не удивительно, что эти пьесы Арбузова, названные им «комедией», «водевилем-мелодрамой», «представлением», театрами трактуются подчас как серьезные психологические драмы. Так произошло, например, со «Старомодной комедией» в парижском Театре комедии на Елисейских полях. «Я не ожидал такой драматической версии, – говорил о спектакле Арбузов. – В Москве пьеса смотрится как эксцентрическая комедия. В Англии в Шекспировском театре зрители тоже много смеются… Весьма своеобразна постановка пьесы и в Вашингтоне, где ее почему-то назвали „Мы кувыркаемся“… А здесь я видел серьезный спектакль… В Париже оказалось, что моя вещь „тянет“ и как драма» [49] .
49
Лит. газета. 1977. 26 октября.
В пьесе действуют двое. Он и Она. Лидия Васильевна Жербер (ей нет еще шестидесяти) и Родион Николаевич (ему шестьдесят пять). О чем пьеса? – О старости. Но и о молодости тоже, о молодости души и сердца. А. Арбузов рассказывал, что замысел ее возник пол впечатлением встречи с «милыми старичками» на Арбате. «Им было лет по шестьдесят. Они шли, заботливо поддерживая друг друга. Добрые, аккуратные… И что всего интереснее – они хохотали… смеялись, как очень счастливые люди. И я вдруг понял, как много теряют их ровесники, думая, что жизнь кончена…» [50] Подобный дуэт уже был заявлен в водевиле «В этом милом старом доме», где Раиса Александровна Гусятникова в свои 68 лет ведет себя, по ее собственному признанию, «как какая-нибудь тридцатипятилетняя девчонка», подстать ей и 70-летний Эраст Петрович, восторженный влюбчивый романтик. Как ни парадоксально, «Старомодная комедия» поднимает вечную тему первой встречи, зарождения нежного чувства любви.
50
Лит. газета. 1978. 14 июня.
Она. Я не смогла… вот ужас… Я отпустила такси.
Он. (тихо). Спасибо…
Она. Не знаю, что тебе сказать.
Он. Ничего не говори (Помолчав, улыбнулся). А знаешь – я чуть не умер.
Она. Да… Смешно… Наверное, всю мою жизнь я только и делала, что шла тебе навстречу (1, 382).
Лишь в самом финале прозвучит признание, а до этого, на протяжении всего «представления» герои, пожилые люди, боясь обнаружить свои чувства, говорят не о том, они целомудренны в уважении к прошлому друг друга. Ведет этот дуэт Лидия Васильевна – тонко, умно, виртуозно, постоянно чувствуя состояние собеседника, переводя в нужный момент разговор в другое русло. У обоих нелегко сложились судьбы, оба пережили ужасы войны, утрату близких. Но уверены, что «жить на свете, в общем-то, довольно любопытно».
Она. Я кассирша… И представляете – мне тоже живется довольно весело… Вокруг очень живой народ. И общественная жизнь кипит ключом… И совершенно, совершенно нет свободного времени. Очень, в общем, весело. (Помолчав). Только вот иногда придешь вдруг домой, и как-то никого Нет… как-то пусто… Ну, невесело как-то (1, 345).
Он. Я постоянно окружен множеством людей… Врачу открыто то, что совершенно неизвестно простому смертному… Казалось бы, чужие судьбы. Но стоит тебе как врачу в них вмешаться, и они уже становятся в какой-то мере и твоими… О каком же одиночестве может тут идти речь?.. (1, 346).
Хотя и он проговаривается, что по вечерам испытывает чувство одиночества, когда поднимается в пустующую комнату дочери и подолгу слушает, ни о чем не думая, как шумит море.
Они не из тех, кто ноет и жалуется на судьбу. Напротив, их воспоминания о прошлом – не столько ностальгические воздыхания о том, чего никогда не вернуть, сколько путешествие в бурную, радостную молодость свою и всей страны. «Жить долго не фокус. Жить интересно – вот задача» (1, 358) – в этом они солидарны, так же как и в неутомимом желании радоваться жизни; они не утратили способности удивляться, восхищаться красотой природы. музыкой.