Русские гусли. История и мифология
Шрифт:
Автор-сказитель явно не ставит задачу сообщить слушателю былины языческую мифологию, она, вероятно, в значительной мере и так была известна современникам. Примечательно, что теперь для того, чтобы вскрыть логические взаимосвязи поэтических образов, приходится проводить специальное исследование. Это говорит о том, что понимание смысла мифопоэтических образов, применяемых в былине, в наше время уже основательно забыто, а прежде же они были понятны всем слушателям, иначе к чему их использовать? Процесс утраты понимания символического языка, используемого в былине, в наше время уже завершился. Следы начала этого процесса мы обнаруживаем в тексте былины. В то время система образов-символов еще использовалась и была понятной, но
Сравнивая былинные образы Николая Чудотворца и морского царя, можно заметить, что сказитель симпатизирует, явно не морскому царю, а Николе Можайскому и считает его намного более могущественным:
1. Святитель приходит в морское царство незримым для глаз Чуда-морского, то есть языческий бог — морской царь не имеет власти не только над деятельностью христианского святого, но даже не в силах увидеть его.
2. Святитель Николай даёт Садку советы, из которых следует, что былинному Николаю Угоднику хорошо понятны все намерения и хитрости морского царя.
3. Отчетливо видна симпатия сказителя к Николе Можайскому в противопоставлении действий христианского и языческого персонажей былины. Хорошо заметно, что Садко в былине на стороне христианина Николая Чудотворца, а тот, в свою очередь, на стороне христианина Садка.
4. Морской царь берет Садка в плен, а Николай Чудотворец его из этого плена выводит. В этом мифологическом противопоставлении видна параллель с евангельским преданием о том, как Спаситель-Христос выводит из ада праведные души, и аналогия с тем, как свет христианской веры освобождает человеческую душу от языческих иллюзий и наваждений.
Былинный Садко и его дружина, безусловно, христиане. Они молятся Николе Можайскому, каются перед Богом за грехи, строят по возвращении в Новгород церковь. Однако в их действиях и образе мысли еще остаются черты дохристианских представлений древних славян, но в большей степени уже не в качестве религиозных практик (кидание жребия, принесение жертвы Морскому царю и прочее), а в виде обычаев и традиций, зачастую полностью утративших связь с языческой религией.
Есть в тексте и еще один разряд ритуальных действий, который нельзя напрямую отнести ни к православному христианству, ни к дохристианской славянской вере, ни к утратившему мифологическую логику суеверию. Эти ритуальные действия, на наш взгляд, проистекают из обрядовой практики гусляров. К моменту создания былины гусляры, видимо, в своем подавляющем большинстве стали христианами, но инерция традиции обучения, сложившиеся древние способы передачи опыта и поэтапные посвящения, восходившие к глубокой древности, были еще весьма распространены. И инерция этой уже не религиозной, а, можно сказать, корпоративной традиции действовала еще долгое время в православной Руси.
Такими обрядовыми действиями можно считать игру Садка на берегу Ильменя, его поездку куда-то на Балтийское море для прохождения инициации. Сон, инсценирующий его ритуальную смерть, игра на гуслях Морскому царю с последующим разрушением гуслей, «брак» с речкой Чернавой и пробуждение, символизирующее получение нового знания и нового статуса.
Все эти размышления приводят нас к мнению, что гусляр Садко был по вероисповеданию православным христианином. Черты дохристианской мифологии, заметные в былине, происходят из мифопоэтической инициационной практики, принятой в корпорации гусляров еще задолго до воцерковления новгородцев. Эти обычаи и после принятия Православия длительное время сохранялись в среде гусляров уже не как религиозная практика, а как национальная традиция передачи опыта.
2.5. Из какой Индии богатырь Дюк Степанович?
Былину о богатыре Дюке Степановиче исследователями русского фольклора принято относить к былинам киевского цикла. Это одно из интереснейших произведений русского эпоса. Подавляющее большинство былин, в том числе и киевского цикла, были найдены и записаны на Русском Севере. Вероятнее всего, что и создавались они там, на территориях, принадлежавших в древности Новгородскому княжеству. По нашему мнению, былина о Дюке Степановиче была неверно причислена фольклористами к киевским былинам. Это произошло из-за недостатка информации в XIX веке о балтийских славянах и из-за неверного толкования текста былины, в котором исследователи увидели описание взаимоотношений древнего Киева с Галицко-Волынским княжеством. Предположение породило попытку датировать былину. Былина была создана в ту пору, когда усилившаяся Галицко-Волынская земля начала соперничать с Киевом. Некоторые исследователи считают эту былину поздней (XVI век).
Эта ошибка — довольно очевидная — произошла, прежде всего, потому, что в некоторых вариантах былины в качестве родины Дюка Степановича упоминается город Волын, Галичия, или город Галич. Неправильно поняв значение топонимов, богатыря «отправили» жить на юг:
Как из той Индеюшкибогатоей,
Да из той Галичиис проклятоей,
Из того со славна й Волынгорода
Да й справляется, да й снаряжается
А на тую ль матушку святую Русь
Молодой боярин Дюк Степанович»
Как нелогично! «Славный» город Волын и тут же «проклятая» Галичия… Как-то странно и бессмысленно, словно в одном месте сосредоточены и любовь, и неприязнь… Или, может быть, речь идёт не о Галицко-Волынском княжестве?..
Мы убеждены, что родина Дюка Степановича находится не на юге Руси, а на северо-западе. Рассмотрим тексты былин внимательнее.
Краткое содержание былины таково: Дюк Степанович приезжает на говорящем, волшебном коне в Киев к князю Владимиру и там на пиру начинает хвастаться своим богатством. Его хвастовство приводит к тому, что он «бьётся о велик заклад» с киевским богатырем Чурилой Пленковичем о том, что они три года будут ходить каждый день в новом платье. Спорят, как положено, на свои буйны головы. Дюк Степанович отправляет на родину к матушке своего коня, и тот привозит ему не по одному, а аж по три одежды на каждый день. Дюк пари выигрывает. Тогда Чурила предлагает состязаться, перепрыгивая через реку на коне. Чурила падает в воду, а Дюк его спасает и опять выигрывает спор. Следующим испытанием для Дюка Степановича становится то, что князь Владимир посылает богатырей — Илью Муромца и Добрыню Никитича — на родину Дюка, чтобы описать его имущество, но, делая это три года подряд, они не могут перечесть его богатств. В результате они признают: чтобы это сделать, нужно продать весь Киев град со Черниговом и на эти деньги купить бумаги и чернила для переписи имущества. Так Дюк Степанович выигрывает и третье состязание, доказав, что он и его родина намного богаче, чем князь Владимир и всё Киевское княжество.