Русские качели: из огня да в полымя
Шрифт:
Так неспешно, в свое удовольствие, мы вели беседу, пока в президиум откуда-то из закулисного входа не вышел Горбачёв. Он даже ещё не вышел, а только обозначился в полфигуры, как мой импозантный сосед вскочил с кресла и стал яростно аплодировать. Боковым зрением я увидел Михаила Ульянова и другого, в отдалении, артиста, которые первыми, как и Стржельчик, вскочили с кресел и стали отбивать овацию. Разумеется, весь гигантский зал, ведомый артистами, в ту же секунду взорвался аплодисментами — действительно бурными и действительно продолжительными.
В
Как это грубо, выпукло не вязалось с бесконечными призывами генсека уходить от парадности, славословия, быть ближе к жизни и говорить правду и только правду. Историки утверждают, что доверие к Горбачёву у народа пошатнулось после известных событий в августе 1991 года. Думаю, это не так. Вскоре после того, как его избрали генеральным секретарем ЦК КПСС, и он заявил о неизбежности коренных преобразований, в народе стали распространяться, как индикатор настроений, анекдоты о заявленных изменениях. Вот один из них — самый точный: перестройка идет как в тайге — верхушки шумят, а внизу тихо.
Так и было на самом деле. Народ не понимал, что же делать, к чему стремиться. Социализм, как идеологию, как ориентир развития, уже вовсю начали оплёвывать в леволиберальных СМИ. Народ же вел себя индифферентно, выжидал, куда кривая выведет. На 19-й Всесоюзной партконференции в июле 1988 года писатель-фронтовик Юрий Бондарев в своем выступлении выразил то, над чем стали задумываться все здравые люди. Он сравнил горбачевскую перестройку с самолетом, который подняли в воздух, не зная, есть ли в пункте назначения посадочная площадка. И только очень прозорливые люди могли догадываться, что посадочная площадка замышляется на бездорожье капиталистической экономики.
ХХХ
Один из очередных вояжей М.С. Горбачёва по стране выпал на Куйбышевскую область. В Тольятти Михаил Сергеевич вместе с Раисой Максимовной посетили Волжский автомобильный завод, осмотрели дизайн-центр, где были выставлены изготовленные в пластилине автомобили будущего. Выставка таких авто, рожденных свободной фантазией конструкторов, впечатлила генсека. В альбоме, предназначенном для отзывов гостей, М.С. Горбачёв оставил свой автограф в виде вот такого пожелания: «ВАЗ должен стать законодателем в автостроении в мире».
Что ж, раз верховный правитель страны пожелал, значит так тому и быть. Возникла довольно нелепая ситуация, когда эмоциональная проходная реакция
Так мог ли «ВАЗ» в такой стадии своего развития заткнуть за пояс японских, американских, немецких автопроизводителей? Не маниловщина ли это? С таким вопросом я обратился тогда к генеральному директору научно-технического центра ВАЗа В.В.Каданникову. Владимир Васильевич в своем интервью высказал парадоксальную мысль. Мы можем, сказал он, создать автомобиль не хуже, чем японцы или немцы. И можем поставить его на конвейер. Но в бедной стране он мало кому будет нужен. Его цена — не по карману отечественному массовому покупателю. Вот почему, добавил Каданников, на конвейере долго ещё будут «копейки», «двушки» и другие модели, заложенные ещё итальянскими конструкторами.
Позже мне приходилось ещё раза два брать интервью у Каданникова, когда он был уже генеральным директором ВАЗа, а затем одним из организаторов криминально известного автомобильного всероссийского альянса (АВВы). Об этом я ещё расскажу в своем повествовании, а пока отмечу, что Владимир Васильевич был всегда предельно откровенен в общении с журналистами. И вот это его суждение о том, что потребительский спрос, уровень обеспеченности населения значительно влияет на развитие легкового автомобилестроения было для меня нелишним подтверждением определённой закономерности: бедность граждан и хороший отечественный автомобиль несовместимы.
ХХХ
Работа в «Волжской коммуне» мне не доставляла никаких огорчений. И это благодаря зрелому коллективу, где не замечались интриги, склоки, взаимные подозрения, недоброжелательность. Петр Архипович Моторин, если назревал какой-нибудь внутренний конфликт, умело гасил его в зародыше. Для меня он был образцом редактора, таким же, как Иван Степанович Гагарин в «Уральском рабочем», Леонид Петрович Кравченко в «Труде» и Михаил Федорович Ненашев в «Советской России». И я старался не прерывать отношения с коллегами из этих дорогих для меня газет.
Однажды раздался звонок из отдела культуры «Советской России»: что там у вас случилось с Юрием Антоновым, почему он прервал гастрольный концерт, можешь об этом написать? История с Юрием Антоновым, действительно, вышла скандальная и даже немного дурацкая. Артисты во главе с певцом явно были в приподнятом состоянии, но не только от творческого возбуждения. Это было заметно. Поскольку я сам был очевидцем сорванного концерта, то мне не понадобилось что-то уточнять. Как всё это было я изложил в корреспонденции «Испортил песню»: