Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века

Потапчук И. В.

Отчаяние пассажиров было полное, не знавшее границ, всеобщее. Не беспокоился только капитан. Хороший опытный моряк, он от природы наделен был рассудительностью, хладнокровием и умением найтись в самую трудную минуту. Притом он не сомневался в возможности спасения. Он знал, что под ним один из лучших и благоустроенных пароходов богатой компании; он знал, что водонепроницаемые перегородки в нем прочны и действительно непроницаемы, что тупель гребного вала герметически закрыт, а не представляет собою, как это иногда бывает, водопровода. Кроме того, в его распоряжении была многочисленная, хорошо обученная и дисциплинированная команда, дорожившая своей службой, щедро вознаграждаемая, не обижаемая штрафами и привязанная к своему командиру. Все дни стоянки в главном порту рачительный капитан посвящал при помощи трех своих помощников, лучших воспитанников херсонских мореходных классов, обучению

команды и различным судовым упражнениям. Наконец, пароход был снабжен спасательными средствами обильно и лучшего качества. Шлюпки были большие и поместительные, красились они только в главном порту, шлюп-балки и тали отнюдь не закрашивались, и помещались шлюпки эти не на подставках, а висели на талях, всегда готовые к быстрому спуску. Все борты парохода увешаны были спасательными кругами, и для пассажиров трех классов и всей команды имелись спасательные пробковые пояса, и не пояса собственно, стоящие 1 рубль 25 коп., а отличные пробковые нагрудники с наплечниками, никогда не опрокидывающие спасающихся кверху ногами, совершенно новые, и если бы кто пожелал узнать им цену, то на внутренней стороне мог бы увидеть марку: Джон-Буль, патент, 1 фунт стерлингов. Был еще в распоряжении капитана очень дорогой, не дешевле 300 рублей, пластырь, а на крыше курительной рубки большой и надежный спасательный плот.

Располагая таким снаряжением, капитан действительно мог оставаться совершенно спокойным.

Приказав в минуту спустить двойку, он послал старшего механика с фонарем снаружи осмотреть повреждения, в то время как механик младший осматривал их изнутри. В левом борту прямо в угольную яму через широкую пробоину с шумом врывались потоки воды. Получив сведения от своих механиков, капитан, однако, не удовольствовался их докладом, а пожелал «из любопытства» лично удостовериться в свойстве повреждения, для чего по штормовому трапу спустился к самой воде. Осмотрев пробоину, капитан немедленно распорядился подведением пластыря, и эта работа, практически знакомая его команде из ученья, исполнена была в несколько минут. Но беда эта была не последняя; у переборки грот-трюма с борта оказалась вдавлина с разрывом железной обшивки, через швы которой обильно сочилась вода. Не имея другого пластыря, капитан распорядился закрыть это повреждение простым парусом. Работа эта была трудная, но при помощи 30 нижних чинов, бывших в числе пассажиров, и она была успешно исполнена через 15—20 минут.

Пока заделывали повреждения, проворный механик успел открыть краны водоотливных помп, из которых одна помпа Жуфара, выбрасывая воду широкими струями, выкачивала гораздо более 3 тонн в час. Понизив уровень воды, механик затем попытался зажечь топки и развести в котлах пар.

Не бездействовали тем временем и усердные помощники капитана. Один из них лично спустился в пассажирские каюты и, обойдя их, собственноручно завинтил все найденные открытыми иллюминаторы. Другой при помощи расторопной прислуги раздавал пассажирам спасательные пояса, на чистейшем русском языке объясняя всем правила пользования ими.

Прошло не более часа и пароход уже был в полной безопасности и стал готовиться к дальнейшему пути. Страх и смущение пассажиров прекратились, на пароходе затеплилась прежняя жизнь; гвардейский поручик продолжал услаждать своим бархатным баритоном слух нескольких музыкальных дам и солидного таможенного чиновника; купцы Черномордик и Шнейдеров, усевшись на свои узлы и чемоданы, приступили к прерванной игре в домино, и только бухгалтер компании и ее буфетчик заснули в поясах.

Пароход дал свисток и, мирным движением корпуса рассекая водяную гладь, спокойно направился в главный порт, куда и прибыл благополучно всего лишь 2 часами позже срока. Нужно ли описывать радость и счастье спасенных пассажиров и встретивших их родственников? Да, это были поистине торжественные и трогательные минуты! Капитан-спаситель был осыпан рукопожатиями, поцелуями, объятиями! Желая чем-нибудь выразить свою благодарность, признательные пассажиры щедро одарили команду, а в честь бравого капитана учредили в херсонских мореходных классах несколько стипендий его имени...

Не прошло и дня, как итальянский пароход был арестован в Константинопольском проливе, и так как при столкновении никто не погиб и кроме одного палубного пассажира, потерявшего в суматохе фуражку, никто никаких убытков не понес, возникло гражданское судьбище между двумя пароходами. Чувствуя под собою твердую почву юридической и нравственной правоты, компания не выписывала адвокатов и не выставляла экспертами своих служащих. Для полного беспристрастия экспертизы эксперты были приглашены из государства нейтрального — Швейцарии, которая командировала на суд лучших адмиралов

Женевского озера. При расследовании дела обнаружилось, что в момент столкновения фонари на итальянском пароходе, конечно, не горели, что рулевой был мертвецки пьян, вахтенный офицер спал, сам же капитан делал фальшивую монету... Женевские адмиралы, поклявшись, что капитанов видят в первый раз в своей жизни, приступили к экспертизе и после трехдневного совещания единогласно признали, что маневр русского парохода был правилен и что капитан его проявил находчивость и энергию...

О случае этом, бывшем лет 10—15 назад, рассказал мне один старый моряк... Я вспомнил о нем теперь и решился поделиться рассказом этим с судом, зная, что суд никогда не пренебрегает прецедентами...

В дальнейшем изложении присяжный поверенный Н. И. Холева остановился на юридической постановке своих исков, общая сумма которых простирается до 400 тысяч рублей.

Присяжный поверенный Сахаров. Закончено авторитетное слово представителя государственного обвинения, исчерпаны доводы обвинения, но не исчерпана еще задача правосудия. В торжественную минуту произнесения приговора, который будет ответом на обвинение, суду предстоит еще выполнить возложенную на него законом обязанность охраны интересов лиц, пострадавших от преступления.

И наша обязанность, по моему крайнему разумению, должна ограничиться представлением суду объяснений по поводу тех гражданских правоотношений, которые возникают из предъявленного нами к Русскому обществу требования. Занять такое положение в процессе, дать такие рамки для своих объяснений побуждает меня как роль, отведенная статьей 683 гражданскому истцу в уголовном процессе с самостоятельным гражданским ответчиком, так и убеждение, что это положение при добытом судебным следствием материале, обеспечивающем наш иск, помимо установления уголовной ответственности подсудимых, наиболее соответствует интересам лиц, пославших меня защищать здесь их права.

Пред нами лежит в этом процессе тесная и узкая задача, но более обеспечивающая интересы пострадавших лиц,— установить, что ответчиком по нашему иску не доказано, что крушение «Владимира» и последовавшая гибель пассажиров произошли вследствие воздействия непреодолимой силы и не по вине агентов общества, как этого требует от него точное указание закона. Оберегая интересы пострадавших, законодатель расширяет при этом ответственность владельцев пароходных предприятий за пределы уголовной ответственности их агентов и, употребляя понятие «вина», разумеет не уголовно наказуемое деяние, а установление причинной, непосредственной зависимости между действиями агентов и понесенным убытком. Таким образом, если бы правосудие согласилось даже с мнением господ экспертов, наиболее благоприятным для подсудимого, которое находит в действиях капитана Криуна при спасении судна и пассажиров лишь недостаток энергии, вызванный бегством его помощников и команды, а не преступное безволие, не уклонение от исполнения самых существенных обязанностей, возложенных на него его положением единственного руководителя и властелина судьбы обезумевшей от панического ужаса пред смертью толпы, то и в этом случае эта неподдающаяся уголовной оценке психическая подавленность давала бы уже достаточно основания для гражданской ответственности Русского общества пароходства и торговли, так как непосредственным результатом ее была гибель пассажиров.

Итак, избирая наиболее верный и целесообразный способ защиты гражданских интересов моих доверителей, я, пользуясь представленным мне статьей 683 правом, переношу onus probandi на допущенного к участию в уголовном процессе гражданского ответчика, и пока его представители не докажут суду, что между действиями сидящего на скамье подсудимых агента общества и гибелью пассажиров нет причинной связи, до тех пор я считаю свое право неопороченным и для суда обязательным восстановить наши убытки. Правильность такого положения в процессе и компетентность уголовного суда в разрешении гражданского иска вне пределов уголовной ответственности подсудимого находит себе подтверждение как в Уставе уголовного судопроизводства, так и в разрешавшей аналогичные случаи судебной практике.

Итак, вот формула нашего обращения к суду: признаете ли вы или нет уголовно наказуемыми деяния подсудимого Криуна, разрешите нашу тяжбу с Русским обществом пароходства и торговли. Ожидая в силу предоставленного нам законом права представления поверенными Русского общества пароходства и торговли доказательств, оспаривающих наши права, я постараюсь наметить, хотя бы в общих чертах, какие фактические данные, установленные настоящим процессом, должен опровергнуть ответчик, чтобы исполнить возложенную на него законом обязанность для освобождения от падающей на него ответственности.