Русский лабиринт (сборник)
Шрифт:
День 4-й
День приезда, день отъезда… даже непонятно, вроде бы только вчера приехал. Теперь вот самый грустный день – последний. Сразу чувствуется, что день особенный – даже в кабинку со мной никто не успел… один еду… по-королевски… жаль, моей сучки нету, а то прямо бы в кабинке… оргазм над миром… отличное название для коктейля… вот запатентую, точно… потом лицензии буду продавать… «оргазм над миром» по всему миру… ха… а все-таки жаль… как-то скучновато… спокойно зато… за что за то? За то, что одиноко… неужели всему на свете есть цена… или плата… или обратная сторона… и вечно выбирать из двух зол, которое больше нравится… из двух добр… добров… даже множественного числа нет… почему нельзя выбирать… оттого и нельзя, что добро всегда в единственном числе… поэтому его на всех и не хватает. Странно, что нет какой-то срединной плоскости, эдакой межи, что ли, между добром и злом…
Mittelstation… последняя в этом сезоне средняя. Игра слов, игра чувств, игра дней, игра теней. Вот что всегда хочется чувствовать – азарт. А для этого нужна какая-нибудь игра. Горы не игра… любая стихия не игра, играть можно с ней, кого насколько хватит, но сама стихия, как и сама природа, не игра… потому у нее и нет никаких правил… каждый выигрывает по-своему… а проигрывает одинаково… смертью. Стихия равнодушна к смерти, поэтому в природе нет ни добра, ни зла.
Ладно, чего это я в такой ясный день о смерти… сейчас приедем и сразу на Hochwurzern… на Планае кататься не бум… на обратном пути разве… хорошо все-таки, когда один едешь, думаешь, о чем хочешь, и никто не сморкается, оглушая перепонки. На ту гору, как я помню, больше на подъемниках надо добираться, чем на лыжах. Будем надеяться, что пойдет так же – без болтливо-сопливых соседей. Все, приехали, вылезаем.
Видимо, все в мире устроено по компенсационному принципу… всю дорогу ехал в кабинках в королевском одиночестве… и на склонах почти никого… зато здесь столпились. Поезд из пяти стоячих кабинок, на пятнадцать человек каждая, – в одну сторону… и чего-то остановилось все… на платформе толпа… ну когда пустят-то?
– Гляди, Вась, закрыли эти… как их… поручни. Не могу же я перепрыгнуть… Вась, не напирай…
– Надо им показать, что такое Тагил… Тагил реально рулит… а ну, открывай ворота!
Ну, конечно… куда в Альпах без Тагила… хотя, согласен, пусть отворяют… сколько можно стоять перед воротами… уж лучше на платформе… во, как услышали, закрутилось колесо… знай наших!
Зря я пил Ундерберг на подъемнике… алкоголя чуток, мороз вроде, а реакция уже не та… вот почему за рулем лучше ничего не пить… хорошо, что здесь лыжи отцепляются… в машине ничего не отцепится, разве что твоя голова… вот мучение, ботинок в лыжу на склоне вставлять… ну куда, стоять… еще раз… вот зараза, стоять, сказал! Что такое? А чего это… крепления не держат… такое впервые… крепления на лыже разошлись… как теперь с середины горы, пешком, что ли? Ну, конечно, крепления не могут как следует установить, зато почтовый индекс мой знают. И пункта ремонта нету… с отвертками на веревочке… Придется самому… всю жизнь все самому… надавим сюда… сместим вперед… на какое деление? А какое на другой лыже, на такое ставь и на этой… ну-ка… щелкнуло, держит! Ай да Пушкин, ай да сукин сын… все, в ближайшую Huette праздновать победу!Странно… лыж при входе мало, а народу внутри, как сельдей… пешеходы, что ли? Ладно, придется возвращаться на Планай… ну и к лучшему, там и проведем остаток последнего дня, где провели весь первый. Направо, налево… по прямой… скучная гора… надо бы найти на Планае тот ресторан, который с камином. Компашки из моего отеля там быть не может… по теории вероятностей… или по теории относительности… или теории больших чисел… по закону Гей-Люссака, одним словом. Хотя по нынешним тупым временам это звучит подозрительно… Гей-Люссак. В «правильной» компании могут и баки пощупать за такое название. Несчастный Люссак. Или Гей. Лучше тогда… тормозим, так… в люльку и на родной Планай… лучше уж тогда Бойль-Мариот. На отель похоже, но лучше так, чем Гей-эгегей – Люссак. Где моя скляночка – выпьем за Бойля, после падения и ремонта в экстремальных условиях можно уже не стесняться. Личность прирастает препятствиями, а воля падениями. А вот чем любовь прирастает? «Иль мне чужда счастливая любовь?..» Похоже на то. Чем убывает, понятно – изменами. А прирастает – не верностью же? Хороший «левак» укрепляет брак, как говорится в народе. Зря говорится. Самое сексуальное – это верность. Но это как данность, верность прибавочной стоимости в любви не создает. Это, так сказать, основной капитал. А что создает? Надо еще глотнуть, так не решить.
Где же эта чертова Huette? Я же отчетливо помню – направо по склону от Mittelstation. А теперь ее нет. Зато туннель какой интересный. С эскалатором для лыжников. Стоишь лыжами на резиновом полу, а он тебя везет вверх. Офигеть, чего только западный ум не придумает. Значит, точно, здесь не катался. Впрочем, тогда метель мела… немудрено, что не туда поехал. Этих ресторанчиков здесь на каждом шагу, но тот уютный был. С
Вот эта – она последняя на склоне. Как раз для последнего дня. Народу плотно забилось, но вон – место свободное… в углу… камина нет, но уже не до камина, зело жрать охота. Ja, bitte… да пока принесут… тринкнем уже по маленькой… все-таки шнапс, хороший, конечно, шнапс выгодно отличается от граппы, чачи, узо и прочего самогона. Даже лучше кипрской зивании. Особенно Larchenschnaps. Редкость даже здесь.
Und wer im Januar geboren ist,
steh auf, steh auf, steh auf!
Er nimmt das Glaeschen in die Hand
und trinkt es aus bis an den Rand.
Sauf aus, sauf aus, sauf! [30]
Это что еще за хор? День рождения у кого-то из той кодлы у входа? Видимо, у того, кто встал со стаканом. Не судьба, значит, тихо посидеть. Ну, нехай поют, лишь бы не сморкались.
Und wer im Februar geboren ist… [31]
Они что, весь год перечислять собрались? Двое встали… февральских… ладно, где мое мясо? А, вот, несут, кажется… голод не тетка и даже не теща… как хорошо без тещи… гражданские жены бывают, а вот о гражданских тещах я не слышал… все-таки жаль, что свою деваху не взял… надо было брать… отругать, воспитать и взять… сейчас бы вместе шнапсировали… ну ничего, умнее будет… тем более скоро обратно… «уж я ее родимую, приеду – сагитирую…» Так, эти веселые зойферы до июня добрались… интересно, когда год кончится, они на второй круг пойдут? Если пойдут, надо ехать… и темнеет уже… как раз под фонарями заложим прощальный вираж. А перед самым последним спуском остановиться и впитать… как впитал в память ту апрельскую капель… в армии, когда в разведке в немецких лесах отложил топор и лег прямо на пахучую свежую хвою посмотреть одну минуту на весеннее небо. Как впитал тот белый крест на греческой горе, когда держался за буй в ласковом теплом море и не знал, что тебя уже предали твои самые близкие… а ты все загадывал туда вернуться… а когда вернулся, то был уже один… как и теперь. Не, не так. Теперь я еще один. Или, вернее сказать, пока один. Когда тебя ждут, пусть и в ссоре, ты один только, пока один. А когда не ждут даже в мире, ты уже один. Пусть и формально вместе.
– Und wer im Dezember geboren ist… [32]
Ну, вот и декабрь пошел… встать, что ли, для хохмы? Не, пригласят еще, не отвяжешься. Поехали. Да, пора, поехали. Прощай, Планай. Извини, если отвлекался от твоей красоты. Хороших тебе людей на склонах. Sehen uns wieder! [33]
...
2012
Родное сердце
Этот воскресный день был странным с самого начала. Сначала она забыла зонтик, но, не увидев на небе туч, почему-то вернулась за ним. Потом она села в другой автобус, но он повез ее, куда нужно. Правда, надо было выйти за две остановки и прогуляться подольше – маршруты автобусов, как и судьбы людей, как правило, отличаются последней остановкой. Потом эта странная встреча. Она не хотела оглядываться. Мало ли кто окликает на улице «девушка»! Она знала, что это мужчина, только что попавшийся ей навстречу, он чуть голову не свернул, проходя мимо нее. Но оглянулась. Да, именно он, симпатичный брюнет в синем пальто с желтым шарфом, пострижен ежиком, со светлыми глазами.
– Девушка, извините, ради Бога. Мне показалось…
– Нет, мы с вами нигде не встречались! – нарочито хмуро сказала она, потому что подумала – жаль, что не встречались.
– Да я понимаю. – Он обезоруживал своей открытой улыбкой. – Но понятно и другое.
Эффект был рассчитан точно. Она не удержалась от вопроса:
– И что именно вам понятно?
– Плохо, что до сих пор не встречались.
Оттого, что он угадал ее мысли, она вспыхнула. Тайна – лучшая одежда девушки, и она почувствовала себя голой.
– А вы не слишком торопитесь с выводами?
– У меня слишком мало времени, чтобы торопиться.
Она спохватилась, что до сих пор стоит и разговаривает с первым встречным. С первым обернувшимся встречным, но все-таки незнакомым. Каблучки зацокали по тротуару, но уйти не получилось – мужчина пошел рядом.
– Вы еще и бесцеремонны!
– Я не бесцеремонен, я беспомощен.
– Странное признание для мужчины.
– Я беспомощен перед вашей красотой. Разве это странно?