Рута Майя 2012, или Конец света отменяется
Шрифт:
Археологи встали затемно. Команда «Глаза ангела» погрузилась на джип босса, Джеку доверили руль. Саша разместился на пассажирском переднем сиденье, а Иса на заднем. Ехали долго по пустынной местности. Светало. Дорога незаметно взбиралась на холм и все больше утопала в молочном тумане.
Прибыв на место, они поняли, что работать невозможно.
– Ежик в тумане, – пробормотал Саша.
Иса и Джек вопросительно посмотрели на него. Он хмыкнул и только отмахнулся.
Серо-белая субстанция осязаемо распространилась по округе, по-хозяйски воцарилась на холмах и совершенно
– Зато солнце не жарит, – отметил Александр. – Работать невозможно, но комфортно.
Джек разулыбался. Саша повторил сказанное на испанском. Иса радостно закивала. Боевой дух был восстановлен. Археологи сделали первые, но решительные шаги в неизвестном направлении.
– Смотрите! – вскричала Иса.
Вдали, там, где пологие холмы, встречаясь друг с другом, образовывали нежный изгиб, забрезжил свет. Свет потихоньку растекался, разъедая плотную массу тумана, и вот уже светлая полоска побежала по склонам холмов, сначала узенькая, потом все шире и шире, обнажая невесомые белоснежные мазки облаков. Их подсвечивало встававшее солнце. Беловежский застыл в восхищении.
– Так это был не туман, – констатировал Джек. – Это облака разлеглись на наших холмах.
– Прогулка в облаках? – усмехнулся русский, вспомнив симпатичный американский фильм с Киану Ривзом. – Неплохо!
Облака постепенно рассеивались, собираясь на иссиня-голубом небесном фоне маленькими пушистыми группами.
Наконец археологи приступили к обычной работе. Они разделили холм на участки и начали прочесывать его на расстоянии метров пятидесяти друг от друга.
Александр проворно двигался вдоль подножия холма и четко фиксировал интересные находки. Ему повезло. Попался черный обсидиановый нож. Он гордился этой находкой, ведь обсидиан – своего рода металл для Мезоамерики. Он не переставал удивляться окрестному пейзажу. Он вроде казался однообразным: пологие холмы беспорядочно толпились, сменяя друг друга. И в то же время настолько разнообразной, не похожей ни на что была поверхность этих холмов.
Сашу не покидало ощущение инопланетного происхождения здешних мест. Иногда земля напоминала лунный пейзаж с серым бугристым каменным покрытием, а то и небольшими кратерами или нагло торчащими бесформенными наростами. Потом, откуда ни возьмись, попадался участок, поросший выжженной серо-коричневой растительностью, колючей травой и низким колючим кустарником. Колючки добросовестно стояли на страже этих мест, всячески препятствуя любому передвижению. На смену им внезапно выступала полоса разлапистых кактусов-нопалей. И потом снова потянулась каменистая пустыня с обильно разбросанными острыми камнями.
Выйдя на глинистую потрескавшуюся почву, редко покрытую колючками, которые стыдливо прикрывали уродливые трещины, Саша ахнул и закричал:
– Ух ты, Пегас! Смотрите, настоящий Пегас!
Вдали малюсеньким оазисом на желто-коричневой пустынной поверхности кустились маленькие зеленые кактусы-магеи. Два из них выпростали вверх по ровной высоченной стреле, напоминающей огромную спаржу. А посреди этого оазиса высился Пегас и как будто даже с наездником.
– Эй, – снова крикнул Саша спутникам, – смотрите, Пегас!
Ответа он не получил, но не обратил на это внимания, а достал в который раз фотоаппарат и запечатлел удивительное
Саша еще немного полюбовался на необычную картину и вернулся на свою тропу. Его спутников нигде не было видно. Это его озадачило, но он подумал, что задержался у Пегаса, и бодро двинулся дальше. Через несколько минут он завершил обход вверенного ему участка холма, но товарищи по-прежнему не попадались ему на глаза.
Тогда он поднялся на холм, чтобы увидеть их с высоты. Они исчезли. Он решил, что они закончили свой маршрут и ждут его у машины, и кинулся туда. Джип одиноко стоял в низине и выглядел инородным телом в этом инопланетном пейзаже, будто луноход в лунном кратере. Здесь археологов тоже не оказалось.
Саша вернулся к холму, потоптался у подножия и бегом ринулся на соседний холм, внимательно озирая окрестности. Сгинули его товарищи. Он полез на следующий холм. Как сквозь землю провалились. Он устало и потерянно вернулся к машине и решил ждать здесь. Прошло, вероятно, более часа, а то и полутора.
И внезапно на их основном холме показались два силуэта. Александр принялся кричать, но люди двигались в противоположную сторону. Из последних сил он рванул на холм, отчаянно вопя и жестикулируя. Наконец его заметили.
На обратном пути Исабель промывала ему мозги:
– Алехандро, почему ты не звал нас, когда потерялся?
– Да я вовсе не терялся, – оправдывался он. – Это вы потерялись. Я же искал вас.
– Если бы ты нас искал, нашел бы, – не унималась мексиканка. – Ты потерялся и далеко ушел.
– Да я ждал вас возле машины, – вяло отнекивался Саша.
Американец отмалчивался, видимо, не до конца понимая, что именно Иса внушает этому русскому.
За обедом на базе уже в юмористической форме инцидент был пересказан остальным членам экспедиции. И во всеобщем гомоне потонул Сашин рассказ о том, как он прочесал все холмы в поисках товарищей. Но сильно обгоревшее лицо выдавало, как долго он ждал их возле машины, тщетно всматриваясь в окрестности и подставив лицо безжалостному солнцу. С тех пор Исабель ставила его в центре во время работы, чтобы она и Джек не упускали из виду этого рассеянного русского.
Через какое-то время их команда пополнилась мексиканцем Фернандо, Сашиным соседом по комнате. Этот безбашенный, веселый парень внешне представлял собой помесь Фиделя Кастро с Ясиром Арафатом. Мексиканец по отцу и американец по матери, Фер одинаково владел обоими языками своих родителей. Это стало настоящим подспорьем для Александра. К тому же он привнес в работу их команды юмор, дополнив тем самым молодого русского, безуспешно пытавшегося шутить и переводить свои шутки то на один, то на другой язык. Совместное проживание уже достаточно сблизило их. Теперь же они стали настоящими друзьями. Команда «Глаза ангела» показывала очень хорошие результаты. Сам Джордж Полонски однажды отметил, что они кое-чего добились. Из уст Джорджа это звучало как настоящая похвала. Он редко кого хвалил, хотя и никого никогда не ругал, скорее отечески наставлял.