Русские идут!
Шрифт:
Лысенко уставился капитану в глаза.
— Что?
— Вытолкните этого человека через торпедный аппарат. Выполняйте!
— Товарищ капитан, к чему это? Наша позиция будет раскрыта.
— Американцы ее уже знают, — ответил капитан, — но если увидят в воде своего, бомбить не станут, а пока его вытащат, мы удерем. Действуйте, и поживей!
— О Господи, — выдохнул Лысенко и сказал Гарни по-английски: — Ступайте за мной.
— Предположим, они все же бросят бомбы, — продолжал Розанов, — что тогда?
— Как кишки в воде увидят — перестанут, — сказал капитан.
Он подумал, а может быть, сейчас избавиться и от Василова, но решил, что лучше подождать. Замполита
Лысенко кубарем скатился по трапу, Гарни — за ним. Они прошли в торпедный отсек. Со всех сторон доносилось журчание воды, словно они попали в грот под водопадом. Торпедисты молча глядели на них широко раскрытыми глазами. Лысенко подошел к сооружению, напоминающему стальную бочку, наклонно уходящую под потолок, и отомкнул дверцу в ее днище.
— Вот, — начал он, указывая наверх, — слушайте внимательно. Залезайте сюда, и я закрою дверь. Затем повернете этот клапан, — Лысенко махнул в сторону латунного колеса, — и пустите воду, пока она не дойдет до верхушки двери сбоку. Потом открываете ее и окажетесь за бортом. Поняли?
— А как насчет акваланга? — спросил Гарни. — Чем дышать прикажете?
— Нет у меня акваланга. Захватите в легкие как можно больше воздуха и выдыхайте, пока будете подниматься на поверхность. Не задерживайте дыхание, иначе легкие разорвет. И не поднимайтесь быстрее, чем пузырьки воздуха, следите за ними, и все будет в порядке.
— Благодарю. Тронут вашей заботой, — отозвался Гарни.
— Не теряйте времени. Если катер сбросит бомбу, пока вы в воде, вас разорвет в клочья.
— Спасибо за предупреждение.
Поколебавшись, Лысенко выдавил:
— Счастливый ты. А я должен оставаться здесь.
— Да, пожалуй, вы правы, если вдуматься, — ответил Гарни. — Ваше положение не назовешь блестящим даже по сравнению с моим.
При помощи Лысенко он вскарабкался в трубу высотой около семи футов и шириной примерно три. Над головой тускло светила лампочка. В ее мерцании Гарни разглядел датчики, определяющие давление воздуха в глубину. Верх боковой двери, сквозь которую он должен выйти, находился на уровне груди. Заслонка внизу лязгнула, закрываясь, и Лысенко дважды постучал по ней. Гарни повернул латунное колесо, морская вода вспенилась вокруг его ног. По мере того как она прибывала, температура в трубе становилась выше и выше. Циферблаты запотели, на них ничего нельзя было разобрать. У Гарни заложило уши, он открыл рот и дважды судорожно глотнул воздух. Вода прибывала быстро, в горячем воздухе сильно ощущался металлический привкус. Хотя вода была холодной, Гарни вспотел, пока она дошла ему до груди. Тогда он закрутил колесо, шагнул вперед и раздраил дверь, ведущую в полную темноту. Гарни сделал три глубоких вдоха. Сердце отчаянно колотилось, глаза болели. Нырнув, он проплыл через дверцу и принялся на ощупь искать путь на поверхность… Он различал слабый свет над головой и черный силуэт башни на палубе. Гарни еще не успел оторваться от лодки, как почувствовал, что она вздрогнула и заскользила прочь от него. Поднимаясь, он понемногу выпускал воздух из легких.
Подлодка удалялась и наконец исчезла во мраке, взбивая винтами песчаные облачка со дна.
Вода посветлела, стала зеленовато-серой. Гарни изо всех сил старался не обгонять в подъеме пузырьки воздуха. Он гнал от себя мысли, что случится, если катер снова начнет атаку. Слегка обнадеживало то, что шума винтов совсем не было слышно.
Когда в конце концов Гарни выплыл на поверхность, он с трудом отдышался. Сначала он ничего не видел, кроме мелких легких волн. Потом
«Тоже мне охотники, — презрительно подумал Гарни. — Нет, все-таки на катере Джо Розелла».
ГЛАВА 19
Спустились сумерки, когда последние участники Битвы на Свалке пришли в город. Агнес и Эмили отвезли тех, кто нуждался в медицинской помощи, в больницу. Остальные предпочли добираться пешком, не дожидаясь, пока за ними приедут. Как правило, воскресными вечерами на Главной улице было тихо, но сегодня повсюду светились яркие огни, а люди сновали взад и вперед, словно празднество, начавшееся в субботу, продолжалось. Оборванное знамя по-прежнему болталось на дереве рядом с аптекой, но футбольный матч, конечно, был давно забыт. Все говорили только о русских, у каждого имелся свой рассказ, и почти никто не слушал других. Пронесся слух, что Роланда Гарни увезли на подлодке. Одни говорили, что его захватили в качестве заложника, другие — что он перебежал к русским, третьи — что его поймали на борту и расстреляли. Все знали, что здесь каким-то образом замешана учительница, и решили, что вина лежит на ней. Это так на нее похоже, судачили обыватели, мало того, что сама не в свои дела лезет, так еще и других тянет. Но тут кто-то сказал, что ее все равно скоро уволят, так что нечего зря трепаться. Просто мы лишний раз убедились, что бывает, когда чужаки вмешиваются в наши дела. Ничего хорошего из этого никогда не получалось и не получится.
Машина Джиффорда, где сидели также Оррин Уитлок и Фендал Хокинс, который молча курил всю дорогу, остановилась у «Пальмовой рощи». Разбитое окно было заставлено досками, но свет, проникавший сквозь щели, и шум, доносившийся изнутри, свидетельствовали, что жизнь там кипит как обычно. Джиффорд повернулся к Уитлоку:
— Не желаешь ли пропустить со мной стаканчик? От всей этой езды в горле пересохло.
— Охотно, — отозвался Уитлок. — Я никогда раньше здесь не был, и сейчас самое время наверстать упущенное.
Он оглянулся на Хокинса, который сидел, зажав саблю между колен.
— Ты пойдешь?
Хокинс покачал головой.
— Я же мясник. Где уж мне пить с такими благородными…
— Да прекрати ты, ради Бога! — перебил его Уитлок. — Ты бы остался командиром, если бы не стал выламываться. А сейчас чего уж говорить… Вылезай, пойдем выпьем.
Хокинс молча положил саблю на сиденье и вылез.
Троица прошла в «Пальмовую рощу», где их шумно приветствовали. Заказав выпивку, Уитлок оглядел помещение.
— Вот тут, значит, как, — сказал он. — Я частенько воображал себе это местечко.
— Обычно здесь бывает потише, — произнес Джиффорд, — но сегодня все словно с ума посходили.
Когда принесли заказ, Хокинс быстро опорожнил свой стакан и поставил его на стойку.
— Еще порцию, — потребовал он раздраженно.
Бармен налил еще. Со вторым Хокинс разделался так же быстро.
— Повтори, — заявил он бармену.
— Не торопись, Фендал, — заметил Джиффорд. — На войну ты уже все равно опоздал.
— Не учи меня, — огрызнулся Хокинс.
Джиффорд пожал плечами и обратился к Уитлоку:
— А может, он и прав? Я сам, когда дела идут неважно, пью одну за одной. Кстати, как твоя нога?
— Я и позабыл про нее, — сказал Уитлок.
Дверь распахнулась, и вошли усталые Палмер и Джонс. Уитлок их увидел, поманил к себе и предложил выпить за его счет.
— Не знаю, право, — проговорил Джонс. — У меня такое чувство, что выпивка меня тут же свалит с копыт. Ладно, выпью водки.