Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIVвв.). Курс лекций

Данилевский Игорь Николаевич

Новгородский вариант повести. Так или иначе, на возможность использования рязанского происхождения начальной части статьи о нашествии, сохранившейся в Новгородской первой летописи, обращали внимание не только А. Н. Насонов, но и Д. С. Лихачев [231] , А. Г. Кузьмин [232] , В. А. Кучкин [233] . Кроме того, по мнению Д. С. Лихачева (которое, впрочем, не разделяет В. А. Кучкин), в состав новгородской версии вошел также ростовский рассказ о взятии Владимира. Как считают Дж. Феннел и В. А. Кучкин, рязанский рассказ был дополнен в Новгороде каким-то местным текстом [234] . В отличие от них А. Ю. Бородихин полагает, что рассказ Новгородской первой летописи основывается на компиляции владимирского, ростовского и какого-то южнорусского источников [235] .

231

См.: Лихачев Д. С. К истории

сложения Повести о разорении Рязани. С. 261262. Он считал, что рязанский рассказ о нашествии Батыя в Новгородской первой летописи был существенно сокращен. В более полном виде он сохранился в Повести о разорении Рязани Батыем.

232

См.: Кузьмин А. Г. Рязанское летописание: Сведения летописей о Рязани и Муроме до середины XVI в. М., 1965. С. 157–158.

233

См.: КучкинВ.А. Монголо-татарское иго в освещении древнерусских книжников: XIII первая четверть XIV в. // Русская культура в условиях иноземных нашествий и войн: X начало XX в.: Сб. научных трудов. М.,1990. Вып. 1. С. 24, 60. Прим. 43, 47.

234

См.: Феннел Дж. Кризис средневековой Руси: 12001304. М., 1989. С. 117; КучкинВ.А. Монголо-татарское иго в освещении древнерусских книжников. С. 22.

235

См.: Бородихин А.Ю. Цикл повестей о нашествии Батыя в летописях и летописно-хронологических сводах XIV–XVII вв. С. 57, 68, 73.

Появление Повести о нашествии Батыя в составе Новгородской первой летописи исследователи относят ко времени не ранее середины XIII первой половины XIV в. [236] . Рассказ о нашествии находится во второй части Синодального списка летописи, написанной почерком первой половины XIV в. [237] . Точнее установить время появления текста не представляется возможным, поскольку все

«…датировки основываются на времени появления гипотетически выявленных источников данной статьи. Одна из самых ранних датировок предложена А. Ю. Бородихиным: ок. 1255 г.» [238] .

236

Так, А. А. Шахматов полагал, что Новгородская первая летопись представляет собой свод, составленный в 30-е гт. XIV в. См.: Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сводов XIV–XVI вв. С. 365.

237

Он начинается с л. 119 (обрыв статьи под 6742/1234 г.). См.: Новгородская первая летопись. С. 56.

238

Бородихин А.Ю. Цикл повестей о нашествии Батыя в летописях и летописно-хронологических сводах XIV–XVII вв. С. 57, 7273, 115.

Установление источников Лаврентьевской версии рассказа о Батыевом нашествии представляет особые трудности. Дело в том, что текст в пределах 1193–1239 гг., по словам М. Д. Приселкова, едва ли не труднейшая для анализа часть этой летописи [239] .

По мнению исследователя, поддержанному А. Н. Насоновым, данный фрагмент носит сводный характер и основывается на двух летописных источниках: ростовском (свод Константина и его сыновей) и владимирском (свод великого князя Юрия Всеволодовича) [240] . При этом

239

Приселков М.Д. История русского летописания XIXV вв. С. 136.

240

ПриселковМ.Д. История русского летописания XIXV вв. С. 136, 142, 144–145.

«…во всех случаях, когда сводчику 1239 г. нужно было выбирать между ростовским изложением и изложением владимирским, он без колебаний и компромиссов передавал ростовскую версию. Но в одном случае сводчик отступил от этого приема и дал слитный рассказ по обоим источникам: это в описании Батыева нашествия под 1237 г., которое читалось в обоих источниках свода 1239 г. как последнее известие» [241] .

Доказательством сводного характера рассказа является, в частности, присутствие в нем фраз, прямо отсылающих читателя к новому источнику (но то оставим, но мы на передняя взидем и т. п.), а также то, что, по словам М. Д. Приселкова,

241

ПриселковМ.Д. История русского летописания XIXV вв. С.142.

«…герои этого рассказа умирают по два раза, и это на пространстве нескольких строк» [242] .

В целом соглашаясь с М. Д. Приселковым, Д. С. Лихачев полагал, что ростовская часть статьи 6745/1237 г. восходит к своду княгини Марьи дочери казненного в Орде князя Михаила Всеволодовича Черниговского и супруги замученного татарами князя Василька Константиновича Ростовского [243] . Кроме того, В. Л. Комарович высказал догадку, что ряд деталей Повести о нашествии Батыя принадлежит перу самого создателя Лаврентьевского списка:

242

Приселков М.Д. История русского летописания XIXV вв. С. 142–143

243

Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. С. 282, 288.

«…Все распространения, сокращения или замены в Лаврентьевской летописи) сравнительно с тем, что читалось о Батые — вой рати в Летописце 1305 г., могли быть сделаны только тем, кто этот Летописец в 1377 г. собственноручно переписывал, т. е.

мнихом Лаврентием. Его авторский вклад в рассказ о Батые вой рати теперь может быть… легко обнаружен» [244] .

Впрочем, это предположение не получило развернутого текстологического подтверждения [245] , несмотря на то, что ее поддержал Г. М. Прохоров, утверждавший, что «Повесть о Батыевом нашествии» произведение

244

Комарович В.Л. Лаврентьевская летопись//История русской литературы. Т. 2. Ч. 1. С. 91.

245

Подробнее см.: Лурье Я. С. Лаврентьевская летопись… С. 54–62.

«…в какой-то мере писцов 1377 г.» [246] .

Если в определении состава источников лаврентьевского варианта Повести о нашествии Батыя исследователи проявляют известное единодушие, то датировка самой этой компиляции вызывает у них довольно серьезные разногласия. Так, по мнению М. Д. Приселкова, данный сводный текст был составлен в 1239 г. Д. С. Лихачев же считает, что компилятивный рассказ появился лишь в 60-70-х гг. XIII в. под влиянием антиордынских выступлений в Северо-Восточной Руси и поэтому

246

Прохоров Г. М. Повесть о Батыевом нашествии… С. 77, а также 86, и др. Ср.: Насонов А.Н. Лаврентьевская летопись… С. 439, 442; Насонов А.Н. История русского летописания XI начала XVIII в. С. 180–184.

«…был проникнут идеей необходимости крепко стоять за веру и независимость родины» [247] .

К более поздней, чем приселковская, дате склонялся и А. Н. Насонов [248] . Соединение этих двух источников свода 1305 г. (лежащего в основе Лаврентьевской летописи), как он считал, могло произойти лишь в 1281 г. [249] . Близок к такой точке зрения А. Ю. Бородихин: он датирует соединение владимирских и ростовских записей в Лаврентьевской летописи 60-ми гг. XIII началом XIV в. [250] . Не исключает позднего времени появления рассказа о нашествии Батыя (в период княжения Михаила Ярославича Тверского в 1305 г.) и Я. С. Лурье [251] . Доказательством позднего происхождения этого текста Г. М. Прохоров считает многочисленные вкрапления из предшествующей летописи (33 фрагмента, составляющих около трети объема произведения), что свидетельствовало, на взгляд исследователя, о том, что летописец сам этих деталей не знал, поскольку не был современником описываемых событий [252] .

247

Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. С. 286.

248

Насонов А.Н. История русского летописания XI начала XVIII в. С. 186.

249

Под этим годом в Лаврентьевской летописи прекращается изложение ростовского материала; подробнее см.: Насонов А. Н. Лаврентьевская летопись… С. 449–450. Ср.: Насонов А. Н. История русского летописания XI начала XVIII в. С. 193–201.

250

БородихинА. Ю. Цикл повестей о нашествии Батыя в летописях и летописно-хронографических сводах XIV–XVII вв. С. 57.

251

Лурье Я. С. Лаврентьевская летопись… С. 66–67. В то же время Я. С. Лурье указывал, что этот рассказ не мог быть составлен позже 1305 г. (ЛурьеЯ. С. Примечания//ПриселковМ.Д. История русского летописания. С. 268269, прим. 86).

252

Случаи заимствования приведены Г. М. Прохоровым (см.: Прохоров Г. М. Повесть о Батыевом нашествии… С. 78–83).

В отличие от точки зрения этих исследователей Дж. Феннел полагает, что

тон историй, содержащихся в Лавр., сухой, нерасцвеченный, явно указывает на их современное событиям происхождение 32.

Компилятивной представляется повесть о нашествии Батыя и в составе Ипатьевской летописи. Она целиком состоит из фрагментов, различающихся по времени и месту возникновения, по степени полноты и достоверности передаваемой информации. Даже на первый взгляд она отображает впечатления южнорусского точнее, галицкого книжника [253] . С другой стороны, по справедливому замечанию Дж. Феннела, при том, что она

253

Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. С. 117.

«…последовательно отражает один из южнорусских источников, ей недостает подробностей, местами она туманна, неточна, путана и содержит лишь несколько фрагментов дополнительных сведений, происходящих, вероятно, из устных легенд, бытовавших в южной Руси в эпоху после нашествия» [254] .

Кроме того, под этим же годами летописец подробно повествует о событиях, произошедших вдалеке от южной Руси в землях русского Северо-Востока (об осаде Рязани, Владимира-на-Клязьме, Суздаля, Козельска, о сражении на Сити и np.) [255] . При этом один из самых глубоких исследователей «Летописца Даниила Галицкого» (составляющего первую часть Ипатьевской летописи за 1201–1250 гг.) А. Н. Ужанков подчеркивает:

254

ФеннелДж. Кризис средневековой Руси. С. 118.

255

См.: Ипатьевская летопись. Стб. 778–781.