«Русская верность, честь и отвага» Джона Элфинстона: Повествование о службе Екатерине II и об Архипелагской экспедиции Российского флота

Лейкин Юлия

В середине XVIII в. общие представления о влиянии воздуха и климата на здоровье моряков сложились в теорию о «климатической патологии», согласно которой такие болезни, как цинга, происходили от дурного воздуха и климатические условия могли усугублять положение. Холодный и влажный морской воздух, как предполагали, способствовал приступам цинги подобно тому, как в теплом климате поджидали опасные тропические болезни; современники Элфинстона предполагали, что на гниение плоти влияет и влажность воздуха. Именно как гниение и описывалась цинга из-за возникавших во время болезни открытых язв и мышечных повреждений. Также было распространено мнение, что на большую смертность от цинги простых матросов, а не офицеров влиял спертый воздух нижних деков, в которых нижние чины и содержались 183 .

183

Zuckerman A. Scurvy and the Ventilation of Ships in the Royal Navy: Samuel Sutton’s Contribution // Eighteenth-Century Studies. 1976/1977. Vol. 10. No. 2. P. 222–234. Примечательно,

что в своих предложениях, направленных в Адмиралтейств-коллегию и императрице летом 1769 г., Элфинстон упоминает о необходимости сооружения как на госпитальных судах, так и на линейных кораблях воздуховодов и вентиляции.

Хотя пища долгое время и не считалась единственной и даже основной причиной цинги, тем не менее многие современники Элфинстона настаивали, что здоровый рацион, включающий свежие продукты, важен для предотвращения болезни. Историк военно-морской медицины Эрика Чартерс показывает, что даже терминология, использовавшаяся при закупках продовольствия на корабли, отражала веру в лечебные свойства некоторых продуктов. Используемое часто и Элфинстоном понятие «refreshments» (мы его переводили именно как «свежие продукты») свидетельствует о признании необходимости для заболевших цингой свежих воздуха, воды и провизии; считалось, что благодаря этим «refreshments» можно не только вылечить больных, но и предотвратить распространение болезни 184 .

184

Charters E. The Western Squadron, Medical Trials, and the Sick and Hurt Board during the Seven Years War. P. 23.

Появление цинги в XVIII в. нередко связывали и с преимущественным потреблением в долгих походах солонины и пресного хлеба. Не случайно и Элфинстон возмущался, что его моряков при подготовке к экспедиции на берегу кормили «старыми солеными припасами», что «из-за необходимости вымачивать соленое мясо некоторые заболели цингой, и каждый день по 8–10 человек с каждого корабля нужно было отправлять в госпиталь» (c. 148). В конце концов Элфинстон сумел распорядиться «относительно недопустимости выдачи соленой провизии людям, которые вскоре ничего иного и получать не будут» (c. 148).

Хотя отказаться от солонины и хлеба во флотах разных держав еще долгое время не решались, однако попытки изменить или дополнить рацион питания моряков в XVIII в. были известны. В Британии Джеймс Линд проводил свои эксперименты с апельсинами и лимонами 185 , а его современник Дэвид Макбрайд предлагал в качестве противоцинготного средства солодовое сусло 186 . Последнее испытывалось в числе прочих и во время первого путешествия капитана Джеймса Кука в Тихом океане. Макбрайд пришел к заключению, что раз сквашивание предотвращает гниение продуктов, оно может предотвратить и «гниение человеческого тела» при цинге, а потому настаивал на важности употребления в пищу продуктов брожения (к примеру, квашеной капусты).

185

McBride W. M. «Normal» Medical Science and British Treatment of the Sea Scurvy, 1753–75 // Journal of the History of Medicine and Allied Sciences. 1991. Vol. 46. No. 2. P. 158–177. Роджер Бартлет подчеркивает, что Линд собирал научную литературу о цинге по всей Европе, и в том числе получал данные из России, где болезнь была описана армейскими лекарями. См.: Bartlett R. Britain, Russia, and Scurvy in the Eighteenth Century // Oxford Slavonic Papers. 1996. Vol. 29. P. 25–30.

186

McBride W. M. «Normal» Medical Science and British Treatment of the Sea Scurvy.

В период Семилетней войны Комиссия по лечению раненых и больных Королевского флота Британии проводила и собственные медицинские опыты, чтобы проверить, какие продукты, потребляемые в плавании, помогали предотвратить цингу 187 , а какие усугубляли состояние больных.

Как отметила Маргарет Линкольн, казалось, что забота о здоровье моряков притягивала все большее внимание читающей публики в Британии, во всяком случае, так исследовательница объясняет появление значительного числа журнальных и газетных статей на медицинские темы 188 .

187

О таких опытах см.: Charters E. The Western Squadron, Medical Trials, and the Sick and Hurt Board during the Seven Years War.

188

Lincoln M. Representing the Royal Navy: British Sea Power, 1750–1815. P. 163.

Таким образом, не только в мореплавании, но и в профилактике болезней Элфинстон, готовя свою эскадру к долгой экспедиции, мог опереться на значительный опыт европейских морских держав. Впрочем, доверял он и старым «проверенным средствам», которые в его время медицинским сообществом Лондона могли считаться шарлатанскими, но зато в народе и в популярной литературе долго и после Элфинстона эти средства считали весьма действенными, причем помогавшими от разных недомоганий 189 . Так, в список необходимых для его эскадры аптекарских препаратов попали порошок от лихорадки доктора Джеймса и некий препарат, названный sago. Элфинстон был так озабочен приобретением этих порошков, особенно порошка от лихорадки, а также хинина («Jesuit’s bark»), что специально совершил путешествие из Портсмута в Лондон, закупив препараты в Аптекарском ведомстве (Apothecary Hall), пока его корабли стояли в гавани на ремонте.

189

О практической медицине см.: Cook H. J. Practical Medicine and the British Armed Forces after the «Glorious Revolution» // Medical History. 1990. Vol. 34. No. 1. P. 1–26; Rodger N. A. M. Medicine and Science in the British Navy of the Eighteenth Century // L’ Home, La Sant'e et La Mer: Actes Du Colloque International Tenu `a l’Institut Catholique de Paris Les 5 et 6 D'ecembre 1995 / ed. by Christian Buchet. Paris: Honor'e Champion 'Editeur, 1997. P. 333–344;

об околонаучной литературе см.: Lincoln M. Representing the Royal Navy: British Sea Power, 1750–1815. P. 164–167.

Не чужд был Элфинстон и предубеждений относительно физических особенностей русских, уверяя, что русские наследственно предрасположены к болезням и к заражению паразитами. В двух разных частях своего «Повествования» он пишет о том, что русские с рождения имеют под кожей вшей, так что почти невозможно, находясь среди них, не подцепить этих паразитов (c. 472–473). Впрочем, в этом контр-адмирал был не одинок: многие посещавшие в это время Россию писали, как и он, о том, что русская баня была главным средством спасения от этой напасти.

Однако высокая смертность на кораблях двух русских эскадр во время перехода в 1769 г. из Кронштадта к берегам Англии заставила Элфинстона всерьез задуматься о причинах таких высоких потерь, и он смог найти лишь одно объяснение – пренебрежение правилами соблюдения чистоты. Он не мог не указать, что на фрегате с английской командой в том же походе потерь от болезней удалось практически избежать. Может показаться, что настойчивое повторение Элфинстоном призывов к чистоте могло научить ценить чистоту и капитана С. П. Хметевского, прошедшего с Элфинстоном весь путь до Эгейского моря. И вот уже Хметевский в своих воспоминаниях об экспедиции посвящает пространные рассуждения порядку и чистоте на его корабле, чему якобы немало удивились даже французы: «24 число [1772] апреля пришел в порт Аузу военной французкой фрегат <…> Был капитан со всеми своими афицерами на корабле у меня и не могли довольно чистоте в карабле и хорошей оснаске надивиться так, что капитан, вошедши в канстапельскую, во удивлении чистоты и убранству ружей перекрестился. Напротив того, я своими афицерами делал как капитану, так и афицерам французким визит. Нашол фрегат в великой нечистоте и в дурной оснастке» 190 .

190

Россия в Средиземноморье. С. 633.

Однако едва ли правилами гигиены и созданием на флоте медицинских служб в России были обязаны урокам британских моряков. Соблюдение чистоты было частью наставлений флоту еще со времен Петра I, а лечебные травы и госпитальные суда были обычными средствами борьбы с эпидемиями и потерями на российском флоте. Историки военно-морской медицины в России отмечают быстрое увеличение, начиная с петровских регламентов, числа распоряжений относительно военной и флотской медицинской службы вплоть до специального Генерального регламента о госпиталях (1735), в котором давались строгие предписания соблюдать чистоту и оговаривалось присутствие на судах медицинского персонала. Историки приводят доказательства в пользу того, что в противоположность Британии и Франции, где военно-морские медицинские учреждения конфликтовали с медицинскими организациями практикующих гражданских врачей, в России XVIII в. медицинские службы флота были лучше организованы, хотя и испытывали хронический недостаток персонала 191 . К тому же в России не противопоставляли Галенову и практическую медицину и разные средства вполне готовы были сочетать 192 . Так, в статьях Генерального регламента о госпиталях существовало предписание строить госпитали на плодородных землях, чтобы при них находились собственные аптекарские огороды 193 .

191

Михайлов С. С. Медицинская служба Русского флота в XVIII веке [Текст]: Материалы к истории отечеств. медицины. Л.: Медгиз. Ленингр. отд-ние, 1957. С. 17–18.

192

Rodger N. A. M. Medicine and Science in the British Navy. P. 336–337. По России см.: Костюк А. В. Лечебно-профилактическое обеспечение морских служителей российского флота в XVIII в.: военно-медицинские госпитали // Вестник Санкт-Петербургского университета. 2009. Серия 2: История. № 1. С. 59–64.

193

Костюк А. В. Лечебно-профилактическое обеспечение морских служителей российского флота в XVIII в. С. 60. См. также замечательную диссертацию Рэйчел Королофф, особенно главу об аптекарских огородах и травниках, которые культивировались специально для аптекарского ведомства. Koroloff R. Seeds of exchange: collecting for Russia’s apothecary and botanical gardens in the seventeenth and eighteenth centuries. Ph. D. diss. University of Illinois at Urbana-Champaign, 2014. P. 16–65.

Российское Адмиралтейство имело собственных лекарей, которые назначали лечение и вели исследования, как и их известные английские коллеги, а в своей практике учитывали медицинские знания, накопленные в Западной Европе. Главный медик российского флота Андрей Гаврилович Бахерахт (1726–1806) разработал рекомендации, похожие на те, что выпустил Элфинстон. Они вошли в классический труд Бахерахта «Способ к сохранению здравия морских служителей и особливо в российском флоте находящихся», изданный типографией Морского кадетского корпуса в 1780 г., через девять лет после отставки Элфинстона. В 1783 г. Бахерахт добился, чтобы его рекомендации относительно использования лекарственных средств и трав для лечения болезней во время длительного плавания были приняты государственной Медицинской коллегией 194 .

194

Аптека для российскаго флота, или Роспись всем нужным лекарствам, коих по рангу корабля, для шести месяцов вояжа в корабельном ящике иметь должно, / Разсмотрена и аппробована Государственною Медицинскою коллегиею; Ящик изобретен и роспись сочинена надворным советником и флота доктором Андреем Бахерахтом. СПб.: [Тип. Акад. наук], 1783. Об этом см.: Bartlett R. Britain, Russia, and Scurvy in the Eighteenth Century. P. 30–34.