Русский Сюжетъ
Шрифт:
Как это ни странно, походы на Лубянку перемежались с тренировками на стадионе. Таля увлеклась бегом. Это оказалось созвучно эпохе. Фотографии красавицы-бегуньи на короткие дистанции стали появляться на страницах газет, а первые призы – в их утлой комнатенке.
Впрочем, молодость, красота Натальи были в зените. В нее намертво влюблялись. Кто-то из поклонников посадил ее на мотоцикл. Она выжала газ на всю и едва не убилась. Но с той поры с мотоцикла больше не слезала. Скорость, риск – это была ее стихия.
В 22 года Наталья Андросова работала в аттракционе «Гонки по вертикали» в парке имени Горького.
У
Красавица в обтягивающих фигуру штанах, в крагах взлетала на плохо обструганные, коряво сколоченные доски. Мотоцикл под руками ревел, как дикий зверь, почуявший на своем хребте наездника, который не дает ему спуску. Они боролись друг с другом: мотор, земное притяжение и Наталья. Честно боролись на глазах у публики. Парни в теннисках бросали сорванные здесь же с клумб в парке цветы и любовные записки.
В день у Натальи было пятнадцать – двадцать заездов. Гоняла она два десятилетия – аттракцион пользовался колоссальным успехом, а исполнителей выматывал донельзя. Номер был рискованным. Гонка за партнером требовала точного расчета и огромного нервного напряжения: стоило не рассчитать скорость, и ты либо врежешься в другой мотоцикл, либо подвернешь колесо и тебя протащит по стенке.
В истории цирка Андросова осталась единственной женщиной, выполнявшей по-настоящему «смертельный номер».
Однажды она выступала внутри спаянного из металлической сетки шара. Помощник просмотрел, что протерся скрепляющий трос. На полной скорости ее вышибло из седла и с высоты бросило о железо сетки... Потом, ожидая врача, она сидела с торчавшей из штанины костью, смотрела на внезапно притихший зал и улыбалась. Эта привычка осталась у нее до конца: улыбаться при адской боли и тоске. И тогда-то и другое, сбитое с толку, как будто отступало. Мужики, между прочим, работавшие с ней в аттракционе, не справлялись с психологической нагрузкой, сплошь и рядом кончали плохо: спивались, разбивались насмерть или сами сводили счеты с жизнью.
КГБ пытался сделать из Натальи Андросовой что-то вроде «советской Маты Хари». Что вы хотите – внешность, порода... Она сумела уйти от следователей и влюбленных поэтов в свою неприкаянную жизнь.
...Но платили им много. У Натальи появились деньги. Она тратила, не считая: на вечеринки, наряды, кому-то давала в долг и, конечно, без отдачи. Друзей было огромное количество. Поклонников тоже. Наталья не желала никому нравиться, и, вероятно, поэтому особенно нравилась. Романы, более или менее продолжительные следовали один за другим. Но вынести ее характер – резкий, неукротимый, насмешливый – не мог никто. «Чтобы остаться с ней – ей надо было поклоняться», – сказал кто-то из череды получивших отставку.
...Грянула война. Эвакуироваться с цирком
Во время войны Наталья работала в истребительном отряде. Гоняла по Москве, развозя бумаги. Научилась водить «Линкольн», «Бьюик», «Пикап». Делала все, как весь народ тогда. Нужно убрать снег на Красной площади – она там, развезти хлеб по продуктовым точкам – садилась за руль. Внучка великого князя, несомненно, чувствовала себя человеком своего времени и своего государства.
Пережила войну и строила социализм Страна Советов. Наталья, вернувшаяся в цирк, все рвалась вперед на ошарашивающей скорости. Но изредка как будто кто-то окликал ее из того прошлого, которого она не знала и которое грозило ей только осложнениями.
Однажды Наталью разыскала пожилая уже женщина, назвалась Дарьей. Вероятно, это была Даня Часовитинова, которая после многих жизненных приключений работала одно время секретарем у писательницы Мариэтты Шагинян.
От нее Наталья получила небольшой портрет деда – великого князя Николая Константиновича, еще молодого, только окончившего академию.
А с гастролей в Будапеште Наталья вернулась с фотографиями и рукописями своего отца. Неизвестный, подождав ее у артистического выхода, вручил их ей и, не говоря ни слова, исчез.
...В коммуналке Наталья продолжала жить до 70-х годов. Там, на Арбате, умерли ее мать, отчим, туда она привела своего мужа, режиссера Николая Досталя. Но семейная жизнь оказалась краткой – Николай погиб на съемках.
Имя Натальи Адросовой было исключительно популярно в художественной среде Москвы. Александр Николаевич Вертинский прислал однажды заболевшей на гастролях «звезде» цирка прочувствованную телеграмму:
«Бедная Наташенька, допрыгалась. Вот теперь лежит, как поломанная кукла, усталая игрушка в руках больших детей...»
...Она была слишком красива, смела, талантлива, ярка. Это скорее знак беды, чем залог удачной судьбы. Наталье посвящали стихи Булат Окуджава, молодой Андреи Вознесенский, ее страстный тревожный облик вдохновлял Юрия Нагибина, Юрия Казакова.
Может, мы еще и будем рядом
Все, как кем-то сказано, течет!
Этот август... как он был безбожно краток... –
эти строчки в томике Александра Галича остались воспоминанием о романе без счастливой концовки. Поэтому, что с них взять? У Натальи Николаевны определенно было предощущение одиночества. Как и ко всему в жизни она относилась с тем чуть ироничным спокойствием, что по силам только очень крепким людям.
В 70-х годах Андросовой дали однокомнатную квартиру в Кунцеве. Здесь она расставила немногочисленные, сбереженные матерью в тайном сундучке семейные реликвии: рюмку, сделанную на коронование Елизаветы Петровны, старинный серебряный складень, изящные портретные миниатюры Наполеона и его жены. Прошлое мирно уживалось с современностью: кубками, грамотами, прочими спортивными наградами и обилием снимков красивой девушки Страны Советов – Наталья была настоящей находкой для фотографов.