Русские флибустьеры
Шрифт:
– Получается, что знал.
– Надо будет Гаврилычу это растолковать, - озабоченно произнес Илья.
– А то он на нас коситься стал. Не нравится ему, как все повернулось. Хочет, чтобы тихо, мирно. Думает, что нам - лишь бы пострелять. Ну да, мы такие. Но тут иначе нельзя. Или мы их, или они нас. Верно? Тут кто первый попал, тот и прав. Знаешь, если он передумает, я и без него туда пойду.
– Куда пойдешь?
– Да в лагерь! Хочу посмотреть на них. На тех, которые так лихо стреляют с трех шагов. В затылок.
– Илья сунул руку за пазуху, извлек фляжку и встряхнул ее возле уха.
– Эх, ни капли не осталось.
– Я говорю, ты с
– Нет, погоди. Кто людей увел, тот и расстреливал. Эти, с парохода, наверно, тоже замешаны. Но я хочу на других посмотреть. Паша, меня сто раз убивали, но всегда это было честно. Один раз, правда, присудили электрический стул, но у них ничего не получилось. А раз не получилось, то и говорить не о чем. Так меня сто раз могли убить, но я не в обиде. Меня убивали, я убивал - дело такое. Но я никому в затылок не стрелял. И меня тоже не ставили на край могилы со связанными руками. Все было честно. А тут~
– Не горячись, - сказал Орлов.
– Все равно Беренс никого с собой не возьмет. Он гордый. Он задумал подвиг свершить. Куда уж нам, со свиным рылом в калашный ряд.
– Ты его не знаешь. Был бы гордый, не стал бы нанимать нас с Кирой. Был бы гордый, нашел бы кого почище. А он нашел нас, потому что чистенькие с таким делом не стали бы связываться. И теперь он нос воротить не станет. Без нас далеко не уйдет.
Капитан Орлов не ошибся - Беренс не собирался никого с собой брать. Но когда он отправился в путь, вместе с ним вышли и те, кто не собирался никуда уходить.
Френсис Холден заявил, что он никогда не видел испанских концлагерей. Только слышал о них. И он не может упустить возможность своими глазами посмотреть на то, о чем будет писать в книге, в единственной правдивой книге о кубинской революции.
Вместе с Холденом пошли Карденас и Луис, потому что даже вдвоем они не сумели его отговорить, а отпустить одного не могли.
А когда к группе присоединился Илья Остерман, тогда со своих мест поднялись и Кирилл, и капитан Орлов.
Петрович их удерживать не стал:
– Бог привел, Бог и выведет. Макару еще три дня спать, на четвертый день можем в море выходить. Вот если б вы еще и соль раздобыли~
Он то ли рукой махнул с досадой, то ли перекрестил их на прощание - не разобрать в темноте.
Они шли по утреннему лесу один за другим, обливаясь потом и отбиваясь от комаров.
Дорогу показывал Луис. Он когда-то жил в этих краях и знал самый короткий путь на Лас-Сендрильяс.
Орлов шел последним. Он шел и думал о том, каким извилистым и долгим иногда оказывается самый короткий путь. А еще он думал о том, как уязвима любая армия, идущая сквозь джунгли. Головной дозор нельзя выдвинуть дальше прямой видимости, и потому он практически сливается с головой колонны. Боковое охранение, едва отделившись от общего строя, рискует отстать и заблудиться. Следовательно, колонна остается неприкрытой с флангов. А про тыл вообще лучше не думать. Если в хвосте начнется бой, как оповестить о нем передние подразделения? Как обеспечить управление и связь на марше в джунглях? Это тебе не чистое поле, где вестовые могут скакать в любом направлении с донесениями и приказами. Здесь каждый шаг дается с трудом, и никто не сможет обогнать колонну по целине, по зарослям.
Даже их маленькая колонна из семи человек растянулась так, что Орлов не мог видеть и ее половины. Мелькала в
Зато Илья был рядом, под присмотром. Орлову было ясно, что Остермана ни в коем случае нельзя оставлять одного. Его глаза азартно блестели, он был готов в любую минуту ринуться в бой. Илья часто оглядывался к Орлову, хищно скаля зубы и подмигивая.
– Скоро, Паша, попробуем с тобой настоящего испанского хереса, - шептал он.
– Испанцы ром не пьют, только херес. Но мы не гордые. Что дают, то и пьем~
Они остановились разом, как по команде, едва услышав среди лесного шелеста новый звук. Нельзя было понять, откуда он доносится. Но и спутать его тоже было нельзя ни с каким иным звуком. Так могут стонать только несмазанные деревянные колеса.
Лес становился все светлее, прозрачнее. Еще несколько шагов, и уже не скрыться за кустами. Их просто нет, и стволы деревьев стоят голые, с обрубками вместо веток на высоте человеческого роста. «Зона безопасности», - понял Орлов и остановился, залег, затаился рядом со своими спутниками.
Только сейчас он понял, насколько измотал его не такой уж и большой переход по горам. Здесь дышать стало легче. Порывы ветра унесли комаров и остудили воспаленное лицо.
Впереди угадывалось ровное расчищенное пространство. Дорога? Присмотревшись, он заметил проволочное заграждение. Саму проволоку отсюда не было видно, ее выдавали тонкие одинаковые столбики да мусор, повисший на шипах, - где листья, где ветки, где какие-то лохмотья~
Да, там, за ограждением, была дорога, и по ней медленно двигалась повозка на двух огромных колесах, запряженная парой буйволов. Негр-погонщик брел рядом, едва волоча ноги. Позади телеги шагали еще трое негров, таких же унылых. А замыкали процессию двое всадников с винтовками. На одном была черная тужурка, на другом - добела выгоревшая солдатская рубаха с оторванными по локоть рукавами. Капитан Орлов не особо рассматривал идущих. Груз - вот что привлекло его внимание.
Телега была из тех, на каких возят сахарный тростник, - с высоко надставленными решетчатыми бортами. Но сейчас такие высокие борта были не нужны, потому что груз занимал едва ли четверть объема. И это был не тростник.
В той бесформенной массе, что виднелась между жердями, глаз не сразу мог различить очертания человеческих тел. Вот белеет согнутая рука. Вот сведенные вместе колени. Бурые, черные, желтые тела спрессовались, как утоптанные листья, и подрагивали сплошной массой на ухабах размытой дороги.
Орлов подполз ближе к Луису.
– Куда ведет эта дорога?
– Не знаю. Не было ее здесь. И «колючки» не было.
– Может быть, мы уже пришли к лагерю?
– Нет. Лас-Сендрильяс еще далеко.
Илья приподнялся на локтях, провожая взглядом убогий катафалк:
– Надо проследить, куда они везут мертвецов!
– Нет, - сказал Орлов.
– Неважно, куда. Важно - откуда. Дождемся, когда они поедут обратно. И пойдем за ними.
Он посмотрел на Беренса:
– Что скажете?
– А почему я должен что-то говорить?
– пробурчал Виктор Гаврилович.
– Вы тут старший. Если вы решили, что телега приведет нас к лагерю, значит, пойдем за ней.