Русский город Севастополь
Шрифт:
Они подошли к двум башням-мавзолеям, высотой в четыре человеческих роста. Башни не круглые, а восьмиугольные с маленькими окошками. Мавзолеи венчали куполообразные крыши.
– Здесь тоже похоронены ханы, – сказал Мусса. – Смертные их не видят, но иногда ночью они собираются в одном из мавзолеев и празднуют свои забытые победы.
Дальше Мусса повёл его под арку, и они очутились в закрытом небольшом дворике. Внимание Павла привлёк портик с двумя колоннами. Над дверью находилась чудесная тонкая резьба по камню.
– Посольский
– Но орнамент не восточный, – подметил Павел, рассматривая каменные завитушки в виде листьев и цветков.
– Верно. Портик украшали итальянские мастера. Точно не могу сказать кто, но мастера эти ехали в Москву, не соврать бы, по приглашению Ивана Великого. Хан их позвал погостить, а заодно заплатил щедро за труды.
Они оказались в просторном зале с высокими стенами. Окна располагались на втором ярусе. Стекла с разноцветным узором. Стены и потолок расписаны растительным орнаментом.
– Диван, – тихо сказал Мусса. – В этом зале собирались великие воины и решали судьбу целых народов. Их дух до сих пор присутствует в этом месте.
Далее они прошли ещё несколько помещений, где Мусса показал летнюю беседку из дерева и стекла. Посреди мраморного пола находился фонтанчик. Но воды в нем уже давно не было. Мраморная чаша пожелтела.
– Он кажется мёртвым, – произнёс Павел.
– Да, выглядит печально, – согласился Мусса. – Но я тебе покажу другой фонтан.
В стене была вмонтирована мраморная плита. В середине отверстие, из которого слабо струилась вода, стекая в прямоугольную мраморную чашу. Сама плита была украшена золотым орнаментом.
– Видишь надпись золотыми буквами. Это изречение из Корана «Да напоит райских юношей, Аллах Милосердный, струёй чистой».
– А где фонтан Дияры? – спросил Павел
– Ах, ты знаешь эту легенду о польской наложнице? Да, она была прекрасна. Хан-Гирей голову потерял от её красоты.
– Дияру отравили? Это так?
– Кто ж сейчас тебе об этом расскажет? Возможно. В гареме травили соперниц беспощадно. А может, она сама умерла. Вольнолюбивая была, как все поляки. Тосковала о родной стороне, поэтому и зачахла. А вот и фонтан.
В мраморной стене были вырезаны в три ряда каменные чаши, вода по чашам стекала вниз, в ещё одну большую чашу.
– Он живой! – воскликнул Павел.
– Живой? – удивился Мусса.
– Ну, да! Он плачет.
– Кто, камень? – усмехнулся Мусса. – Разве камень может плакать? Глупости это все.
– Значит, духи ханов в мавзолее – не глупости, а слезы фонтана – глупости? – рассердился Павел.
Мусса тяжело вздохнул и недовольно покачал головой.
– Дело мужчины – война. А женщины только отвлекают его.
– А как же:
Фонтан любви, фонтан живой!
Принёс я в дар тебе две розы.
Люблю
И поэтические слезы.
Твоя серебряная пыль
Меня кропит росою хладной:
Ах, лейся, лейся, ключ отрадный!
Журчи, журчи свою мне быль…
– на этот раз процитировал Павел.
– Пушкина вспомнил? Я его не люблю, – отмахнулся Мусса. – Там гарем, – сказал провожатый, указывая на дальнюю часть дворца. – Не стоит мужчинам ступать на женскую половину, даже если уже много лет в нем никто не живёт. Не хорошо.
***
Павел поблагодарил Муссу. Попрощался с Ахмедом-Хаджи, подарил ему серебряный рубль. Старик так и сидел на том же месте, греясь на солнышке. Пожелал юноше удачной судьбы.
Мусса проводил Павла за ворота.
– А зачем ты сюда приехал? – неожиданно спросил татарин.
– По службе, – ответил Павел.
– Уезжай, – чуть слышно произнёс Мусса. – Беда идёт. Мне не привыкать, это моя земля. А для тебя она – чужая.
– Нет. Здесь и моя земля, – непонимающе пожал плечами Павел.
– Эх, что ты говоришь? – сокрушённо сказал Мусса. – Я – воин. Мои предки были воинами. Их кости лежат здесь. Их дух живёт в этих горах. Я горжусь ими. А ты чем можешь гордиться в Крыму? Что будешь защищать? Чьи могилы?
– У меня тоже предки были воинами, и я тоже ими горжусь, – твёрдо ответил Павел.
– Мой род владел землями Крыма сотни лет. Он был великим. Все здесь принадлежало моим предкам: каждый камень, каждая травинка…. До того, как русский царь пришёл сюда, – добавил он жёстко.
– Только, твои предки известны тем, что нападали на чужие земли, приносили горе и торговали людьми. А мои предки всегда с честью защищали свою землю. И сейчас я готов её защитить. Это – и моя земля.
– Да что ты такое несёшь, мальчишка! – разозлился Мусса, хватаясь за рукоять кинжала. – Не смей оскорблять память моих предков!
– Если я сказал что-то не верно, поправь меня, – стоял на своём Павел. – Какие подвиги совершил твой род? Разграбил какой-нибудь город? Сжёг несколько селений? Привёл в плен сотню невольников? А мои предки всегда стояли за землю русскую до последней капли крови. И я не посрамлю их память. Никуда не уйду!
– Эх! – безнадёжно махнул рукой Мусса, повернулся и быстро зашагал обратно по каменному мосту.
Белый город
– Стой! – крикнул проводник татарин.