Русский литературный анекдот XVIII - начала XIX веков
Шрифт:
Стр. 16
"Удивляюсь,- сказал шут,- как ты, будучи в состоянии подымать одною рукою до шести пудов и переносить такую тяжесть через весь Летний сад, не можешь перенести одного тяжелого 'слова?" [77, с. 102.]
Когда Д'Акоста отправлялся из Португалии, морем, в Россию, один из провожавших его знакомцев сказал:
– Как не боишься ты садиться на корабль, зная, что твой отец, дед и прадед погибли в море!
– А твои предки каким образом умерли?
– спросил в свою очередь Д'Акоста.
–
– Так как же ты, друг мой, не боишься еженощно ложиться в постель? возразил Д'Акоста. [77, с. 103.]
На одной вечеринке, где присутствовал и Д'Акоста, все гости слушали музыканта, которого обещали наградить за его труд. Когда дело дошло до расплаты, один Д'Акоста, известный своею скупостью, ничего ле дал. Музыкант громко на это жаловался.
"Мы с тобой квиты,- отвечал шут,- ибо ты утешал мой слух приятными звуками; а я твой - приятными же обещаниями". [77, с. 104.]
Контр-адмирал Вильбоа, эскадр-майор его величества Петра Первого, спросил однажды Д'Акосту:
– Ты, шут, человек на море бывалой. А знаешь ли, какое судно безопаснейшее?
– То,- отвечал шут,- которое стоит в^гавани и назначено на сломку. [77, с. 111.]
Д'Акоста, человек весьма начитанный, очень любил книги. Жена его, жившая с мужем не совсем ладно, в одну из минут нежности сказала:
– Ах, друг мой, как желала бы я сама сделаться книгою, чтоб быть предметом твоей страсти!
– В таком случае я хотел бы иметь тебя календарем, который можно менять ежегодно,- отвечал шут. [77, с. 114.]
Стр. 17
Имея с кем-то тяжбу, Д'Акоста часто прихаживал в одну из коллегий, где наконец судья сказал ему однажды:
– Из твоего дела я, признаться, не вижу хорошего для тебя конца.
– Так вот вам, сударь, хорошие очки,- отвечал шут, вынув из кармана и подав судье пару червонцев. [77, с. 116.]
Другой судья, узнав об этом и желая себе того же, спросил однажды Д'Акосту:
– Не снабдите ли вы и меня очками?
Но как он был весьма курнос и дело Д'Акосты было не у него, то шут сказал ему:
– Прежде попросите, сударь, чтоб кто-нибудь ссудил вас порядочным носом. [77, с. 116.]
Сказывают, что гоф-хирург Лесток имел привычку часто повторять поговорку "благодаря Бога и вас". Д'Акоста, ненавидевший Лестока за его шашни с женой и дочерьми его, Д'Акосты, однажды, в большой компании, на вопрос Лестока:
– Сколько у такого-то господина детей? Отвечал ему громко:
– Пятеро, благодаря Бога и вас. [77, с. 117.]
К'нязь Меншиков, рассердясь за что-то на Д'Акосту, крикнул:
– Я тебя до смерти прибью, негодный! Испуганный шут со всех ног бросился бежать и, прибежав к государю, жаловался на князя.
–
– Я того не хочу,- возразил шут,- но желаю, чтоб Ваше Царское Величество повелели его повесить прежде, пока я жив. [77, с. 120.]
Жена Д'Акосты была очень малого роста, и когда шута спрашивали, зачем он, будучи человек разумный, взял за себя почти карлицу, то он отвечал:
– Признав нужным жениться, я заблагорассудил выбрать из зол, по крайней мере, меньшее. [77, с. 121.]
Стр. 18
Несмотря на свой малый рост, женщина эта была сварливого характера и весьма зла. Однако Д'Акоста прожил с нею более двадцати пяти лет. Приятели его, когда исполнился этот срок, просили его праздновать серебряную свадьбу.
– Подождите, братцы, еще пять лет,- отвечал Д'Акоста,- тогда будем праздновать тридцатилетнюю войну. [77, с. 121.]
В царствование Петра посетил какой-то чужестранец новопостроенный Петербург. Г9сударь принял его ласково, и, вследствие того, все вельможи взапуски приглашали к себе заезжего гостя, кто на обед, кто на ассамблею.
Чужестранец этот, между прочим, рассказывал, что он беспрестанно ездит по чужим землям и только изредка заглядывает в свою.
– Для чего же ведете вы такую странническую жизнь?
– спрашивали его другие.
– И буду вести ее, буду странствовать до тех пор, пока найду такую землю, где власть находится в руках честных людей и заслуги вознаграждаются.
– Ну, батюшка,- возразил Д'Акоста, случившийся тут же,- в таком случае вам наверное придется умереть в дороге. [77, с. 121-122].
Д'Акоста, несмотря на свою скупость, был много должен и, лежа на смертном одре, сказал духовнику:
– Прошу Бога продлить мою жизнь хоть на то время, пока выплачу долги.
Духовник, принимая это за правду, отвечал:
– Желание зело похвальное. Надейся, что Господь его услышит и авось либо исполнит.
– Ежели б Господь и впрямь явил такую милость,- шепнул Д'Акоста одному из находившихся тут же своих друзей,- то я бы никогда не умер. [77, с. 124-125.]
АНТОНИО ПЕДРИЛЛО
Однажды Педрилло был поколочен кадетами Сухопутного Шляхетного корпуса. Явившись с жалобою к директору этого корпуса барону Люберасу, Педрилло сказал ему:
– Ваше Превосходительство! Меня обидели бездельники из этого дома, а ты, говорят, у них главный. Защити же и помилуй! [77, с. 138.]
Педрилло дал пощечину одному истопнику, и за это был приговорен к штрафу в три целковых.
Бросив на стол вместо трех шесть целковых," Педрилло дал истопнику еще пощечину и сказал:
– Ну, теперь мы совсем квиты. [77, с. 139.]