Русские банды Нью-Йорка
Шрифт:
Он стоял у окна и смотрел в черное небо, где мерцала всего одна звездочка. В коридоре послышались шаги, и дверь распахнулась.
— Он не спит, — сказал надзиратель кому-то, и тут же в палату ворвались несколько человек.
Илья не успел шевельнуться, как его скрутили. Заломив руки за спину, крепко связали запястья. Нахлобучили на голову мешок и пинками погнали куда-то. Пару раз он задел плечом о стенку, потом едва не свалился на лестнице. Скрипели, открываясь, двери, потом его грудь обдал ночной ветер. Он понял, что его вывели во
— Залезай! — тихо приказали ему, и он, пригнувшись на всякий случай, сунулся вперед.
От толчка в спину он повалился на пол кареты, между сиденьями. Те, кто вывел его из больницы, расселись над ним, и экипаж тронулся, стуча колесами по выщербленной брусчатке.
«Похоже, моих сторожей угостили очень хорошими сигарами, — подумал Илья. — Как это у них просто делается. Не тюрьма, а проходной двор. Заходи, кому не лень, забирай любого, вези куда хочешь. Вот так правосудие».
По тому, как с ним обращались, было ясно — ничего хорошего ожидать не приходится. Однако почему-то Илья не чувствовал страха. Наоборот, его понемногу охватывала веселая злость. Как тогда, в первые дни, когда он один кидался на толпу арабов…
Карета остановилась, и Илья попытался подняться, но ему этого не позволили. Схватили за одежду, приподняли и выбросили наружу, как мешок с дерьмом. И тут же принялись пинать. Удары сыпались со всех сторон. Он подтянул ноги и перевернулся на спину, чтобы не попали по копчику — от такого удара уже не поднимешься. А по ребрам — ерунда. Даже по башке — не страшно.
Наконец, его рывком подняли на ноги и прислонили к стене. Разрезали веревку на руках и сорвали мешок с головы. Илья сплюнул липкую кровь и огляделся.
— Так вот ты какой, Черный Испанец, — насмешливо протянул невысокий толстячок с козлиной бородкой. — Я думал, мне привезут громилу в семь футов росту, а тут такой хлюпик! Парни, а вы, случаем, не ошиблись? Не перепутали палаты?
— Все точно, Француз! Это тот самый! Билли, из эмигрантов!
«Куда меня привезли? — пытался сообразить Илья. — Какие-то плиты, деревья, как на кладбище… Да это и есть кладбище! Кажется, я присутствую на собственных похоронах».
— Чего молчишь? — спросил Француз. — Поздоровайся хотя бы. Или в твоей стране так не принято? Откуда тебя принесло, Билли? Извини, нас забыли представить друг другу. Я Джонни Лапорт, коренной американец, а ты с какой деревни приперся?
Илья снова сплюнул и ощупал языком десны.
«Даже зуба ни одного не выбили. И бить-то по-человечески не умеют», — подумал он с презрением.
— Хватит плеваться! Ты меня слышишь, эй?
— Слышу, — сказал Илья. — Так ты — коренной? Первый раз вижу настоящего индейца.
— Что ты сказал, гаденыш? — Француз даже присел от ярости и поднял сжатые кулаки к груди. — Повтори, что ты сказал!
— Чему в школе учили, то и сказал. Коренные жители
— Понимаю, — Лапорт деланно рассмеялся. — Ты нарочно хочешь меня разозлить, чтобы тебя прикончили побыстрее. Не выйдет, дружок. Ты будешь умирать долго, очень долго. А мы повеселимся, глядя, как из тебя кишки полезут.
Между кронами низких деревьев замелькали, приближаясь, огни. Подошли двое с факелами. Они затесались в толпу, окружавшую Илью. В дрожащем свете он мог разглядеть своих врагов, и даже попытался пересчитать, но бросил это занятие. Драки все равно не будет. Они его просто затопчут.
— Говорят, ты любишь помахать кулаками? — Лапорт скрестил руки на груди. — Сейчас мы тебе предоставим это удовольствие. Парни, кто первый?
В круг вышел плечистый рыжий матрос — в полосатой майке и с серьгой в ухе. Толпа сразу раздалась в стороны.
— Мы тут поспорили, что Хэнк свалит тебя одним ударом, — пояснил Француз. — Главное, чтоб он только свалил с ног, но не выбил из тебя душу. Потому что другим ребятам тоже не терпится с тобой малость порезвиться. Ну, как, Билли, ты готов?
Илья стоял, опустив руки, и смотрел по сторонам. Он всем своим видом показывал, что ему нет никакого дела до рыжего Хэнка. А тот поднял кулаки к подбородку и начал пружинистыми шагами приближаться к нему.
«Помахать кулаками»?
Это была гнусная клевета. Илья в жизни никого кулаком не ударил. Ну, разве что в детстве, но тогда он еще не знал, что кулак — это всего лишь набор очень тонких и хрупких косточек. Им можно шутя толкнуть приятеля в бок. А бить по лицу… Так можно и без пальцев остаться. Нет, Илья не любил махать кулаками.
Когда Хэнк выбросил вперед левую руку, Илья даже не шевельнулся, угадав, что это ложный выпад. А вот под удар правой он уже подставил локоть, развернувшись боком, и врезал пяткой под ребро. Хэнк был сильнее и тяжелее, поэтому Илья отлетел в сторону. Но остался на своих двоих, а матрос опустился на колени, хватая воздух ртом. И второй удар пяткой пришелся как раз в его разинутый рот.
Толпа загудела, но осталась на месте. Хэнка оттащили в сторону, а Лапорт сказал:
— Спасибо, Билли! Ты только что принес мне двадцать баксов. Я ставил на тебя. Джентльмены, делайте ваши ставки! И помните, что у него не работает левая рука! Боб, это же ты в него стрелял? Давай, выходи, исправляй свой промах! В следующий раз будешь бить наверняка!
Второй противник выскочил в круг, и Илья увидел, что на обеих его руках блестят кастеты. Такие были и у него в салуне, в ящике под кассой. Но он ими не пользовался. Четыре спаянных кольца, куда вставляются пальцы, и свинчатка в ладони — конструкция слишком сложная для драки. И Томас, и Илья предпочитали более простые варианты — с одной прорезью, или вообще в виде буквы Т. Их можно в любой момент сбросить и освободить руку под другое оружие.