Русская живопись. Пробуждение памяти

Сарабьянов Дмитрий Владимирович

Эта особенность художественного суждения свидетельствовала о том, что Кандинский обладал тем самым космическим сознанием, о котором как о высшей цели писали западноевропейские и русские философы (в частности П.Д. Успенский). Но его космическое сознание не порывало с земной основой — земля оставалась однородной космосу, несмотря на всю грандиозность и безбрежность последнего. Здесь возникает еще одна аналогия между творчеством Кандинского и рядом положений, выдвинутых самыми видными представителями космологии XX века. Речь идет о той однородности малых и больших миров, которую открыли ученые. Вернадский писал:

Одни и те же законы господствуют как в великих небесных светилах и в планетарных системах, так и в мельчайших молекулах, быть может, даже в еще более ограниченном пространстве отдельных атомов [200] .

Сходство планетной системы и строения атома не кажется случайным совпадением — оно является проявлением единства вселенной [201] .

Это единство прекрасно чувствовал Кандинский — в его творчестве возникла специальная тема сопоставления большого и малого миров. Она зародилась

в первой половине 1910-х годов в больших композициях, где глобальность пространства оттенялась присутствием малых миров, тоже устремленных в бесконечность, но не к бесконечно большому, а к бесконечно малому. Тема подобия большого и малого разворачивается в начале 1920-х годов прежде всего в серии гравюр «Малые миры» и в последующем будет постоянно сопровождать творчество Кандинского. Как атом уподоблен вселенной, так и любая гравюра из серии «Малых миров» является своеобразной проекцией «Композиции VII» в сторону «отрицательной» бесконечности. Художественное сопоставление атома и вселенной в представлении Кандинского оттеняло грандиозность замысла Творца.

200

Цит. по: Гумилевский Лев. Вернадский. М., 1988. С. 165.

201

Там же. С. 171.

В гравюрах мир приближен, остается огромным, несмотря на малость занимаемого пространства. Пространственно-временные ситуации, возникающие в произведениях мастера на разных этапах его развития, перекликаются с научными вопросами, появлявшимися параллельно. Если на рубеже 10-х годов в сознании самого Кандинского рождался образ исчезающей материи, чему он искал соответствия в живописи, то сравнение композиций 1913 года с гравюрами из серии «Малые миры» порождает другие ассоциации. В начале XX столетия шла дискуссия о конечности и бесконечности вселенной. Малое, казалось бы, могло выступить выразителем идеи конечности в силу элементарной ограниченности своей величины. Но в той же мере, что и великое, оно устремлялось в бесконечность. Таким образом, аллегорическая фиксация вопроса содержала ответ в пользу бесконечности. В основном новаторские поиски Кандинского связаны с интерпретацией пространства. Эта проблема — краеугольный камень большинства авангардистских построений. Уже на исходе авангардного движения в России, в 1928 году, Н.Н. Пунин отмечал:

Может статься, что все многообразие новых явлений в искусстве сведется в конце концов к одной проблеме: к проблеме живописного выражения нового чувства пространства [202] .

Замечательный ученый, чутко воспринимавший все новейшие открытия в области искусства, как бы переносил акцент на будущее, но при этом, разумеется, исходил из опыта, который имела русская и мировая авангардная живопись 1910-1920-х годов. «Живописное выражение пространства» практически оказывалось выявлением позиции, которую художник занимал в окружающем его мире.

202

Пунин Н.Н. Новейшие течения в русском искусстве. II. Предмет и культура. Л., 1928. С. 10.

Упрощая суть дела, можно представить себе такую картину его взаимоотношения с миром. Мир разросся до небывалых размеров, раздавшись вширь и одновременно уйдя вглубь. Пребывая в нем, человеку трудно не поддаться чувству нестабильности, «бездомности» (А. Блок). Но художник ищет способы его преодоления. Малевич отметает конфликты новых взаимоотношений человека и мира и волевым усилием утверждает новый статус творца, преобразующего мир. Кандинский ищет позиции более уравновешенные, взирая с вершины своего «духовного треугольника» вширь и вглубь. Такая позиция, традиционная со времен Ренессанса, может показаться анахронистичной для начала XX века. Но именно она обеспечила Кандинскому внутреннюю целостность творчества, целенаправленность поступательного движения, однородность эволюции и метода, органическое единство интуитивного и рационального.

Взгляд из центра на дальние и ближние точки вселенной словно переносится Кандинским на собственное творчество. Накопление визуального, образного, мыслительного и духовного опыта последовательно образует некие ступени, по которым происходит восхождение. Не зря этим словом — ступени — Кандинский назвал автобиографический очерк. На каждой из них он мог оглянуться, подвести итоги и наметить дальнейший путь. Рост творческого древа шел из одного корня, он нигде не нарушался волевым усилием, резким движением в сторону, хотя и знал скачки вперед. Повинуясь интуиции, художник терпеливо ждал появления образов и форм. Интуицию сопровождал точный расчет, который подобен открытому философией XX века новому рационализму. Согласно понятию, квалифицированному Гастоном Башляром [203] как некартезианская эпистемология (по аналогии с неевклидовой геометрией), процесс познания меньше всего имеет дело с первичной реальностью, которую ученый, философ (и художник!), раз постигнув, оставляет за спиной, и обращается — как к предмету познания — к представлениям, образам, положениям, уже выработанным предшествующим постижением реальности.

203

Башляр Г. Новый рационализм. М., 1987. С. 124–155.

Кандинский дает пример «нового рационализма». Слагаемые его метода выкладываются творческим опытом ступень за ступенью. На каждом этапе художник вновь и вновь обобщает накопленное, превращая поле опыта в плацдарм для нового прыжка. Основываясь на этой «поступенности», так поощряемой научной мыслью XX века, Кандинский прокладывал свой путь в «художественную ноосферу» — скорее даже в пневматосферу, сущность которой П. Флоренский определил как «особую часть вещества», вовлеченную «в круговорот культуры или, точнее, круговорот духа» [204] . Поэтому космос Кандинского оказался не только созвучным земному измерению, а космическая материя — соразмерной земле, воде, воздуху, окружающему земной шар, но и оживотворенным всепроникающей духовностью.

204

Переписка В.И. Вернадского и П.А. Флоренского. — Новый мир. 1989. № 12. С. 198.

1993 г.

Казимир Малевич и кубофутуризм

Как утверждает итальянский историк искусства Джованни Листа, термин «кубофутуризм» по отношению к живописи впервые употреблен французским критиком Марселем

Буланже в октябре 1912 года [205] . Во франкоязычной терминологии он не прижился, хотя во французской живописи как раз в это время заметна тенденция к сближению кубизма и футуризма. У нас в России термин «кубофутуризм», напротив, получил широкое распространение. Сначала он возник, видимо, в поэтических кругах в момент или в преддверии слияния поэтов и живописцев в единую группу «Гилея». Поэты как бы принесли с собой футуризм, а живописцы — кубизм. В поэзии кубофутуризм сразу стал законным понятием. Брошюра К. Чуковского, изданная в 1913 году, называлась «Эгофутуристы и кубо-футуристы». Что касается живописи, то мы можем сказать с полной уверенностью, что в более позднее время термин «кубофутуризм» употреблялся безоговорочно и повсеместно и был как бы обращен на все авангардное искусство первой половины 1910-х годов. Например, Н.Н. Пунин в брошюре «Новейшие течения в русском искусстве», вышедшей в 1927 году, характеризует кубофутуризм и как течение, и как период в истории русской живописи [206] . Н.И. Харджиев в известной статье «Маяковский и живопись» одну из глав называет «Формирование кубо-футуризма», описывая совместную деятельность поэтов и живописцев — в том числе таких, как М. Ларионов, кто в процессе своих живописных исканий лишь в редких случаях давал повод для сближения с кубофутуризмом [207] . При публикации воспоминаний М. Матюшина, записанных Харджиевым, последний дал им заглавие «Русские кубо-футуристы» [208] . Между тем в воспоминаниях речь идет не только о братьях Бурлюках или К. Малевиче, но и о Е. Гуро, В. Матвейсе и многих других художниках, не обнаруживающих прямых связей с кубофутуризмом. Таким образом, понятие расширяется, выходя за рамки чисто стилевого определения.

205

Giovanni Lista. Futurisme et Cubofuturisme. — Cahiers du Musee National d'Art Modern. Centre G. Pompidou, 1980. № 5. P. 459.

206

Пунин Н. Новейшие течения в русской живописи. Л., 1927. С. 4.

207

Харджиев Н.И. Маяковский и живопись. — Харджиев Н., Тренин В. Поэтическая культура Маяковского. М., 1970. С. 25.

208

Русские кубо-футуристы. Воспоминания М. Матюшина, записанные Н. Харджиевым. — Россия — Russia. Einaudi — Torino, 1974. № 1.

Можно предположить, что в быту — в разговорах, в переписке — слово кубофутуризм было в ходу и в первые годы второго десятилетия нашего века [209] . Но в теоретической и критической литературе, посвященной живописи, оно не истречается. Его не употребляет Д. Бурлюк, опубликовавший в конце 1912 года статью о кубизме в «Пощечине общественному вкусу» [210] . Его нет у А. Шевченко в брошюре о кубизме, изданной в 1913-м [211] , в манифестах Ларионова и его последователей, даже в более поздней, вышедшей в 1915 году статье Н. Кульбина о кубизме в альманахе «Стрелец» [212] .

209

Например, Ш. Дуглас в одной из статей цитирует письмо Малевича к Матюшину, где Малевич, критически оценивая прошедшие выставки «Бубнового валета» в феврале 1913 года, говорит о единственно возможном пути — кубофутуризме. См.: Douglas Ch. Cubisme frangais — Cubo-futurisme russe. — Cahiers du Musee National d'Art moderne. Centre Georges Pompidou. 79/2. P. 190. Правда, этот путь художник называет не кубофутуристическим, а кубизмо-футуристическим (см.: Харджиев Н.И. Статьи об авангарде. T. I. М., 1997. С. 131). В статье Ш. Дуглас во французском переводе это различие исчезло.

210

Бурлюк Д. (ошибочно — Д.С.). Кубизм / Поверхность — плоскость. — Пощечина общественному вкусу. Стихи. Проза. Статьи. (Б.г.). С. 95-101.

211

А. Шевченко считает, что футуризм — последующий за кубизмом этап развития мировой живописи. См.: Шевченко А. Принципы кубизма и других течений в живописи всех времен и народов. (М.) С. 19.

212

Кульбин Н. Кубизм.
– Стрелец. Пг., 1915. № 1.

Как мне представляется, впервые термины «кубизм» и «футуризм» соединяет вместе именно Малевич, обозначивший шесть своих работ в каталоге выставки «Союза молодежи» (ноябрь, 1913) как «кубофутуристический реализм». Позднее (1915-1916) он использует термин «кубофутуризм» в своих брошюрах. Это обстоятельство кажется не случайным: именно картины Малевича 1913-1914 годов можно назвать в полном смысле слова кубофутуристическими [213] . Что касается кубизма, то он был воспринят Малевичем раньше. Начиная с «Косаря», которого я склонен датировать 1911 годом, создаются кубистические картины на крестьянские сюжеты — «Жница», «Уборка ржи» (обе-1912) и многие другие, вызывающие ассоциации с произведениями французских кубистов группы Пюто (Глез, Метценже, Лефоконье, Леже, Делафрене).

213

О кубофутуристическом периоде в творчестве Малевича написано довольно много. Ни один автор монографического исследования творчества художника не обошел вниманием этот круг произведений. Автор этих строк также затронул данную проблему в работе «Живопись Казимира Малевича». — Сарабьянов Д., Шатских А. Казимир Малевич. Живопись. Теория. М., 1993. Многие положения, выдвинутые в ней, в целом «устраивают» автора. Цель настоящей статьи — развить их и дополнить новыми соображениями, по возможности не повторяя уже сказанного.

Что касается кубофутуризма, как стилевой и мировоззренческой категории, как понятия, связанного с определенным этапом развития русского авангарда, то он обычно рассматривается в монографических исследованиях, посвященных отдельным художникам, или в общих работах по русскому авангарду. В качестве авторов таких работ упомяну Т. Андерсена, Д. Боулта, Т. Горячеву, Ш. Дуглас, Л. Жадову, Ж-К. Маркаде, Н. Мисслер, А. Накова, В. Ракитина, А. Стригалёва, А. Шатских. Из специальных работ, посвященных кубофутуризму, отмечу уже упомянутую статью Шарлотты Дуглас,а также: Kafetsi Anna. Russian Cubo-futurism. A Term and Some Questions that it Raises. — Russian Avant-Garde 1910–1930. The G.Costakis Collection. Athens, 1995. P. 130-137; Поляков В. Русский кубофутуризм. Книги и идеи. М., 1995.