Русские поэты второй половины XIX века
Шрифт:
У К. К. Случевского именно вследствие преобладающего импрессионизма труднее, чем у кого-либо из других поэтов, распределить стихотворения по их содержанию и отличительному характеру. Сам он принимает для своей лирики такую довольно смутную классификацию: «Думы и мотивы», «Картинки и фантазии», «Мелкие стихотворения», «Картинки из черноземной полосы», «Мурманские отголоски», «Лирические», «Мгновения». Кроме чисто топографических обозначений, каждая из прочих рубрик годилась бы для всех стихотворений: все они могли бы быть названы «Лирическими», «Мелкими», «Мгновениями» и т. д. На мой взгляд, произведения К. К. Случевского, как лирика, могут быть основательно разделены только на удачные и неудачные, хотя это напоминает отчасти известный ответ студента на экзамене из нравственного богословия, – что «любовь разделяется на искреннюю и неискреннюю».
Приведем несколько удачных образчиков мыслей-импрессий нашего поэта:
ЯПри всем различии между двумя поэтами и при всем несходстве самих стихотворений по тону и содержанию, – эта вещица напоминает одно из лучших маленьких стихотворений Тютчева «Слезы людские» непосредственностью перехода внешнего впечатления в мысленный образ из человеческой жизни. Как у Тютчева струи осеннего дождя ощутительно превращаются в бесконечные слезы людского горя, так здесь блестящие снежинки прямо переходят в мгновенно появляющиеся и исчезающие слезы балованного ребенка или «беспутной» женщины.
А вот у поэта, подпавшего «не в срок» под власть любви, вдруг мелькнуло ощущение, что эта любовь есть призрак, и эта мгновенная внутренняя импрессия, – не остановившая реального чувства, закутавшись в целое, несколько растянутое стихотворение, прямо выступает в его последних стихах:
Не погасай хоть ты, – ты, пламя золотое, —Любви негаданной последний огонек!Ночь жизни так темна, покрыла все земное,Не отличить пути, и ты горишь не в срок!Но чем темнее ночь, тем больше блеск сиянья;Я на него иду, и я идти хочу…Иду… мне все равно: свои ли я желанья,Чужие ль горести в пути ногой топчу,Родные ль под собой могилы попираю,Назад ли я иду, иду ли я вперед,Не прав ли я иль прав, – не ведаю, не знаю,И знать я не хочу! Меня судьба ведет…В движенье этом жизнь так ясно ощутима,Что даже мысль о том, что и любовь – мечта,Как тысячи других, мелькает мимо, мимо.И легче кажется и мрак, и пустота.Мысль-импрессия другого рода, замечательная по меткости выражения:
Мы ждем и даже не тоскуем:Для нас не может быть мечты,Мы у прошедшего воруемЕго завядшие цветы …Крайний Север, где пришлось побывать нашему поэту, снабдил его многими впечатлениями. Говоря по-старинному, муза г. Случевского оказалась весьма чуткою к своеобразным и величавым красотам стран Гиперборейских. Вот один из более удачных «Мурманских отголосков»:
Утро. День воскресный. Бледной багряницейБрызнул свет ленивый по волне, объятойТеменью холодной. Будто бы зарницей,В небе вдруг застывшей, бледно-лиловатой,Освещает утро хмурый лик Мурмана.Очерки утесов сквозь туман открылись…Сердце! отчего ты так проснулось рано?Отчего вы, мысли, рано окрылились?Помнят, помнят мысли, знает сердце, знает:Нынче день воскресный. На просторе вольном,Как шатром безбрежным, церковь покрываетВсю страну родную звоном колокольным,И в шатре том, с краю, в холоде тумана,В области скалистой молча притаилосьМрачное обличие дальнего Мурмана…И оно зарделось, и оно молилось!Импрессионизм мысли не призван обращать в стихи сильные, глубокие и длительные чувства. Из немногих стихотворений К. К. Случевского, посвященных любви, самое сильное называется «Из чужого письма» и говорит от лица женщины. А в немногих самоличных своих вдохновениях
Или, например, это:
Из-под тенистого кустаС подстилкой моховою,Фиалок темных я нарвал,Увлажненных росою!Они прохладны! С лепестковВ жар полдня ночью веет…Глядишь на них… Твой милый взглядИх теменью темнеет!А вот еще лучше в том же роде другая цветочно-любовная мысль-импрессия:
Где бы ни упалоПодле ручейкаСемя незабудки,Синего цветка, —Всюду, чуть весноюЗагудит гроза,Взглянут незабудокСиние глаза.В каждом чувстве сердцаВ помысле моемТы живешь незримымТайным бытием…И лежит повсюдуНа делах моихСвет твоих советов,Просьб и ласк твоих.Впечатление впечатлению рознь, и в ином мгновенном прямо открывается и выступает вечное. К. К. Случевский, оставаясь импрессионистом по форме своего творчества, мог тем не менее написать и такое глубокое и трогательное по содержанию стихотворение:
Промчались годы. Я забыл,Забыл я, что тебя любил,Забыл за счастием в гоньбе,Что нужен памятник тебе…Я жил еще; любил опять!И стал твой образ вновь мелькать,И с каждым днем в душе моейПришлец становится ясней..Теперь я сам, как погляжу,Тебе гробницею служуИ чьей-то мощною рукойПоставлен думать над тобой.Пришлось бы слишком злоупотребить выписками, если бы я хотел привести все удачные и характерные стихотворения г. Случевского. Ограничусь еще одним стихотворением, как самым глубоким и оригинальным образчиком его поэзии, и двумя строфами из другого, замечательными по силе стиха. Вот сначала эти строфы:
Мы отошли, – и вслед за намиВы тоже рветесь в жизнь вступить,Чтоб нами брошенными снамиСвой жар и чувство утолить.И эти сны, в часы мечтанья,Дадут, пока в вас кровь тепла,На ваши ранние лобзаньяСвои покорные тела.От таких стихов не отказался бы и Лермонтов. А вот самая глубокая и значительная из всех мыслей-импрессий г. Случевского:
Есть в земной природе облики невидимые,Глазу незаметные, всюду существующие,Горячо любимые, сильно ненавидимые,Мир в подлунном мире тайно образующиеВ сильные минуты, в важные мгновеньяЖизни эти облики сразу означаются:В обаянье подвига, в тяге преступления,Нежданно, негаданно духом прозреваются…То, чего нет вовсе, видимым становится;В тишине глубокой разговоры чудятся;Если что-то сделаешь, если что-то сбудется.Ну, и надо делать!.. при таком решенииЦелый мир обманный в обликах присутствует;Он зовет на подвиги, тянет к преступлению —И совсем по-своему на дела напутствует.