Русский щит. Роман-хроника
Шрифт:
Дмитрия Александровича особенно интересовало, на чем держится порядок в Орде, почему здесь все люди повинуются старшим и выступают в походы по первому зову. Рассказы Антония он выслушивал с большим вниманьем, не раз хвалил за усердие. После его рассказов многое становилось понятным.
— Хан имеет удивительную власть над всеми татарами, даже над самыми знатными, — говорил Антоний после очередной беседы с мурзами. — Хан указывает, где кочевать и где селиться темникам, темники указывают место тысячникам, тысячники — сотникам, сотники же десятникам. И все они повинуются хану без всякого противоречия. Простые татары распределены между вождями. Они обязаны сами идти в поход,
— Нет, стало быть, в степи свободных людей, все под ханом или под мурзами, — задумчиво отметил Дмитрий Александрович. — Не в том ли причина?
— Истинно, княже! — подтверждал Антоний. — Простому степняку некуда податься, все Дикое Поле мурзы между собой поделили, пастбища разграничили. А над мурзами — хан…
В другой раз Антоний рассказал о передвижениях по степям кочевых орд. Весьма важно было сие для русских воевод. Оказалось, зимой татарские кочевья и стада тянулись на юг, к Теплому морю, и между русскими рубежами и ордынским войском лежала голодная заснеженная степь. А вот летом, следом за молодой травой, татары двигались на север, к Рязанщине, к Северщине, к мордовским лесам. Летом на границах следовало смотреть зорко!
Нет, не напрасно пировал Антоний у мурз, не напрасно щеголял в дареных татарских халатах! Дмитрий Александрович понимал это, но сегодня все же не смог удержаться от упрека:
— Опять с утра вырядился во все бусурманское…
Антоний промолчал. Но великий князь и сам уже понял, что напрасно обидел верного слугу. Забыл, видно, от расстройства, что нынче с утра ехать к ханскому сыну Тудану. В благодарность за щедрые дары Тудан обещал показать зрелище, недоступное взгляду иноземцев, — выступление в поход ордынского войска. Вспомнил великий князь и то, что Тудан просил приехать в татарской одежде, чтобы поменьше было потом разговоров в Орде. Хоть Тудан и сын хана, но тоже под Ногаем ходит, осторожничает. Так что Антоний опять прав.
Дмитрий Александрович поднялся с ложа, примирительно потрепал по плечу Антония:
— Вели собираться. В сей же час едем.
Комнатный отрок Илюша принес в юрту серебряный таз с водой для умыванья. Таз был прикрыт от чужих глаз белым льняным полотенцем. Нести его на виду у татар Илюша опасался, потому что использовать чистую воду не для питья считалось в Орде предосудительным.
Дмитрий Александрович умывался, щедро разбрызгивая воду по ковру. Антоний, подавая своему господину полотенце, пошутил:
— А мурзы утром так моются: наберут в рот воды, польют немножко на ладони и размазывают грязь по щекам, по голове. Этакого таза на полвойска татарского хватило бы, и не на один раз…
Вытирая лицо, Дмитрий Александрович повернулся к татарину-истопнику. Тот исподлобья поглядывал на князя, узенькие щелочки-глазки блестели злобно и презрительно. Дмитрий Александрович раздраженно отбросил полотенце, закричал, замахиваясь на татарина:
— Пошел вон, собака!
Татарин упал ничком на ковер, втянул голову в плечи. Караульные дружинники, вбежавшие на крик, выволокли его из юрты.
— Соглядатай Ногаев, не иначе, — жестко сказал Антоний. — Ты не гневайся, княже! Раб это, прах земной, гнева твоего недостоин. Прикажешь плетьми высечь за дерзость?
Но Дмитрий Александрович только махнул рукой, успокаиваясь:
— Да пропади
— Мыслю, не без ведома Ногая ханский сын позвал нас в гости, — неожиданно заметил Антоний. — Давно отучил Ногай своих мурз своевольничать. Видно, нужно ему для чего-то, чтобы ты увидел ордынское войско.
— Поздно о том раздумывать! — оборвал его князь.
Илюша натянул на широкие плечи своего господина полосатый халат, подал войлочный татарский колпак. Дмитрий Александрович вышел из юрты.
Полтора десятка телохранителей — тоже в татарских кафтанах, с луками и кривыми саблями — стояли наготове возле коней. «Постарался Антоний, обо всем позаботился», — удовлетворенно отметил великий князь, вдевая ногу в стремя.
Всадники неторопливо поехали через ордынское становище.
Они ехали мимо высоких юрт мурз и темников, покрытых белым войлоком, мимо черных приземистых кибиток простых воинов, мимо плетеных передвижных жилищ, поставленных на широкие телеги с большими деревянными колесами. Между кибитками бегали стаи одичавших лохматых собак. Татары, сидевшие на корточках возле телег, провожали всадников недобрыми взглядами, о чем-то перешептывались.
Дмитрий Александрович подумал, что переодеванье в татарские одежды было бесполезным: чужаков в Орде узнавали с первого взгляда. Жители степей — невысокие, коренастые, с широкими плечами и короткой шеей, с круглыми скуластыми лицами, обтянутыми смуглой кожей, с узкими раскосыми глазами — были совсем не похожи на людей из оседлых стран. Волосы — черные и жесткие, как конская грива, — были у татар выбриты надо лбом на два пальца ширины, а сзади, за ушами, заплетены в две косички. Несмотря на жару, татары сидели в волчьих и лисьих шубах, вывернутых мехом наружу. Эти же шубы, но вывернутые шерстью внутрь, они носили и зимой. Вокруг костров важно прохаживались тучные, медлительные женщины. Они казались намного выше и крупнее мужчин. Женский головной убор — бокка, сделанный из обтянутых шелковой тканью прутьев или коры, увеличивал их рост больше чем на локоть. А татарских девушек только с большим трудом можно было отличить от мужчин, потому что они одевались в короткие кафтаны, кожаные штаны и лихо проносились на конях.
На самом краю становища чернели жалкие шалаши рабов, едва прикрытые дырявыми шкурами от палящего солнца и дождя. Рабов никто не сторожил. На много дней пути вокруг становища простиралась степь, не дававшая беглецам никакого укрытия. Встреча с первым же сторожевым дозором сулила беглецам неминуемую и мучительную смерть…
Среди рабов было много пленников из русских земель. С болью и затаенной надеждой смотрели они на Дмитрия Александровича и его спутников, узнавая своих. Но разве великий князь в силах чем-либо помочь им? Кто он сейчас для Ногая: гость или пленник? И что ждет его завтра?..
Белая юрта Тудана стояла на вершине холма. Рядом был разостлан пестрый хорезмийский ковер, над которым колыхались три бунчука из хвостов рыжих кобыл — знак того, что Тудан властвовал над тремя туменами конного войска. Сам хозяин и Дмитрий Александрович сидели на шелковых подушках. Боярину Антонию в знак расположенья Тудан тоже приказал дать подушку, но поменьше и победнее, чем себе и великому князю. Темники и мурзы, примостившиеся на корточках у края ковра, смотрели на Антония с уваженьем и завистью. Заслужить подобную милость Тудана — нелегкое дело! Многие тысячники, поседевшие в боях и походах, не удостаивались даже права сидеть возле ханского ковра.