Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века
Шрифт:
Расстроенное ее воображение рисовало ей картины смерти ее и Байрашевского среди вьюги, когда над их молчаливыми могилами ветер поет свои заунывные песни. Страдания достигли своего апогея, и она, обезумевшая, убила безгранично ею любимого человека.
Затем был прочтен журнал наблюдений старшего врача тюремных больниц в Москве господина Булыгинского, произведенных в Московской тюремной больнице, который заканчивался так: «Во время пребывания Прасковьи Качки в больнице не только не замечено в ней никаких признаков расстройства умственных способностей, но даже не было со стороны ее организма никаких объективных явлений, из которых можно было бы заключить о существовании ненормальной раздражительности или слабости нервной системы; субъективные же болезненные явления (жалобы на чрезмерную чувствительность и бессонницу) были так незначительны, что при употреблении средств, умеряющих кровообращение, в незначительных дозах быстро прекращались. Странное же спокойное отношение Качки к совершенному ею преступлению и к своей участи достаточно объясняется
Из прочтенного на суде акта освидетельствования в умственных способностях подсудимой в Московском окружном суде, подписанного начальником врачебного управления Кетчером, непременным членом врачебного управления доктором Добровым и врачом Пятницкой части доктором Гиляровым, причем с заключением врачей, изложенным в нем, вполне согласился окружной суд, видно, что врачи, согласно с Булыгинским, нашли, что подсудимая здорова и во время совершения ею убийства не была лишена сознательной воли, хотя все предшествовавшее: дурное воспитание, неправильная жизнь, спутанность понятий вследствие чтения без всякого разбора книг философского и социалистического содержания без достаточной к тому научной подготовки и угнетающая страсть ревности — не могли не иметь влияния на ослабление и неправильное направление ее воли.
По ходатайству защитника суд постановил прочесть заключение Державина, исправлявшего должность главного врача Преображенской больницы для душевнобольных, который во время предварительного следствия был в качестве свидетеля. По мнению Державина, Качка получила в наследство от своих родителей порочную организацию нервной системы, ибо еще в детстве начала страдать по временам сердцебиением и обнаруживала наклонность к истерии. В период развития половых инстинктов при отсутствии правильного постороннего надзора за ней, при недостаточности образования, да еще при любовном ухаживании за ней отчима потребность рефлектировать на раздражение извне у Качки усилилась; она избрала самостоятельную жизнь и сделалась рабой своих ощущений. Появление в период развития половых инстинктов на истерической почве тоски, припадки которой при действительном поводе к страданию легко разрослись и довели Качку до конвульсивного взрыва,— все это служит достаточным доказательством, что Качка совершила свой поступок в припадке умоисступления, обусловленном поражением центральной нервной системы. После же убийства и до настоящего времени она находится, по мнению Державина, в тоскливо-возбужденном настроении духа с наклонностью к самоубийству (Hystero-melanholia).
По заявлению одного из экспертов, Левенштейна, суд постановил удовлетворить ходатайство эксперта об освидетельствовании сердца подсудимой в особой комнате в присутствии остальных экспертов.
Затем экспертами были высказаны заключения о состоянии умственных способностей подсудимой в момент совершения ею преступления.
Державин, главный врач Преображенской больницы, указав на наследственное предрасположение к болезни, которое Качка получила от своих родителей, рассмотрел всю ее жизнь с детства и пришел к заключению, что она совершила убийство под влиянием болезненного аффекта или, приближаясь к выражению закона, в припадке умоисступления, обусловленном болезненным расстройством нервной системы.
Булыгинский, старший врач Московской тюремной больницы, заметил, что он наблюдал Качку в сентябре, стало быть, долго спустя после совершения ею убийства, так что не может точно определить, в каком настроении она была в момент совершения преступления. Приняв в соображение все то, что ему известно из судебного следствия, можно прийти к убеждению, что в самой Качке патологических явлений, таких, которые бы можно считать за существенные признаки психических изменений, не было, но взявши в расчет самое преступление, совершенное на основании разъясненных поводов, а равно и обстановку преступления, он находит, что самое преступление говорит за поступок человека, находившегося в ненормальном состоянии, что причина поступка патологическая и что причина эта лежит не в самой Качке, а в тех условиях, при которых пришлось ей существовать, начиная чуть ли не с десяти лет.
Эксперт Добров, сославшись на прочтенный на суде акт освидетельствования Качки, в котором он принимал участие и который им подписан, прослушав судебное следствие, не находил обстоятельств, которые бы заставили изменить его прежнее мнение, и признавал Качку действовавшей во время убийства сознательно. Качка субъект совершенно здоровый. Наследственное предрасположение, на которое указывают, представляет слишком мало данных для суждения по этому предмету, так что не представляется несомненных данных признать это предрасположение в семействе, у членов которого не замечается развития нервных или душевных болезней. Напротив, родственники Качки одарены хорошими умственными способностями. Мотив преступления самый обыкновенный
Эксперт Гиляров сказал, что ни в обстоятельствах дела, ни в объяснениях, данных Качкой при предварительном освидетельствовании в окружном суде, он не находит данных для предположения о ненормальном состоянии ее умственных способностей.
Эксперт Левенштейн, психиатр, директор лечебницы для душевнобольных, находил имеющими громадное значение показания свидетелей о происхождении Качки от отца, страдавшего запоем, покушавшегося на самоубийство и умершего от белой горячки, и от матери — женщины нервной до истерики. Для передачи наследственного предрасположения не нужно крупных фактов, для этого достаточно весьма немного. От родителей детям передается так называемый зародыш болезни, который может при хороших условиях жизни развиваться только до известной степени, затем на долгое время оставаться без всяких изменений, но при благоприятных условиях он может быстро развиться до громадных размеров. Самый могущественный момент для произведения психической болезни, как справедливо говорит Гризингер, есть наследственное предрасположение. В данном случае не мудрено, что при воспитании, при котором не было противовеса, ребенок оказался болезненным. Особенности характера Качки, на которые ссылаются свидетели, указывают на глубоко брошенное семя в ее психическую сферу; эти особенности суть важные этиологические моменты для воспроизведения весьма серьезных душевных болезней. Записка в жандармское управление в глазах эксперта имеет большое значение, потому что в науке есть много указаний и доводов, что больные, у которых страсти сильно бушуют, часто прибегают к ложным доносам на себя; у них не хватает силы воли покончить с собой; они предпочитают более страшное преступление — убить другого — для того только, чтобы не умереть от своей руки, а от руки палача на эшафоте. 15 марта Качка узнает, что приехала Ольга Пресецкая и приехала именно за тем, чтобы оторвать от ее сердца любимого человека, и вот в ней начинается последняя борьба, при которой душевные терзания должны быть сильнейшими. Качка автоматически берет револьвер, отправляется на квартиру Гортынского, начинает там петь, причем голос ее дрожит, обрывается, слышится рыдание, являются судорожные движения, она тяжело дышит и еле-еле держится на ногах, вдруг, не кончивши романса, остановилась, начинается замешательство ума, уничтожается свобода воли, останавливается течение идеи, теряется сознание... аффект, рефлекс, рефлекторные движения, выстрел, падает Байрашевский, падает револьвер и падает сама Качка на кровать вследствие быстро наступившего истощения нервной системы с упадком психических и физических сил. Остановившись, далее, на понятии аффекта, эксперт формулировал свой ответ на заданный судом вопрос следующим образом: Прасковья Качка находилась во время совершения убийства под влиянием патологического аффекта — в припадке умоисступления.
На вопрос защитника о значении изданного еще в 1835 году Высочайше утвержденного мнения о правилах, которыми следует руководствоваться при освидетельствовании лиц, которые в припадке учиняют убийства, эксперт заметил, что эти правила и до сих пор остаются без изменений, что он не может сказать, что он руководствуется этими правилами, но в них есть определения довольно старые, которые не соответствуют новой науке.
Суд после допроса экспертов постановил дополнить судебное следствие еще некоторыми следственными действиями, которые произвести при закрытых дверях. Председательствовавший объявил постановление суда об освидетельствовании подсудимой через акушерку. Услышав это, подсудимая истерически зарыдала.
Публика была впущена после того, как был прочитан протокол освидетельствования подсудимой, и затем обвинитель был приглашен произнести речь.
Господа присяжные заседатели! 15 марта прошлого года вечером в меблированных комнатах Квирина на Басманной был убит выстрелом из револьвера бывший студент Медико-хирургической академии дворянин Бронислав Байрашевский. Убийство совершено в номере студента Гортынского в то время, когда у него собрались товарищи и знакомые; между ними находилась и девица Прасковья Качка, тут же сознавшаяся в этом убийстве, но объяснившая, что открыть причину убийства она не желает.
Предварительным следствием было между прочим обнаружено, что Качка и Байрашевский познакомились в Москве еще в 1878 г. Почти одинаковый возраст, общая цель — подготовить себя к предстоящей деятельности научным образованием, наконец, совместное жительство на общей квартире,— все это не могло не способствовать сближению молодых людей. Научные занятия шли без всякого руководства, без достаточной к тому подготовки и потому, вместо желаемой цели, привели к совершенно иному результату: молодые люди полюбили друг друга.