Русский спецназ. Трилогия

Марков Александр Владимирович

Мазурова посвятили в подробности предстоящей операции, выслушали его мнение, с чем-то соглашались, что-то отвергали, потом была взлетно-посадочная полоса Гатчины, где он так лихо производил высадку со своими штурмовиками месяц назад, и долгий ночной перелет к месту сбора.

«Не рано», – вновь думал он, вспоминая церемонию.

Вряд ли такое повторится, ну если только после победы, когда командование задумает провести на Дворцовой площади парад сводных частей всех фронтов, но у Мазурова появился слишком хороший шанс не дожить до этих событий.

Аэроплан остановился, но когда Мазуров, отстегнув ремни безопасности и парашют, выбрался из кресла и спрыгнул на землю, пропеллеры еще не затихли, разгоняя воздух. Ноги его едва не подломились, оттого что мышцы затекли, по ним прошла легкая боль от покалывания невидимых иголок. Но она была приятной, и еще приятнее – почувствовать под ногами мягкую землю, хотя и лететь там, высоко в небесах, рассекая ветер, тоже приятно, если бы только не война…

– Удачи вам, господин подполковник, – бросил ему пилот, – я дозаправлюсь и возвращаюсь.

– Спасибо, – крикнул ему Мазуров, – вы уже улетаете?

– Да. – Пилот остановил двигатель и тоже выбрался из аэроплана.

– Тогда вам тоже удачи.

Мазуров отдал пилоту очки и шлем.

Сперва они пожали друг другу руки, а потом обнялись.

К аэроплану ехал грузовик с цистерной вместо кузова и бежали техники, по дороге протирая слипавшиеся глаза.

«Не могли, что ли, полосу осветить? – подумал Мазуров. – Знали ведь, что аэроплан на посадку идет, а то, будь пилот менее опытным, башку бы здесь свернули в такой темноте».

Что касается дозаправки, то техники хорошо знали свое дело, быстро раскатали шланги и стали наполнять бензином опустевшие баки аэроплана.

– Господин подполковник, вас ждет автомобиль, – сказал один из техников.

Водитель трофейного «Майбаха» застоялся, устал в ожидании и не дал Мазурову даже к авто его подойти, выкатил сам на взлетное поле, тем самым нарушая инструкции.

– Куда ты прешь? – закричал было на него кто-то из техников, но тут же умолк, рукой махнул, потому что новых аэропланов на посадку не ждали, да и что случится, если полосу на минуту-другую займет автомобиль?

– Здравствуйте, господин подполковник, садитесь, пожалуйста! – приветствовал Мазурова водитель.

Не заглушая приятно урчащего двигателя, он соскочил со своего места, подбежал к пассажирской двери, открыл ее и терпеливо ждал, совсем как швейцар в гостинице, надеявшийся на щедрые чаевые от богатого постояльца, когда Мазуров усядется в кресло. Хлопнув дверью, он прыгнул за руль, движением, схожим с тем, как седлают своих коней ковбои в североамериканских фильмах, переключил скорости, утопил педали в пол, но слишком сильно, так что машина рванула с места с сумасшедшей скоростью и могла в эту секунду посоперничать с аэропланом, идущим на взлет.

Они вырулили на дорогу, ровную, отлично укатанную, так что ехать по ней было одно удовольствие, а авто вообще не трясло. По бокам проносились, сливаясь в монолитную стену, силуэты деревьев, ветер бился в лобовое стекло, играл с поднятым

брезентовым верхом. Превосходный двигатель фирмы «Майбах», которая оснащала еще и бомбардировщики «Цеппелин», работал так бесшумно, что совсем не заглушал свист ветра. Не иначе, этот автомобиль еще совсем недавно возил в себе крупного военачальника. То ли он бросил авто, то ли сдался, не оказывая сопротивления, но достался он русским совсем без повреждений. Мазуров не заметил на корпусе не то что следов от пуль, но и ни единой царапины, впрочем, он не очень-то и присматривался к авто.

Брошенные казармы, в которых размещались штурмовики, находились километрах в тридцати от аэродрома. Мазуров прикинул, что на дорогу уйдет максимум полчаса, но он научил себя тому, что если у него выдастся даже несколько минут свободного времени, то лучше их потратить на сон, чем на обозревание окрестностей. Да и ничего интересного вокруг, кроме деревьев, не было – оставалось надеяться, что за ними не притаился какой-нибудь отставший от своей части германец, все еще не выловленный русскими, который лежит себе в траве, дожевывая последний сухарь, и поджидает с ружьем в руках, когда же покажется достойная цель. Пустое.

«Сплю и сплю, прямо как медведь в спячке».

Его разбудил скрежет отворяемых металлических дверей. Казармы опоясывала бетонная стена, поверх которой были прикреплены на железных штырях мотки с колючей проволокой. Штурмовик, прикрывая глаза ладонью от яркого света, подошел к авто, заглянул внутрь салона.

– Командира вашего привез, – доложил водитель.

Как только штурмовик посмотрел на Мазурова, лицо его преобразилось, мгновение назад он выглядел немного сонным, теперь сон исчез.

– Рад приветствовать вас, господин подполковник, – гаркнул он.

«Разбудит всех еще», – подумал Мазуров, кивнув ему.

Это был кто-то из новеньких. Его лица Мазуров не помнил.

– Двери-то отворяй, – тихо сказал водитель, высунувшись из салона.

Штурмовик бросился исполнять эту просьбу.

Автомобиль въехал во двор, освещая фарами одноэтажные приземистые бетонные строения, выглядевшие отчего-то неуютно. Может, оттого, что выкрасили их в серое, но построили совсем недавно и они еще не успели обветшать, а со стен не осыпалась штукатурка. До войны здесь располагался пехотный полк, так что места с лихвой хватало для всех штурмовиков.

Глядя на неосвещенные окна, Мазуров думал, что все спят, за исключением постовых, но он ошибся и понял свою ошибку еще до того, как авто затормозило. Еще не видя лица человека, который шел быстрым шагом к авто, Мазуров узнал, кто это, по фигуре и движениям.

«Вейц!»

– Здравствуй, командир, – он улыбался во все лицо.

– Здравствуй, как ты тут? Что не спишь-то? Ночь на дворе.

Он, как ребенок, радовался этой встрече, не чаяв уж увидеть старого друга, да и тот, похоже, тоже только верил в это, но не надеялся.