Русская сталь

Воронин Андрей Николаевич

— И последнее. Я обязательно должен знать прямо сейчас, от кого вы получили новость о моем приезде. Скорей всего, я оставлю этого человека в живых — он только последнее звено в утечке. Меня интересует первое звено, я должен выяснить, кто меня подставил.

***

В первом часу ночи Сиверова повезли обратно в Севастополь в сопровождении других людей. По соседству на заднем сиденье ехал хорошо знакомый товарищ. Когда «восьмерка» большинством голосов решила принять

предложение наемного убийцы, Картавому не осталось ничего другого, как признаться человеку в черном — новость в свое время распространилась через него. Ему, Картавому, принес весточку субъект, вполне заслуживающий доверия. Григорий Евсеич — управляющий лучшим в городе казино сослался на одного из московских коллег, выходца из Крыма.

Теперь они вместе направлялись к Григорию Евсеичу, поинтересоваться деталями. Сиверов еще при отъезде предупредил — если управляющий казино в ближайший час свалится в лестничный пролет или попадет в автокатастрофу, никакого соглашения не будет.

Только один человек решил морально поддержать Картавого в зале убогого клуба с бархатным занавесом. Козырь не стал умалчивать о своем вкладе. Да, он подтвердил «неприятное известие», именно после этого оно было воспринято остальными всерьез. Друг из Питера тогда специально позвонил ему, чтобы предостеречь: готовьтесь, по ваши души едет «ангел смерти» из Москвы. Тот слышал краем уха пьяный шепот на свадьбе дочери одного из питерских «крестных отцов».

Козырь не поленился в присутствии Сиверова перезвонить другу в северную столицу. Тот посетовал, что прилично поддал на свадьбе, даже не обратил внимания, кто кому выболтал секрет…

В казино Глеба с Картавым впустили через служебный вход. Через стенку послышался какой-то скандал. Кто-то злобно ругался, не получая словесного отпора. Вряд ли сотрудники казино безропотно терпели крик и шум в зале. Скорее всего дефицит слов восполнялся действиями: недовольного игрока «провожали на выход».

Картавого без вопросов пропустили в кабинет. Здесь тоже стоял крик: мятый человечек с редкими всклокоченными волосами визгливо орал на молодого крупье в смокинге и галстуке-«бабочке». Выглядел человечек так, будто две ночи спал на вокзале.

«Слишком много истерик для солидного заведения», — подумал Сиверов, переступив через порог.

— А теперь пошел на место! — театрально-грозным жестом простер руку управляющий. — В следующий раз вылетишь отсюда как пробка.

Крупье развернулся на сто восемьдесят градусов, напоминая солдата-салагу, только что получившего втык. Весь в пылу воспитательной работы Григорий Евсеич развернулся к гостям и первым делом узнал Картавого.

— Какие люди! Присаживайся, дорогой. Что будешь пить?

— Ну-ка еще раз повтори, кто конкретно тебя просветил насчет гостя из Москвы.

— А он кто? — управляющий казино недовольно указал на Сиверова.

— Мой… большой друг.

Картавый отрекомендовал Глеба не слишком уверенно, опасаясь, что слова его будут сочтены киллером за излишнюю фамильярность.

— Вот и делай людям хорошее, получишь сполна. Разве можно так: я тебе шепнул по

дружбе, а ты приводишь неизвестно кого и в его присутствии требуешь…

— Мораль читай подчиненным, — раздраженно бросил Картавый. — Я фрака за счет заведения не ношу. Еще одно слово не по делу — и просто вылетишь в окно!

Григорий Евсеич развел руками, как бы призывая небо в свидетели: как можно иметь дело с такими людьми.

— Хорошо, я повторю. Эдик мне позвонил, Эдик Зиновьев. Ты не застал то время, когда он здесь обыгрывал всех в преферанс, в «классику» мичманов и капитанов первого ранга.

— Ну, грамотный был шулер. Не делай из него академика, — поторопил Картавый.

— Теперь он в Москве, — продолжал как ни в чем ни бывало Григорий Евсеич. — Человек ушел далеко вперед, а я остался здесь, на обочине прогресса.

— То-то твой Зиновьев всех там сильно любит. Сразу язык зачесался весточку послать.

— А может, не время нам такие детали мусолить при чужих людях, — снова забеспокоился Григорий Евсеич. — Твоего замечательного спутника я ни разу не видел. А у меня все перебывали. Даже Тарас однажды пожаловал, царствие ему небесное.

Слепой продолжал молчать, сидя в углу. В отличие от «питерского следа», прозвучала новая фамилия, и цепочка не оборвалась. Пока она уводит слишком далеко, но, сделав петлю, должна вернуться обратно. Именно здесь кто-то засек его интерес к Клюге и затонувшему теплоходу. Именно отсюда пошла гулять версия о московском киллере.

Картавый хребтом чувствовал недовольство человека в черном и напомнил Евсеичу еще одно немаловажное обстоятельство:

— Помнишь, ты мне звонил насчет «девятки» с российскими номерами? Я еще удивился, что мужик приехал сюда всех мочить и даже не удосужился сменить российские номера.

— А вот это уже перебор. Я тебе не звонил и знать не знаю ни о какой «девятке».

— Что я, парашу гоню, по-твоему? — рассвирепел Картавый. Выхватив пистолет, он ткнул его прямо под нос управляющему.

— Не звонил? Не давал наводку? На шум в кабинет заглянул рослый парень из здешней охраны.

— Пошел вон! — вполоборота бросил Картавый, и парень мигом подчинился, быстро сообразив, что облегчить положение шефа сейчас не в его силах.

— Звонил, сука. Даже не думай отказываться, — Картавый, похоже, собирался продырявить Евсеичу голову.

— Пусть сперва закончит, — миролюбиво заметил Сиверов.

— Объясните ему, уважаемый, — дрожащим голосом мятый человечек попытался найти в незнакомце поддержку.

— Да он тебя сейчас первый на куски порвет, — сообщил Картавый. — Он тот самый, на кого ты и твой друг навели весь Крым.

— Я не причиню вам вреда, — поднялся с места Глеб. — Я просто любознательный по природе человек и для общего развития хочу уточнить все детали. Так звонили вы или нет? Это ведь не тяжкое преступление. Вы хотели помочь хорошим людям, отплатить добром за добро, предупредить об опасности.

— Мне больно. Пусть он уберет пушку.

Картавый отнял дуло от чужой щеки, замахнулся рукоятью, заставив управляющего втянуть голову.