Русский флаг
Шрифт:
Так разве же подданные русской государыни, курляндское дворянство, не сделают так, как скажут в Петербурге?
И вот герцог Бирон встал со своего стула за большим столом для совещаний. Если и раньше Эрнст Иоганн старался показывать своё величие, гордыню, то теперь эти качества помножились надвое. Бирон взял в руки листы бумаги, перевод на немецкий язык обширного доклада капитана Норова.
— У меня есть данные, — начал говорить на немецком герцог, — что башкирцы готовят большой бунт. Они недовольны Оренбургской экспедицией, а также бесчинствами некоторых чиновников, которые посчитали, что раз находятся далеко от Петербурга, то по одному тому уже местные
Подобное заявление моментально оживило большую часть из присутствующих. Тот же князь Черкасский, пока только вводимый, как и Волынский, в ближний круг русской императрицы, предполагал, что сейчас Бирон будет рассказывать по своему обыкновению о каких-нибудь достижениях в коневодстве или начнет восхвалять что-то, что отнюдь не важное для текущих дел.
Однако бунт на башкирских землях — это очень важное событие, которое следовало бы учитывать, в том числе и при подготовке к русско-турецкой войне.
— Озвучу главные проблемы, которые влекут за собой недовольство башкирцев… — Бирон придвинул ближе к лицу одну из бумаг, нахмурил брови, вчитываясь в текст.
Пять дней назад к нему на приём прорвался один солдат, вернее, даже не солдат — офицер Измайловского полка, который привёл этого солдата.
Фурьер Фролов, как потом узнал Бирон, был направлен капитаном Норовым с очень важными донесениями — и даже со свидетелями. Быстрый допрос двух башкир мастером своего дела, Ушаковым, моментально выявил, что Норов написал в отчете чистую правду. По крайней мере, приведённые под конвоем Фролова двое башкирцев не врали и даже без особых пыток выкладывали всё, как на духу.
В кои-то веки Бирон пошёл на соглашение с Ушаковым. Фаворит весьма убедительно попросил главу Тайной канцелярии тщательно запротоколировать все свидетельства этих башкирцев. Однако просил он и о другом — чтобы до поры до времени информация не просочилась никуда из Тайной канцелярии.
Если бы Остерман не задерживался на переговорах в Данциге, то был бы теперь крайне озабочен таким временным союзом между Ушаковым и Бироном. С другой же стороны, Андрей Иванович Ушаков, понимая, что происходящее на окраинах Российской империи в какой-то мере затрагивает и служебные обязательства Тайной канцелярии, был рад посодействовать Бирону — если только новоиспечённый герцог вовремя упомянет в присутствии императрицы, сколь деятельной оказалась поддержка и работа Ушакова.
— Вот и выходит, Ваше Императорское Величество, что, коли ничего не изменится, то по весне состоится курултай — то бишь совещание старшин всех родов башкирцев. И в самом начале войны с турками мы получим войну и с этими степняками. А там ещё до конца непонятно, как поведут себя киргизы-кайсаки. Кроме как на Младший жус, в тех местах нам не на кого опираться. Башкирцы же могут собрать войско из более чем пятидесяти тысяч… — продолжал нагнетать обстановку Бирон.
Когда фурьера Фролова привели на разговор к самому герцогу, Бирон встретил его брезгливо, уже было готовился разъяриться бранью на секретаря Измайловского полка, который и привёл Фролова. Однако Эрнст Иоганн быстро понял, что перед ним стоит мужественный человек, хоть и всего-то солдат, ведь Фролов был ещё и раненый. Но держался стойко и всем своим видом показывал, что не уйдёт, не передавши сообщения.
Не хватает всё же Бирону своих исполнителей. А тут, оказывается, у капитана Норова такие кадры присутствуют. Сейчас герцог думает о том, как бы это быстро повысить до офицерского чина Фролова, ну и чтобы Фрол стал глазами и ушами герцога в отряде Норова.
Уж больно
— Ваше Императорское Величество, бунт башкирцев сильно осложнит нам турецкую кампанию, — холодно и уверенно произнёс фельдмаршал Миних, тем подтверждая доклад Бирона. — Даже для того, чтобы усмирить пятьдесят тысяч разбойников, необходимо отвлечь более двадцати тысяч регулярных войск. А это, почитай, целое направление для ещё одного удара по турецким крепостям. А еще и магазины наладить с провиантом и фуражом, провести рекогносцировку местности…
Миних озвучивал очевидные вещи. И даже императрица, бывшая достаточно далеко от дел военных, прекрасно понимала, что любой бунт будет отвлечением от важнейших направлений во внешней политике. А еще ей, как женщине, живущей в своем мирке, хотелось бы тишины и любви от своих подданных. И мало ли, как может сложиться ситуация. Насколько окажутся лояльными к власти удмурты, мордва или даже татары?
— Герцог, ты коли поставил вопрос — так и ответ на него давай! Может быть, стоит свернуть Оренбургскую экспедицию? — говорила императрица, проявляя некоторое нетерпение. — Ну и замирить башкирцев. А вот отвоюем с туркой… Так их, бунтовщиков тех, на плаху!
Эрнст Иоганн Бирон уже как два дня не переставал думать о том, как можно было бы решить эту проблему. Думает и думает исподволь, чтобы только его, целого герцога, не заподозрили в некомпетентности, спрашивает разных людей, как можно было бы поступить в такой ситуации.
Но лучших ответов, чем были присланы капитаном Норовым, Бирон — к своей досаде — придумать не смог. Успокаивал себя лишь тем, что там, на башкирских землях, виднее, как всё устроено. И только поэтому Норов, а не оттого, что он шибко умён, и может предложить хоть какой-то выход из положения.
— Учить поганских магометанских отцов в России? — зарычала императрица, когда Бирон прочитал одно из предложений Норова. — В нашей православной стране?!
Некоторые присутствующие прониклись такой страстной отповедью в отношении фаворита. Однако сам Бирон, лучше других зная характер Анны Иоанновны, поспешно сделал вид, что испугался грозного взгляда императрицы. Но внутри только усмехнулся.
Эрнст Иоганн потом объяснит, почему действительно именно нужно иметь в России хотя бы одно медресе. Ведь первоначально у герцога была такая же реакция, когда он прочитал послание Норова. Но всё объяснение можно было бы заключить в одну фразу: если мы не будем учить исламских мулл, вбивая в их головы любовь или хотя бы уважение к России, то этим обязательно займутся другие.
И тогда в головах исламских проповедников будет только ненависть к Российской империи.
Россия идет в Азию. И как можно туда ступать, если даже не знать основные порядки и веру? Одним оружием ходить по Азии — можно, но очень дорого и кроваво. Устроить… так сказать… «уменьшение числа населения»? Как к подобным проблемам подходят в иных странах, или же в колониальных кампаниях?
— Ещё, матушка, — как ни в чём не бывало, продолжал говорить Бирон, лишь только дождавшись, когда показной гнев государыни начнёт сходить на нет. — Я предлагаю уже сейчас разослать всем, кто принял подданство Вашего Императорского Величества, требование предоставить на войну с турками своих воинов. Так мы резко уменьшим военные возможности башкирцев — и в одночасье увеличим наше войско. Ну а коли они не придут, то выходит, воля ваша не выполнена. Придется им начать свой бунт раньше, не подготовленными и без договоренностей друг с другом.