Русский транзит-2 (Образ зверя)
Шрифт:
– Ишь ты какой Пинкертон! Откуда про контейнер знаешь?
– Да уж знаю. Я за вами от самого Питера Петушком да на перекладных. И здесь все пытался подобраться поближе, да не смог - у вас тут прямо какая-то сверхсекретная организация: ближе, чем на сто метров, не подпускаете.
– А, так это тебя, наверное, наши бойцы видели у пакгауза?
– Меня, родимый. Правда, я честно старался остаться незамеченным, но ничего не вышло. Есть у вас один такой худенький, резкий, узкоглазый...
– Кореец. Если бы здесь сейчас был он, а не я, то вы оба были бы уже покойники.
–
– А что это ты, Петенька, так уверен в том, что при личной встрече мы обошлись бы с тобой без мордобоя? Я ведь на работе, меня сюда за хорошие деньги наняли, и половину уже заплатили. Как говорится, дружба дружбой, а табачок врозь.
– Ты серьезно, Павлик? Да, время меняет людей...
– Время и деньги. Счастливчик... Ладно, что тебе от меня нужно было? совсем уже смягчился Паша и приготовился выслушать Петеньку.
– Во-первых, расскажи мне, где, в каком месте пакгауза ваш контейнер, во-вторых, опиши мне его, а лучше, назови его номер.
– Ну скажу я тебе номер контейнера, и что дальше?
– Дальше? Дальше будем думать, как оставить контейнер там, на складе, и не дать его захоронить.
– А что там, в контейнере-то, золото или партийные архивы?
– со смехом спросил Паша серьезного Счастливчика.
– Там, Павлик, смерть. Твоя, моя, ее..
– Ага, значит там яйцо, а мы все кощеи!
– Паша, я тебе как специалист говорю: в контейнере сильнейший мутаген, который способен вызвать в этих местах эпидемию болезни похуже, чем холера и чума вместе взятые..
– Брось, Петенька, в контейнере что-то вроде мочевины или еще какой-то агрохимии с повышенным радиоактивным фоном.
– Ошибаешься, там как раз тот мутаген. Нельзя допустить захоронение контейнера это повлечет за собой катастрофу. Надо обязательно задержать груз на складе. Завтра я как раз встречаюсь с одним из работников местной санэпидемстанции постараюсь его убедить в не обходимости проверить ваш порошок.
– Поздно. Завтра утром контейнер ставят на платформу и везут на полигон для захоронения.
– Значит, уже завтра утром?
– Счастливчик ненадолго задумался. Слушай, Павел, а ведь на ваш контейнер должны быть документы, верно?
– Ну должны.
– А у кого они?
– Не знаю. Может, у старичка нашего, Николая Николаевича. Должен тебе сказать, Петенька, премерзкий человечек этот Николай Николаевич. Но деньги исправно выплачивает.. Да, так вот у него должны быть, хотя с чего бы это у него. Он все время в контору к начальству
Пока Петя Счастливчик в свойственной ему взвинченной манере излагал свой план действий, на улице, за маленьким подвальным окном, в которое уже робко пробивался сыром серый рассвет, стоял на коленях человек, над пряженно вслушиваясь в едва различимую речь...
Михаил Семенович, железнодорожный служащий, ответственный за погрузку 132-го особого, отправляемого сегодня в двенадцать малой скоростью на закрытый полигон, явился в девять утра в контору в отличном расположении духа.
Светило щедрое уральское солнце, на небе не было ни тучки, а Михаила Семеновича ждало очередное повышение по службе, в связи с которым он последние два месяца неуклонно приходил на работу на час раньше и задерживался допоздна, чтобы, не дай Бог, у начальства не возникло на его счет никаких сомнений.
Все бумаги были как всегда в идеальном порядке сложены в объемистой канцелярской папке с белыми тесемками. Все, что от него сегодня требовалось,проследить за погрузкой оставшихся контейнеров на открытые грузовые платформы, закрепить их в соответствии с правилами безопасности, а потом сопровождать состав до полигона, затерянного в густых хвойных лесах. "И все! думал он, с удовольствием потирая свои маленькие с короткими волосатыми пальцами ручки.-Все, все, все! Новые погончики пришивать можно! Ну теперь вы все меня попляшете, вот вы где у меня будете! Аз как хорошо жить!"
В пятнадцать минут десятого, прихватив собой драгоценную папочку, он вышел из конторы, намереваясь дать добро на погрузку последних контейнеров и лично за всем проследить "А то эти пьяницы и лентяи, чего доброго, слабо закрепят ящики на платформах или вовсе не закрепят. А тут вам и начальство заявится! Или вдруг какая-нибудь неприятность в пути случится и прощай повышение, плакали мои погончики".
Он шел, пересекая многочисленные стальные пути, к последнему пакгаузу, стоявшему особняком от остальных станционных складов и помещений, и напевал какую-то дрянь себе под нос. Солнце весело било ему в глаза, радостно свистели тепловозы, диспетчер яростно матерился в громкоговоритель - ругался с кем-то
из технической службы... Все было хорошо, даже отлично.
Недалеко от пританцовывающего от радости Михаила Семеновича, то и дело спотыкаясь и чуть не падая, по шпалам бежала какая-то женщина с распущенными волосами в сером неопрятном плаще и громко кричала:
– Помогите! На помощь! Убивают!!! За женщиной, тяжело прыгая через рельсы, бежал грязный и по-обезьяньи приземистый мужик с перекошенным от злобы лицом, в ужасной руке которого лилово сверкало лезвие ножа. Мужик пьяно рычал невразумительные угрозы в адрес женщины, смысл которых сводился к одному: "Убью!" Несчастная женщина, увидев аккуратненького железнодорожника с папкой под мышкой, который всеми фибрами своей окрыленной души желал бы остаться незамеченным, вдруг взяла курс на него, моля о защите своими полными ужаса глазами.