Русско-турецкая война 1686–1700 годов
Шрифт:
Действительно, вскоре, при деятельном участии Посольского приказа и, по всей вероятности, лично В. В. Голицына, голландским резидентом в Москве Иоганном фан Келлером был подготовлен обнаруженный и опубликованный А. П. Богдановым текст под названием «Истинное и верное сказание о бывшем походе великих государей, их царского величества войск на крымских татар нынешнего 1687-го года». Достаточно краткий текст был адресован западноевропейским дворам и имел задачу донести до них несколько важных для Москвы тезисов. Во-первых, подчеркнуть весомость и равноправное участие России в антиосманской коалиции несмотря на наличие юридически обязывающего соглашения только с Речью Посполитой. Вопреки последнему факту, в сказании подчеркивалось, что великие государи «изволили… оборонительной и наступателной союз и соединение с цесарским величеством и королевским величеством польским и речью посполитую венецкою сотворити таким договором: да каждый от сих вышепомянутых союзников великих на страны и земли турского салтана и хана крымского как кому удобно с оружиими своими морем и сушею наступит». Отмечалось обязательство каждого союзника не заключать с султаном сепаратного мира. Сама война обосновывалась как борьба «противо мучителные власти Оттоманские порты, кои с татары
Во-вторых, вопреки полной неудаче первого Крымского похода следовало показать, что военные усилия в текущем году были значительными и принесли союзникам немалую пользу. С этой целью в сказании подчеркивалась мощь выступившей на завоевание Крыма русской армии (о переговорах с Селим-Гиреем и планах Москвы политического подчинения ханства, естественно, умалчивалось) и слабость хана, который, не дав боя, укрылся со своим войском за Перекопом и не смог в текущем году оказывать помощь султану походами в польские и венгерские земли (отчасти это было действительно так). В «сказании» старательно выстраивалась линия о тесной взаимосвязи военных действий России с действиями и успехами союзников. «Турок» без татарской помощи якобы теперь не мог «не токмо над християны под градом и в поле какие прибыточные поиски себе обрести», но и выставить достаточную армию, чтобы остановить «щасливое шествие победителных християнских оружей в Венгерской земле и в Мореи». В связи с этим создаваемый нарратив все же требовал хоть каких-то военных побед. За таковую был выдан максимально расплывчато описанный один из боев, по-видимому — на Овечьих Водах (сам топоним также не упоминался), в ходе которого якобы «побито» несколько тысяч татар и турок и взято 70 пленных.
Наконец, в-третьих, европейским политикам необходимо было объяснить неудачу похода. Здесь на первый план выходили два фактора: «нестерпимые» степные пожары, сделавшие невозможным дальнейшее продвижение войск, и «измена» гетмана «Самойлова», организовавшего эти пожары по сговору с крымцами. Именно поэтому сюжету о свержении Самойловича и избрании Мазепы было отведено в «сказании» немало места. Трактат завершался торжественным обещанием великих государей и впредь «оружия своя на помянутые неприятели общаго християнства употребляти» до тех пор, пока они не пойдут на мирные переговоры со всеми союзниками [2212] .
2212
Богданов А. П. «Истинное и верное сказание» о I Крымском походе — памятник публицистики Посольского приказа // Проблемы изучения нарративных источников по истории русского Средневековья. Сборник статей. М., 1982. С. 57–89.
Важна и еще одна деталь. В «сказании» декларировалось, что цель похода русской армии — «за Божиим всесилным споможением в самой Крым, которая страна в древних историях Таурикою Херсонскою нарицалась, вступити». А. П. Богданов справедливо соотносит это с известиями европейских курантов, доставленных в Москву, что Россия намеревалась якобы «весь Крым разорить и землю крымскую рускими казаками и верными татарами поселить… И чаем помощию Божию, что хан крымский скоро писатися учнет подданным царским». В царской грамоте валашскому воеводе Шербану Кантакузину в 1688 г. прямо подчеркивалось, что цари организуют новый поход на «Крымский юрт», чтобы «при помощи Божии те их бусурманския жилища юрты разорить» и «бусурманское гнездо… искоренить» [2213] . Подобные декларации, обращенные за границу, резко контрастировали с весьма невнятными в плане представления целей похода царскими манифестами, изданными внутри страны. С одной стороны, они должны были подчеркнуть для заграничных партнеров готовность России деятельно и активно исполнять взятые на себя обязательства по нейтрализации Крымского ханства, а с другой — отчасти прикрывали истинные планы Голицына, рассчитывавшего «покорить» крымского хана не столько силой оружия, сколько путем переговоров.
2213
Богданов А. П. Внешняя политика России и европейская печать (1676–1689 гг.) // Вопросы истории. 2003. № 4. С. 39; Его же. «Истинное и верное сказание»… С. 65, 76; ПСЗ. Т. 2. С. 960.
Тексты «Сказания» были переведены на латынь, немецкий и французский языки, отпечатаны в Амстердаме и розданы находившимся в Голландии резидентам и послам Австрии, Швеции, Испании, Франции, Англии, Дании, Польши и Венеции «и тем случаем разосланы во всю Европу» [2214] . В целом тон и идеология «сказания» схожи с официальной разрядной записью. Донесение информации о военных предприятиях России (в целом неудачных) до европейских дворов через посредство Келлера, как, видимо, полагали в Посольском приказе, должно было вызвать к ней больше доверия. Подобная беспрецедентная, обращенная на Запад информационная кампания подчеркивала то значение, которое со вступлением в Священную лигу придавали в Москве не только дипломатическим отношениям с европейскими державами, но и тому мнению, которое складывалось о действиях и поступках России при дворах западных владетелей.
2214
Богданов А. П. «Истинное и верное сказание»… С. 58–60.
С этой точки зрения важное место В. В. Голицын отводил переписке с императорским секретарем и переводчиком Адамом Стиллой, много лет (с 1684 г.) служившим при цесарском дворе [2215] , переводы писем которого почта неоднократно приносила в лагерь Большого полка. В одном из писем, высланных с берегов Карачекрака 4 мая 1689 г., главнокомандующий специально акцентировал внимание замещавшего его в приказе сына Алексея на необходимости написать Стилле, «что обретаемся в ближних местех от Крыму,
2215
Шире о контактах русского двора и А. Стиллы, информировавшего русское правительство о политических новостях и ранее, и после 1689 г., см.: Сквайрс Е. Р. «Неофициальные» тексты официально-делового письма в диалоге Москвы и Вены в XVII в. // Актуальные проблемы лингвистики / под ред. Э. Ф. Володарской. М., 2006. С. 205–220.
2216
РГАДА. Ф. 123. Оп. 1. 1689 г. Д. 1. Л. 161–162.
О том, что русская кампания по информированию заграницы о Крымских походах в нужном для Москвы свете приносила определенные плоды в виде утверждения в европейском новостном поле элементов российского официального нарратива, свидетельствует реляция о втором Крымском походе побывавшего в России в 1688–1689 гг. бранденбургского дипломата Иоганна Рейера. Он, по мнению публикатора и исследователя реляции К. Квятковского, отразил в ней основное содержание российского пропагандистского нарратива, не подвергнув его какой-либо критике. Сама реляция действительно отражает официальные разрядные записи и дает мало нового для истории событий экспедиции на Перекоп в 1689 г. [2217]
2217
См.: Kwiatkowski K. Informowanie o wyprawie wojennej w ko'ncu XVII w. — przypadek Johanna Reyera i kampanii krymskiej 1689 r. // Klio — Czasopismo Po'swiecone Dziejom Polski i Powszechnym. 2021. T. 59. № 3. S. 81–114.
С началом третьего — османского периода войны, ознаменовавшегося резкой активизацией со стороны России боевых действий, голицынский нарратив с объяснением целей и задач противостояния с Турцией и Крымом стал актуальным, хотя прямую связь с ним петровское правительство по понятным причинам старалось не афишировать. В официальном царском указе о походе на Азов 1695 г., как во времена подготовки первого Крымского похода, вновь говорилось о мести крымскому хану за «неправды» и кровопролитие, а также о необходимости освободить из плена православных христиан (их местожительство и национальная принадлежность не уточнялись) [2218] .
2218
РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 3. Д. 1406. Л. 357.
С 1695 г. положение дел с публичным распространением известий о войне внутри России начинает меняться. Речь идет не столько об идеологических моментах, сколько о фактических сведениях (в первую очередь, победах). Хотя каких-либо указов по этому вопросу найти не удалось, о новшествах можно сделать вывод благодаря тому, что приходившие в Москву через почту официальные письма с описанием хода осады Азова начинают распространяться в рукописных сборниках. Только в «Дневных записках» И. А. Желябужского процитировано или пересказано более десятка таких посланий [2219] . Систематически эти письма еще не изучались. Однако по имеющимся публикациям можно сделать вывод, что их копирование было делом обычным [2220] .
2219
Желябужский И. А. Дневные записки // Рождение империи. М., 1997. С. 281–296.
2220
Сказание о взятии города Азова // Древняя российская вивлиофика. Ч. 16. М., 1791. С. 252 и др.; Уо Д. К. История одной книги. СПб., 2003. С. 271; Базарова Т. А. «Пришла почта ис-под Азова…»: письма участников Азовских походов (1695 и 1696) в Научно-историческом архиве СПбИИ РАН [Электронный ресурс] // История военного дела: исследования и источники. 2019. Специальный выпуск X. Азовские походы 1695 и 1696 гг. Ч. I. C. 1–22. URL:(Дата обращения: 08.10.2022).
В рукописные сборники попадали не только письма азовской почты. Переводы публикаций, присланных по почте из европейских стран, тоже каким-то образом «покидали» Посольский приказ. Так в «Сказание о взятии города Азова» приведена статья из Венеции от 20 августа 1695 г. В ней рассказывается о том, что туркам пришлось посылать корабли на Черное море для борьбы с казаками [2221] . В дневнике Желябужского видим статью из Вены от 5 сентября 1696 г. [2222]
2221
Сказание о взятии города Азова… С. 255.
2222
Желябужский И. А. Дневные записки. С. 296.