Русский преферанс

Лесной Дмитрий Станиславович

— Да ведь вы сами играете в преферанс, — отвечал кавалерист, — так уж вместе давайте. Будете, граф? И вы будете?

Офицеры изъявили согласие делать всё то, что угодно будет любезным хозяевам.

Лиза принесла из своей комнаты свои старые карты, в которые она гадала о том, скоро ли пройдёт флюс у Анны Фёдоровны, вернётся ли нынче дядя из города, когда он уезжал, приедет ли сегодня соседка и т. д. Карты эти, хотя служили уже месяца два, были почище тех, в которые гадала Анна Фёдоровна.

— Только вы не станете по маленькой играть, может быть? — спросил дядя. — Мы играем с Анной Фёдоровной по полкопейки… И то она нас

всех обыгрывает.

— Ах, по чём прикажете, я очень рад, — отвечал граф.

— Ну, так по копейке ассигнациями! уж для дорогих гостей идёт: пускай они меня обыграют, старуху, — сказала Анна Фёдоровна, широко усаживаясь в своём кресле и расправляя свою мантилию.

«А может, и выиграю у них целковый», — подумала Анна Фёдоровна, получившая под старость маленькую страсть к картам.

— Хотите, я вас выучу с табелькой играть, — сказал граф, — и с мизерами! Это очень весело.

Всем очень понравилась новая петербургская манера. Дядя уверял даже, что он её знал, и это то же, что в бостон было, но забыл только немного. Анна же Фёдоровна ничего не поняла и так долго не понимала, что нашлась вынужденной, улыбаясь и одобрительно кивая головой, утверждать, что теперь она поймёт и всё для неё ясно. Немало было смеху в середине игры, когда Анна Фёдоровна с тузом и королём бланк говорила мизер и оставалась с шестью. Она даже начинала теряться, робко улыбаться и торопливо уверять, что не совсем ещё привыкла по-новому. Однако на неё записывали, и много, тем более что граф, по привычке играть большую коммерческую игру, играл сдержанно, подводил очень хорошо и никак не понимал толчков под столом ногой корнета и грубых его ошибок в вистованье.

Лиза принесла ещё пастилы, трёх сортов варенья и сохранившиеся особенного моченья опортовые яблоки и остановилась за спиной матери, вглядываясь в игру и изредка поглядывая на офицеров, и в особенности на белые с тонкими розовыми отделанными ногтями руки графа, которые так опытно, уверенно и красиво бросали карты и брали взятки.

Опять Анна Фёдоровна, с некоторым азартом перебивая у других, докупившись до семи, обремизилась без трёх и, по требованию братца уродливо изобразив какую-то цифру, совершенно растерялась и заторопилась.

— Ничего, мамаша, ещё отыграетесь!.. — улыбаясь, сказала Лиза, желая вывести мать из смешного положения. — Вы дяденьку обремизите раз: тогда он попадётся.

— Хоть бы ты мне помогла, Лизочка! — сказала Анна Фёдоровна, испуганно глядя на дочь. — Я не знаю, как это…

П. А. Федотов «Игра в карты (Федотов и его товарищи по лейб-гвардии Финляндскому полку)». 1840 г. 24,8 x 33,6 см. Государственная Третьяковская галерея, Москва

— Да и я не знаю по этому играть, — отвечала Лиза, мысленно считая ремизы матери. — А вы этак много проиграете, мамаша! И Пимочке на платье не останется, — прибавила она шутя.

— Да, этак легко можно рублей десять серебром проиграть, — сказал корнет, глядя на Лизу и желая вступить с ней в разговор.

— Разве мы не ассигнациями играем? — оглядываясь на всех, спросила Анна Фёдоровна.

— Я не знаю как, только я не умею считать ассигнациями, — сказал граф. — Как это? то есть что это ассигнации?

— Да теперь уж

никто ассигнациями не считает, — подхватил дядюшка, который играл кремешком и был в выигрыше.

Старушка велела подать шипучки, выпила сама два бокала, раскраснелась и, казалось, на всё махнула рукой. Даже одна прядь седых волос выбилась у ней из-под чепца, и она не поправляла её. Ей, вероятно, казалось, что она проиграла миллионы и что она совсем пропала. Корнет все чаще и чаще толкал ногой графа. Граф списывал ремизы старушки. Наконец партия кончилась. Как ни старалась Анна Фёдоровна, кривя душою, прибавлять свои записи и притворяться, что она ошибается в счёте и не может счесть, как ни приходила в ужас от величины своего проигрыша, в конце расчёта оказалось, что она проиграла девятьсот двадцать призов. «Это ассигнациями выходит девять рублей?» — несколько раз спрашивала Анна Фёдоровна, и до тех пор не поняла всей громадности своего проигрыша, пока братец, к ужасу её, не объяснил, что она проиграла тридцать два рубля с полтиной ассигнациями и что их нужно заплатить непременно. Граф даже не считал своего выигрыша, а тотчас по окончании игры встал и подошёл к окну, у которого Лиза устанавливала закуску и выкладывала на тарелку грибки из банки к ужину, и совершенно спокойно и просто сделал то, чего весь вечер так желал и не мог сделать корнет, — вступил с ней в разговор о погоде.

Корнет же в это время находился в весьма неприятном положении. Анна Фёдоровна с уходом графа и особенно Лизы, поддерживавшей её в весёлом расположении духа, откровенно рассердилась.

— Однако как досадно, что мы вас так обыграли, — сказал Полозов, чтоб сказать что-нибудь. — Это просто бессовестно.

— Да ещё бы, выдумали какие-то табели да мизеры! Я в них не умею; как же ассигнациями-то, сколько же выходит всего? — спрашивала она.

— Тридцать два рубля, тридцать два с полтиной, — твердил кавалерист, находясь под влиянием выигрыша в игривом расположении духа, — давайте-ка денежки, сестрица… давайте-ка.

— И дам вам всё; только уж больше не поймаете, нет! Это я и в жизнь не отыграюсь.

И Анна Фёдоровна ушла к себе, быстро раскачиваясь, вернулась назад и принесла девять рублей ассигнациями. Только по настоятельному требованию старичка она заплатила всё.

На Полозова нашёл некоторый страх, чтобы Анна Фёдоровна не выбранила его, ежели он заговорит с ней. Он молча потихоньку отошёл от неё и присоединился к графу и Лизе, которые разговаривали у открытого окна.

М. И. ПЫЛЯЕВ

Старое житьё

Глава «Азартные игры в старину»

(отрывок)

В России карты, как и шахматы, зернь и тавлеи, или шашки, были уже известны в XVI столетии. Особенно процветала в эту эпоху зернь. Зернь были небольшие косточки с белою и чёрною сторонами. Выигрыш определялся тем, какою стороною упадут они, будучи брошены; искусники умели бросать их так, что они падали тою стороною, какою хотелось. Эта игра, как и карты, считалась самым предосудительным препровождением времени, и в каждом наказе воеводам предписывалось наказывать тех, кто будет заниматься ею.