Русские флибустьеры
Шрифт:
Беренс глядел на него с сомнением:
– Вы уверены, что это сделали именно солдаты? Может быть, вам известно, кто ими командовал? Откуда они пришли? В каком направлении угнали людей?
– Эх, сеньор, в чем сейчас можно быть уверенным? Я знаю только, что несколько возов с рулонами колючей проволоки прибыли в декабре в Лас-Сендрильяс. Мы малость пощипали тот обоз, думали разжиться едой. Но нашли только «колючку» да гвозди, а там и кавалерия подоспела. Нам пришлось отступить в горы, а обоз пошел дальше. Так что я точно знаю, что
– Я знаю, - кивнул Беренс.
– Там штаб Второй дивизии.
– Вот и народ туда согнали, чтобы все были под присмотром. Так испанцы делали и раньше, еще в прошлую войну. Вы знаете, сколько народу померло в тех лагерях? Ведь люди брали с собой только то, что могли унести. Бросали все хозяйство, и у них на глазах деревня исчезала в огне. Каково пережить такое, сеньор? А в лагере всех загонят в один барак, и живи, как хочешь. Что с собой принесли - съедят за пару дней, а потом? Крестьяне привыкли кормиться своими огородами, привыкли к тому, что еда растет под боком, только руку протянуть, сорвать - и в рот. А в лагере? Эх, сеньор, не завидую я тем, кого испанцы угнали из вашего поселка~
– Если их увели в Лас-Сендрильяс, я их найду, - сказал Беренс.
– Не могли же всех расстрелять.
– Зачем расстреливать?
– проговорил из своего угла Луис.
– Зачем тратить патроны на тех, кто сам умрет через месяц?
– Да, сеньор, - сказал Карденас скорбно.
– Три могильщика идут по Кубе один за другим. Зовут их Июнь, Июль и Август, и они прячут в землю всех, кто не успел спрятаться от них на возвышенности. Те лагеря, что строились в низинах, к сентябрю пустели. Не оставалось там никого, кроме похоронных команд. Поторопитесь, сеньор, если хотите застать кого-то в живых. Только хотел бы я знать, кто вас пустит в Лас-Сендрильяс?
– Что ж, я надеюсь, испанские солдаты не убьют меня по дороге и отведут к своему начальнику. А с тем-то я договорюсь. Пока мы строили тут причал, перезнакомились со всеми гарнизонными офицерами. К нам и из Сьенфуэгоса приезжали, и из Санта-Клары. Я смогу договориться. И если наши люди находятся в концлагере~
Беренс замолчал, потирая виски.
– Если ваши люди в лагере, - сказал Кирилл, - то их никто оттуда не отпустит, не надейтесь. А вот вас оставят вместе с ними.
Виктор Гаврилович снял очки, протер их и ответил:
– Да я и сам охотно останусь.
– Сеньор, послушайте меня, - сказал Карденас.
– Если вы хотите расстаться с жизнью, для этого можно найти и другие способы.
– Видите ли, Эрнесто, я должен найти своих товарищей. Если они мертвы, я вернусь домой и расскажу об этом их родственникам. Если же они живы, то я должен быть с ними. Где бы они ни находились.
Орлов решил, что пора сменить Илью в карауле. Дождь
– Рай, - сказал Остерман.
– Мы без лишних хлопот попали в рай. Осталось найти ром, и тогда незачем будет отсюда уходить.
– Там Петрович кофе сварил.
– Кофе? Хорошо. Но лучше бы он сварил ром.
– Беренс опять за свое, - сказал Орлов, забирая у него плащ.
– Собрался в испанский концентрационный лагерь, искать там своих казаков.
– Ну, найдет, а дальше? Кто ж их оттуда выпустит?
– Говорит, что останется с ними.
– А где лагерь? Далеко?
– Не знаю. Да и какая разница?
Орлов уселся на сухой камень под густо сплетенными лианами. Отсюда просматривались и берег, и почти весь склон.
Илья не спешил уходить.
– И кто пойдет с ним в тот лагерь?
– Да он вроде один туда собирается.
– Один не дойдет. Здесь по одному не ходят, ты же видел. Если лагерь близко, можно было бы прогуляться.
– Я вижу, тебе тут понравилось.
– А что? Я и не скрываю. Понравилось. Патронов хватает, винтовку я поменял на новенькую. Сходим в лагерь, по дороге рому найдем. Что такого? Я - с ним. А ты?
Орлов пожал плечами и ничего не ответил. Но Илья не отставал:
– Паша, чего тут думать? Все равно нам сейчас в море не выйти. Я Киру знаю, он осторожный, теперь неделю будет выжидать. И что? Неделю будем коптиться в этой норе, как суслики? Джин кончился, кофе ты от Петровича будешь получать по капле в день. Будем сидеть и пугаться каждого шороха, так, что ли? Нет, я на такое не согласен. Я лучше с Гаврилычем.
– Ты тише, тише, - сказал Орлов.
– Знаешь, как далеко в лесу голос слышно?
– Да я уже молчу, - едва не шепотом продолжал Остерман.
– Тут и говорить не о чем. Лагерь - это одно. А мне другое интересно. Кто наших ребят здесь пострелял. Ты же видел. Руки связаны, и пуля в затылок. Что на берегу, что в карьере, одно и то же. Мне теперь покоя нет.
– Можешь успокоиться. Ты с ними поквитался.
– Что? Как?
– А так.
Капитан Орлов вытер внезапно взмокший лоб. Его бросило в жар, когда он смог, наконец, поймать мысль, которая давно уже вертелась где-то рядом и все не давалась~
– Они стояли возле крестов на кладбище, а я смотрел на них в бинокль. Они удивлялись, откуда появились кресты. Они спорили. И вдруг зашагали прямо к яме. К той яме, откуда мы вытащили тела. Откуда они про нее знали? Но шли уверенно, не плутали. Пришли - и снова спорят, но уже по-другому. А потом рассредоточились и стали лес прочесывать~
– Вот!
– Илья схватил его за плечо.
– А я-то думаю, с чего это ты их приговорил? Нет, я бы и без спросу их всех перебил, здесь и говорить не о чем. Но от тебя не ожидал. А выходит, ты просто знал, кто они такие, да?