Русский литературный дневник XIX века. История и теория жанра

Егоров Олег Александрович

Исключительно важную роль играет хронотоп в дневнике В.Ф. Одоевского. Начатый в эпоху общественного подъема, дневник назван автором журналом «текущей хроники и особых происшествий». В самом названии содержится указание на то, что «мировая линия» и линия судьбы автора пересекаются в отдельных пространственных точках. Интерес к континуальному хронотопу был свойствен «любомудру» Одоевскому еще в период работы над «Русскими ночами». Роман построен на идейном сопряжении событий различных временных рядов. Так же события выстраиваются и в «хронике». Только в «Русских ночах» они осмысливаются философски, т.е. на уровне широких обобщений, тогда как в дневнике даны как «сырой материал», подходящий для будущей обработки. К «текущим» событиям и не могло быть иного отношения, так как они не обладали свойством завершенности.

В

дневнике Одоевского «текущие» события и «текучесть» являются двумя разными категориями. Первая тождественная понятию «современность», вторая означает длящуюся действительность. Именно последнее понятие характерно для описанных в дневнике событий: «В Синоде разногласия по поводу христианства и современности <...> События Польши тревожны»; «Людовик Наполеон устроил перемирие на 5 дней»; «Говорят, история в Театральной школе <...> Что такое в Твери?» [117] .

117

Одоевский В.Ф. Хроника и особые происшествия. Дневник 1859 – 1969. – Литературное наследство. Т. 22. – М., 1936. С. 133, 215, 145.

Однако синхронное изображение пространственно удаленных событий не является единственным принципом хронотопа у Одоевского. Дневник изобилует историями из недавнего прошлого, из николаевской эпохи. Анекдоты, исторические факты, легенды, живописующие нравы и порядки того времени, соотносятся с событиями современности по тематическому признаку. Главной темой хроники является панорама политической жизни страны пред– и пореформенного периода. Исторические свидетельства становятся своего рода камертоном хроникального повествования о современности. («Чагин Алекс. Ив. рассказывал мне следующий анекдот 30-х годов» [118] ).

118

Там же. С. 171.

В сферу континуального хронотопа вовлекаются и многочисленные образы дневника. Нередко они даются не как самостоятельные портреты или силуэтные наброски, а соотносятся по принципу синхронности. Одоевский показывает многообразие мира не только посредством параллельно происходящих событий, но и соединением в одном временном ряду судеб разных людей: «Существование Путятина, как министра просвещения, производит в публике самое неблагоприятное впечатление <...> Про Михайлова <...> пишут <...> Говорят, Бакунин убежал из Сибири и через Амур и Японию едет в Лондон» [119] . Пожалуй, впервые в дневниковом жанре динамика истории показана при помощи линии движения отдельных человеческих судеб. Здесь Одоевский-хроникер использует опыт Одоевского-беллетриста, у которого в «Русских ночах» элементами картины мира являются жизнеописания великих людей (Бах, Бетховен).

119

Одоевский В.Ф. Хроника и особые происшествия. Дневник 1859 – 1869. – Литературное наследсвто. Т. 22. – М., 1936. С. 141.

Континуальная пространственно-временная сфера развертывается в дневнике И.С. Тургенева: Западная Европа и Россия, парижская опера и Спасское-Лутовиново. На страницах дневника оживают лица и события культурно-исторического значения: кн. А. Горчаков и художник И. Похитонов, И. Тэн и Н. Миклухо-Маклай; смерть Гамбетты и постановка «Сарданапала»; положение в экономике России и высылка русских и французских оппозиционеров; отзывы критики на новое произведение Тургенева и гастроли известных исполнителей. Принцип изображения времени и пространства отражает состояние расширившегося до необъятных пределов сознания автора.

«География» охваченных дневником В.Г. Короленко явлений – самая обширная из всех образцов жанра. По масштабам она сопоставима разве что с дневниками В.А. Жуковского. Писательская наблюдательность и репортерская оперативность позволили Короленко включить в свою летопись все самое примечательное из увиденного,

слышанного и прочувствованного. Короленко развивает ту общежанровую тенденцию в области хронотопа, которая наметилась у Одоевского и Тургенева. Сущность ее заключается в соотнесенности близких по времени событий, происходящих в пространственно отдаленных точках.

Однако при наличии черт сходства с другими дневниками у Короленко имеются и признаки отличия. В сохранившихся отрывках дневника Тургенева 1882 – 1883 гг. событийный ряд может воспроизводить факты, имевшие место одновременно в Париже, Петербурге и Спасском. Все они не имеют между собой логической связи и группируются в одной записи в силу одновременно поступившей информации о них автору дневника. Все они значимы для Тургенева, но могли бы быть разнесены по разным дням, поступи о них сообщение с задержкой на сутки.

В дневнике Короленко мы сталкиваемся с видоизмененным континуальным хронотопом. Здесь связь между одновременно происходящими событиями носит не случайный, а причинно-следственный характер. Они могут соотноситься также и по смыслу. Причем отдельное явление связано с общим порядком вещей, как часть с целым. В данном случае Короленко, используя чисто художественный метод, указывает на типичность события, устанавливает его общезначимый смысл: «Даже дважды процензурированная книжка <...> все еще несет в себе зародыш гибели «вековечных» русских начал. Хороши, однако, начала. Есть ли еще где-нибудь в Европе такой трусливый, всего опасающийся «порядок»?»; «На толпу, не знавшую, чего от нее хотят и куда ее гонят, почему ее «не пущают» в одну сторону и куда именно ей идти дозволено (прообраз русской жизни), – кинулись конные городовые и начали крошить нагайками кого попало»; «10 ноября 1898 г. В Полтаве разыгралась целая политическая «история». Жил там некто Налимов, бывший офицер, бросивший службу и занявшийся садоводством <...> (далее следует его история. – О.Е.). Сам Налимов объясняет свой поступок тем, что, если бы он не донес, то донесли бы до него! Оправдание плохое, но система шпионства среди педагогов очевидно хороша!» [120] .

120

Короленко В.Г. Дневник: В 4 т. – Полтава, 1925. Т. 3. С. 155; Т. 4. С. 125; Т. 4. С. 66, 68.

Сочетание конкретного с общим отражается и в такой детали, как набросок плана части города, в котором произошла демонстрация студентов в декабре 1900 г.; а еще через полтора года в дневнике появляется следующая запись: «<...> я уже более десяти лет замечаю и заношу в свои книжечки особую извозчичью легенду о студенческом движении» [121] . Хронотоп Короленко понимает уже не как одновременность пространственно удаленных событий, а как процесс, как движение «типического» явления со всеми его закономерностями: «<...> Запутанная и довольно бессмысленная русская история, преломляясь в темной массе, создает в ней новую легенду и новый мираж. В жизни, кроме царя, есть еще «студенты» [122] . И далее излагается история студенческих выступлений в Киеве.

121

Там же. Т. 4. С. 285.

122

Там же. Т. 4. С. 283.

Процессуальный характер многих фактов хорошо прослеживается на ряде записей, посвященных детям Короленко. Сделанные в разное время, они отражают процесс освоения детьми окружающего мира одновременно с усвоением языка, слова, понятия. Языковое творчество ребенка показано не как единичный факт, а как стадия в его физическом и интеллектуальном развитии.

Расширенное понимание времени нередко приводило к тому, что сообщение о каком-то событии дробилось на несколько подневных записей в зависимости от сроков его завершения (например, история некоего Клопова). Такая организация хронотопа отражала качественно новую, более высокую ступень в освоении континуального времени – пространства.