Русская живопись. Пробуждение памяти
Шрифт:
В ранних поэмах Крученых — «Полуживой», «Пустынники», «Пустынница» — подчас заметен намеренный инфантилизм. Автор имитирует простодушие, избирает упрощенные рифмы, не вяжущиеся с представлением о поэтическом профессионализме. Так, в первом четверостишии «Пустынников» рифмуются в глубине и в тишине. А в «Полуживом» — победил <...> утолил. Иногда поэт опускает гласные для того, чтобы уложить в строчку нужные слова:
Застонет воин и узнает На битву звавшего ловца И страшным словом покарает В последней судорге лица.(«Полуживой»)
У Хлебникова параллель с детским
Эта «взлетающая тетеря» пластически более убедительна, хотя и совершенно оголена, чем иная деталь в сложно поэтической или метафорической строке. Или в стихотворении «Смугол, темен и изящен»:
Она-же «Извините! Задумчивый какой!» Летят паучьи нити На синий водопой.Травы, камни, пауки, кузнечики, тетери, черви, водяные растения, рыбы, не говоря о конях, бобрах и бабрах (тиграх), населяющие мир Хлебникова, запечатлены выпукло, равнозначно (независимо от своего роста), выделены особо — так ребенок выделяет любимые или заинтересовавшие его предметы в своем рисунке. Инфантилизм никак не снижает качества хлебниковских произведений, как примитивизм никогда не умаляет артистизма и художественного совершенства произведений Ларионова.
Остановимся еще на одном качестве, исходящем от мастеров ларионовской группы и, вероятно, воспринятом поэтами. Речь идет о той особенности творчества, которую художники именовали всёчеством. Они считали возможным использовать все стили ради своих собственных целей, находя в любом образце повод для современного истолкования. Ларионов пользовался, в частности, «заборным» и «солдатским». Гончарова создала серию «Павлинов», обращаясь к разным стилям — в том числе к ассиро-вавилонскому и футуристическому. Объекты ее художнических увлечений чрезвычайно разнообразны. Она вдохновлялась не только иконой, лубком, формами восточного искусства, каменными бабами, деревянной скульптурой, русской бронзой, живописью на табакерках и подносах, но и Александром Ивановым, итальянскими живописцами треченто, кватроченто, барбизонцами, Брейгелем, Сезанном, Гогеном, Эль Греко, Пикассо (такой список предлагает нам биограф Гончаровой — Зданевич). Гончарова писала:
Я утверждаю, что для всякого предмета может быть бесконечное множество форм выражения и что все они могут быть одинаково прекрасны, независимо от того, какие теории с ними совпадут [189] .
В этих словах заключена программа «всёчества». Эта же программа выражена в манифесте выставки «Мишень». Разумеется, примитивисты, обращаясь к тем или иным стилям, оставались живописцами XX столетия. Их мнимый эклектизм — характерная особенность их собственного стиля. Они выступают как истинные художники новейшего времени, будучи во всеоружии современных знаний и понимания самоценности каждого стиля.
189
Эли Эганбюри. Наталия Гончарова. Михаил Ларионов. М., 1913. С. 19.
Прямую аналогию «всёчеству» примитивистов
Встречаются строки, заимствованные у Алексея Толстого. «Зверинец» содержит почти цитаты из Уитмена. Иногда Хлебников начинает говорить языком древнего сказителя:
Кому сказатеньки Как важно жила барынька Нет не важная барыня А так сказать лягушечка...Для Хлебникова такое оперирование разными стилями — род сайентизма. Последний заключается не только в упоминаниях Лобачевского и стремлении создать поэзию, имеющую сходство с новой математикой, но и в активном привлечении гуманитарных знаний — истории, языкознания, литературоведения.
Тенденция к сайентизму была общей для художественной культуры начала XX века. Она проявилась и в деятельности Ларионова, пытавшегося применить законы физики (пусть по-дилетантски) к своей теории лучизма. В этом Ларионов не был оригинален, однако именно он и художники его круга (Гончарова, И. Зданевич и др.) столь последовательно применили принцип «всёчества».
Заметим кстати, что у Хлебникова были свои опыты «лучизма». Еще в 1910 году он писал Каменскому: «Мы — новый род людлучей. Пришли озарить вселенную» [190] . Здесь термин «луч» применяется в совершенно ином, чем у Ларионова, смысле. Но в 1913-м — в год издания ларионовского «Лучизма» — Хлебников дает иную интерпретацию термина «луч». Он говорит о «лучах звука» [191] , которые представляются подобными ларионовским лучам света. В 1916 году в сборнике «Четыре птицы» Хлебников публикует стихотворения под названиями: «Лучизм. Число 1-ое», «Звучизм. 3». Наверное, здесь была осознанная перекличка с лучизмом Ларионова, но как это выразилось в принципах самого стихосложения — сказать трудно. С этой точки зрения творчество Хлебникова, как и других поэтов его круга, подлежит специальному литературоведческому исследованию, задачи которого я не ставил в силу конспективности изложения и неоснащенности автора в области литературоведения. Моя задача заключалась лишь в концентрации внимания на связи футуристической поэзии 1910-х годов с современной ей живописью русского неопримитивизма.
190
Хлебников Велимир. Собрание произведений. Л., 1933. T. V. С. 291.
191
Там же. С. 187.
1978 г.
Творчество В.В. Кандинского и научно-философская мысль XX века
Многие характерные особенности живописи западноевропейского и русского авангарда могут быть поставлены в зависимость от научных открытий XX века, от философской и богословской мысли. Искусство, наука, философия и богословие как никогда прежде соединены общими устремлениями объяснить мир. Искусство в этой системе оказывается нередко в роли первооткрывателя или, во всяком случае, предвестника открытий. Русский «классический» авангард обращен к проблемам пространства и времени, энергии и движения, озабочен загадками четвертого измерения и мнимостями геометрии, устремлен в пространство бесконечности и наделен космическим мышлением.