Русский крест
Шрифт:
– Мент, ты хоть понимаешь? Скажу где встречаемся, генерал убьет, не скажу, ты. Вы уж как ни будь без меня разберитесь. Да и не будешь ты стрелять в безоружного. Избить можешь, но стрелять нет. Я же тебя знаю.
– Пинега, а вы мне выбора не оставили. О чем вы думали, когда меня в угол загоняли? А так ты может и поживешь еще.
Пинега заглянул в глаза Александра и отвел взгляд.
– У меня на даче. Ну и как я его выманить должен? О встрече мы договаривались заранее.
– Скажешь, что по наводке московской братвы к тебе обратился итальянец. Речь идет о строительстве фармакологического комбината и не только. Можно срубить несколько миллионов евриков. Но у иностранца требование,
– Хорошо у тебя мент фантазия работает. Телефон дай, в барсетке лежит.
Поговорив с генералом, Пинега протянул телефон Александру.
– Я так понимаю, что ты меня пока не отпустишь?
– Правильно понимаешь. Ты бы на моем месте отпустил? Нет. Да и на дачу мне еще нужно попасть. Тем более, что не знаю, где она находится.
– Александр Иванович, обижаешь. Ты, да не знаешь где у меня дача?
– Представь, не знаю.
– Ладно, мент, поехали. Только за руль я сам сяду. А то угробишь мою ласточку. Наручники сними. От пули не убежишь.
Полковник расстегнул наручники. Пинега, с видом идущего на эшафот сел за руль, Александр расположился за ним. Двигатель мягко заурчал, и машина тронулась с места. Чувствовалось, что хозяин свою машину любит. На малейшей кочке он морщился и что-то бормотал себе под нос. Садовый кооператив "Южный", где находился дом Пинеги, считался не то что элитным, но и простых работяг там не было. Дом был с виду старым, обшитый потемневшей вагонкой с шиферной крышей, на которой местами рос лишайник. Участок был огорожен высоким деревянным забором, выкрашенным в ядовито-зеленый цвет. Плахи были подогнаны так, что не было ни одной щели. На участке росло несколько яблонь, в тени которых стояла резная беседка, судя по всему, ровесница дома. Остановившись возле ворот, Пинега достал из бардачка пульт управления и нажал на кнопку. Ворота отъехали в сторону, и автомашина подъехала к крыльцу. Чувствовалось, что беседку и крыльцо делал один человек и делал с любовью. Пинега открыл дверцу и хотел выйти, но его остановил полковник.
– Пинега, не спеши. Руки за голову.
– Полковник, может не стоит.
– Стоит Пинега, стоит. В твоих руках ножик как птичка летает, а человек тварь такая, что его и спичкой убить можно.
Пинега заложил руки за голову. Полковник застегнул на запястьях наручники. Поднявшись на крыльцо Пинега остановился и с усмешкой спросил.
– Как вам моя норка?
– Твоя ли? Поди отжали у кого ни будь. Хозяева живы?
Пинега дернулся, как будто его ударило током.
– Базар фильтруй. Это дача моих деда и бабушки по матери. Я здесь детство провел. Родители бы не пили, может и я вором бы не стал. Судьба, будь она проклята.
– Ты двери открывай. Внутри генерала подождем.
– Как скажешь.
Пинега нагнулся и из- под коврика достал ключ. Открыв дверь зашел и с тоской в голосе сказал.
– Полковник, а я ведь отсюда живым не выйду. Предчувствие у меня нехорошее.
– Я тебе обещал, что не трону. Когда ни будь, свои обещания не выполнял?
– Да вроде не замечено было.
Дом состоял из одной большой комнаты и отгороженной кухоньки, большую часть которой занимала побеленная русская печь. Пинега прошел к столу и сел на стоящий возле него табурет, положив закованные в наручники руки на стол. Прикрыв глаза, он замер как истукан. Люди проходившие не раз тюремные университеты, могли так сидеть часами. Полковник, чтобы успокоиться, ходил по комнате из угла в угол. В комнате кроме стола с табуретками, была панцирная кровать со спинками из металлических трубок
– Ну и где...
Осекшись на полуслове он завороженно смотрел на сидящего напротив него Пинегу. Тот с усмешкой смотрел на генерала. Александр подтолкнул его стволом пистолета.
– Да ты проходи генерал, чего стоять. Говорят, что в ногах правды нет. Хотя нет ее и выше.
Генерал, как робот, еле переставляя ноги, дошел до стола и сел рядом с Пинегой на табурет. Завороженно смотря на пистолет.
– Генерал, да ты не бойся может еще и поживешь, если ответишь на мои вопросы.
– Ты мог бы спросить и у меня в кабинете, а не тащиться черт те знает куда.
– А, ты уверен, что я дошел бы до твоего кабинета и на меня браслеты не надели. Вот я не уверен. Генерал, вот ты объясни мне, почему я?
– Да, не зря мне говорили, что ты как начальник ноль, а опер от бога. Ты сам-то не понял, почему тебя под каток пустили. Человек, на которого равняется все оперское быдло, к тому же независимый. Зачем мне такой нужен. А какая хорошая задумка. Принять тебя за хищение денежных средств из фонда помощи ветеранам. Да, я знаю, что ты этих денег себе не брал. Аветисян в картинках расписал куда они уходили. Он на тебя заявление написал, что ты с него деньги вымогал и бесплатно кондиционер установил. Да, кто-то не поверит, но большинство даже сомневаться не будет. Легенда, на которую молились, оказалась обыкновенным мыльным пузырем.
– Понятно. Моя дискредитация и закручивание гаек. Почему опера быдло? Ведь вы же за счет них и живете.
– Они и есть быдло, со всех сторон обложенное, как волки флажками, законами, приказами, инструкциями. Весь интерес в жизни, поймать очередного воришку и затем расслабиться за бутылкой водки. А высунется из своего болота, я его чик и под ноль спишу. Как у марионетки ниточку обрежу. Ты что, думаешь, страной президент или правительство руководит. Нет, все решают деньги. Очень большие деньги. За спинами правительства стоит еще одно, теневое. Вот оно все и решает. Это как днем ты в городе правитель, а ночью вот он, Пинега.
– Так может ты скажешь, кто в это правительство и входит?
– У меня не тот уровень, чтобы знать. Мне приказывают, я исполняю.
– И какой же у тебя генерал уровень?
– Если взять колоду карт, то уж точно не шестерки, как Пинега. Где-то уровень валета.
Пинега, услышав, как генерал назвал его шестеркой, вскочил схватил табурет и хотел ударить им по голове генерала. Александр только и успел оттолкнуть его в сторону. Пинега лежа на полу от злости заскрипел зубами.
– Я никогда, слышишь, никогда в шестерках не ходил.
Генерал уже успокоился и с насмешкой ответил.
– Да ты шестерка и есть. Вы живете пока мы вам позволяем. Вот он тебя сейчас завалит, на могиле братва будет рвать рубахи на груди, что отомстят, менты кровью умоются. А сами уже будут в голове прокручивать, кто станет новым смотрящим и как бы при нем местечко поприбыльней занять. Что, скажешь, не так?
Пинега поднялся с пола и сел на табурет. Со злорадством в голосе произнес.
– Пусть я шестерка, а ты валет. Но вот этот мусор завалит тебя, а не меня. Он обещал меня отпустить, а его обещание, как железо. А знаешь почему? Потому что я волк, а он волкодав. А ты ненужная прокладка между нами. Он будет вечность ждать, когда я ошибусь. Дождется, тогда мне пощады не будет.