Русский сыщик И. Д. Путилин т. 1
Шрифт:
Павел вышел вместе со мною осмотреть шоссе и проводил меня до заставы.
— Приходи в конце недели, — сказал он, — будет работа! Но вместо меня будку № 11 выглядел отлично мой Ицка.
VIII
8-го числа поздно ночью ко мне пришел Ицка, бледный, усталый, встрепанный, и сказал:
— Уф! завтра ночью они все там будут.
— Откуда узнал?
— Ну, и не все равно! Завтра они будут уговариваться о делах, а Мишка
— Где же сберутся?
— И тут, и там.
— Ну, завтра их и переловим! — сказал я и, невзирая на ночь, послал уведомить Келчевского.
Рано утром я, Келчевский и Прудников собрались на совещание.
Я изложил им свой план. Мы возьмем с собою команду в 14 человек, по 7 на каждую будку, из отборных людей.
С одними пойдет Ицка, с другими — я.
Дело сделаем ночью. Они сойдутся поодиночке в назначенные пункты переодетыми, а потом приедем мы и — начнем облаву.
Они согласились с моим планом. Во главе отобранных стражников мы поставили двух силачей: городового Смирнова и стражника Петрушева.
Они одни свободно могли справиться с десятком.
Наступил вечер. Мы собрались, и перед нами выстроились 14 бродяг.
— Так вот, — сказал я им, — по одному, по два идите за Московскую заставу, на Волховское шоссе, Ицка вам укажет места. В 1 час ночи я там буду, и тогда уже за работу!
— Рады стараться! — ответил Петрушев, и они ушли.
Прудников был бледен и, видимо, волновался.
Келчевский выпил здоровую порцию коньяку и только я один, скажу без всякого хвастовства, чувствовал себя как рыба в воде.
Я верил в успех предприятия, предстоящая опасность словно радовала меня, и — теперь я могу сознаться — я видел в этом деле возможность отличиться и обратить на себя внимание.
Кое-как мы досидели до 12 часов.
— Едем! — наконец сказал я.
Мы встали и тронулись в опасную экспедицию.
До заставы мы доехали и приказали ямщику нас ждать, а сами пошли пешком.
Это приключение могло бы составить несколько страниц жгучего интереса у романиста — но я, к сожалению, не обладаю бойким пером писателя и пишу только неприкрашенную правду.
Однако все-таки не могу обойтись без описаний.
Ночь была ясная, хотя без луны. Шагах в 6—8 можно было различить человека, и поэтому мы, хотя и переодетые блузниками, все-таки шли не тесною группою, а гуськом, и я повел всех не прямо по шоссе, а стороною, по самому берегу Лиговки.
На другой стороне чернел лес; кругом было мертвенно тихо, и среди этой тишины, в сознании предстоящего риска, становилось немного жутко.
Мне порою казалось, что я слышу, как щелкают зубы у Прудникова, который шел тотчас
Мы вошли в редкий кустарник; голые прутья тянулись со всех сторон и цеплялись за нашу одежду.
Вдруг прямо передо мною выросла фигура. Я невольно опустил руку в карман, где у меня всегда лежал массивный кастет. Во все времена этот кастет был единственным моим оружием.
— Это я, — ответил в темноте Ицка.
Прудников и Келчевский тотчас приблизились.
— Все готово?
— Все! — ответил Ицка. — И они все пьют! Только Мишки нет.
— Не ждать же его, — сказал я, — а где наши?
— Здесь!
Ицка провел нас к самому берегу, и там мы увидели всех наших молодцов.
— Ну, так за работу, братцы! — сказал я. — Помните, руки за лопатки — и вязать. Оружия никакого!
— Слушаем! — ответил Смирнов.
— Ты, Петрушев, и вы... — я указал на каждого, — идите за Погилевичем и ждите нас! А вы за мной!
Семь человек отделились и осторожно пошли вдоль берега.
Я обратился к Келчевскому и Прудникову.
— Ну, будем действовать! Вы и с вами трое станете позади дома. Четверых я возьму с собою. Идемте!
Мы прошли несколько саженей и очутились подле сторожки.
Она стояла мрачная, одинокая, и из ее двух окошек, как и тогда, падал желтоватый свет.
Я остановился и отделил четверых.
— Как только я свистну, прямо срывайте дверь, если заперта. Но я отворю ее. А теперь прячьтесь!
Я подошел к знакомой сторожке и смело ударил в дверь.
Она отворилась через минуту.
— Кто? — спросил Славинский, держа в зубах неизменную трубку.
— Впусти! Али своих не узнаешь! — ответил я.
— А! Колпинский! — отозвался сторож. — Иди, иди!
Я смело вошел и очутился в настоящей разбойничьей шайке.
За столом, кроме хозяина с дочерьми, сидели и пили огромный Сашка, Сергей Степанов, Васильев и знаменитый Калина.
— А где Мишка? — спросил я добродушно у Стефании.
— А кто его знает, — ответил Калина, — ты скажи лучше, откуда ты так вырядился? Ишь гоголем каким!
На мне было все крепкое и новое, и одет я был скорее рабочим с хорошим жалованьем, чем побирушкой.
— Завел матаньку и обрядился. Дело не трудное! — ответил я, замечая в то же время, что Сашка не спускает с меня пытливого взора.
— Ну так как же нынче?.. — начал Славинский.
— А так же, — заявил вдруг Сашка, хлопнув кулаком, — выпроводи сперва этого гуся, а там и толковать будем! — И он злобно сверкнул на меня глазами.
Я решился действовать.
— Кричит кто-то! — воскликнул я и, бросившись к двери, тотчас открыл ее и крикнул: — Вались, ребята!
— Что говорил я! — заревел Сашка.