Рута Майя 2012, или Конец света отменяется
Шрифт:
К концу недели приходили долгожданные вести из Мексики. Беловежский вывешивал во «ВКонтакте» подробные заметки о своей жизни и работе и сдабривал их огромным количеством фотографий. Все это погружало его семью и друзей в удивительный мир неведомой экзотической страны. Однако в эту воронку интереса к мексиканским новостям затянуло и людей, совершенно посторонних, не имевших к Александру никакого отношения.
Глава вторая
Москва
Марина ждала мексиканские опусы Беловежского с особым нетерпением и с пристрастием рассматривала его альбомы во «ВКонтакте». Она даже не была знакома с этим парнем. Он окончил истфак двумя годами раньше ее. И, несмотря на его популярность
О «мексиканском сериале» Беловежского она узнала от своей подруги Светки, некогда побывавшей в Гнездовской археологической экспедиции и таким образом попавшей к Саше в друзья. В конце января Марина заскочила к Свете Балашовой, однокурснице и по совместительству соседке по дому, попить чайку и обсудить последние новости. Балашова как раз сосредоточенно вникала в Сашину заметку во «ВКонтакте».
– Ты что там изучаешь с такой серьезностью? – поинтересовалась подруга.
– Да Беловежский вести с полей опять вывесил.
– Какой еще Беловежский? С каких-таких полей?
– Ты что, Сашку Беловежского не знаешь?
Марина отрицательно покачала головой.
– Да ладно. Не может быть. Его все знают. Сашка, Беловежский, с кафедры Древнего мира, на два курса нас старше, – пояснила Светлана.
– Не знаю я его. И что с ним?
– Он еще майя занимается. А сейчас он в Мексике в археологической экспедиции. И он так забавно описывает свое там пребывание. Альбомы крутые вывешивает.
– Где он сейчас? В Мексике? – охнула Марина. – А можно посмотреть?
Светка начала показывать ей альбомы и первые заметки Александра.
– Да, интересно пишет парень, – констатировала Марина.
Марина постучалась к нему в друзья. Но неизвестных ему людей он в друзья не принимал, и она подписалась на его страничку. Однако сам автор заметок мало интересовал Марину. Она даже толком не знала, как он выглядит. На аватарке красовался какой-то каменный истукан. Личных фоток Беловежский не размещал. А альбомы отображали подробности его мексиканских будней. Немыслимые пейзажи, маленькие необычные селения, гостеприимная база археологов, сами археологи и местный люд, с которым они общались, разнокалиберные находки – невообразимая атмосфера совершенно иной жизни. Сам же автор являлся в конце каждого альбома силуэтом, тенью, приветственным жестом руки, мутным отражением в зеркале автомобиля или в другом прикольном виде.
Марина Томина давно бредила Мексикой. C детских лет Мексика маячила перед ней. Ее мать познакомилась во время Олимпиады в Москве с мексиканской девушкой. Они подружились и долгие годы переписывались. Несколько раз мексиканка приезжала в Москву и одаривала маму сувенирами. Открытки с видами городов и городищ, сомбреро, пластинки с мексиканской музыкой, книги с красочными фотографиями, пончо и даже золотые украшения. Эти яркие предметы, свидетели существования другого мира, окружали ее всю жизнь и будоражили воображение.
Поступив на истфак, Марина выбрала кафедру этнологии. Здесь она смогла удовлетворить свою жажду поближе познакомиться с обычаями, традициями и фольклором Мексики. Она вновь и вновь рассматривала мамины открытки и вновь и вновь листала книжки с фотографиями и томилась от желания увидеть воочию эту далекую и одновременно такую близкую страну.
А пока альбомы и заметки Беловежского во «ВКонтакте» позволяли ей еженедельно окунаться в новые сюжеты мексиканской жизни русского парня. И каждый раз перед ней представала другая Мексика, совсем не похожая на страну ее детских грез.
В последней своей заметке Саша Беловежский написал, что собирается посетить Монте-Альбан. Это мексиканское городище занимало особое место среди маминых открыток и имело для Марины необыкновенно притягательную силу. Она с изумлением обнаружила, что Монте-Альбан находится под городом Оахака. И как раз оттуда Беловежский отправлял свои репортажи. Почти мистическим выглядел тот факт, что единственной туристической брошюрой, подаренной маме ее мексиканской подругой, оказался путеводитель именно по штату Оахака. С замиранием сердца она ждала, когда
Отчет и фотографии Александра появились во «ВКонтакте» только в воскресенье и всех расстроили, а особенно Марину. Заметка носила констатирующий характер, типа: «Я побывал в Монте-Альбане. Это круто! Смотрите фотки». Но фотографии не имели подписей.
«А ведь это первое по-настоящему исторически интересное место, которое он посетил. А я так ждала его рассказа о Монте-Альбане, а у него информации ноль!» – разочарованно подумала Марина.
И с этой минуты она потеряла покой. С головой окунулась она в магию Монте-Альбана. Она совершала на YouTube виртуальные прогулки по городищу. Огромное рукотворное плато на холме, возвышавшемся на двести метров над Оахакой и на две тысячи метров над уровнем моря, с руинами пирамидальных платформ, где когда-то высились храмы. Это древнее поселение сапотеков считалось первым городом в Мезоамерике. Время его возникновения уходило своими корнями в эпоху, когда в Древней Греции правил Перикл, за пять веков до рождения Христа. Такая древность, красота и размер поселения, загадочность его центральной культовой части заставляли ее мысленно погружаться в эту древность. Острое желание гулять по Монте-Альбану наяву превратилось в навязчивую идею. Ничто не могло теперь ее остановить – ни работа, ни дороговизна поездки, ни безумный размах задуманного путешествия. Ее мечта либо осуществится, либо превратится в несбыточную, навсегда похороненную под бременем здравого смысла и обстоятельств. Вскоре нашелся и невообразимо дешевый билет на конец марта, не выкупить который было бы верхом наглости или легкомыслия.
Глава третья
Коиштлауака
Месяц тяжелых переходов по малопроходимому пространству. Месяц эмоциональных перегрузок. Любой, да почти каждый в экспедиции норовил хотя бы вскользь, в шутку, пустячно, нечаянно, но намекнуть этому русскому, что он здесь самый молодой, сын полка, неопытный, дитя неразумное, не профессионал, мальчишка и вообще иностранец.
За ним закрепился статус вечно теряющегося, хотя он больше и не заблудился ни разу за этот месяц. Однажды Саша, изучив карту, робко предположил, что надо двигаться в направлении, противоположном тому, на какое указывали Исабель и Джек. Иса ласково посоветовала ему научиться читать карты. Через некоторое время выяснилось, что правда была на его стороне. И им пришлось развернуться и плестись обратно, потеряв довольно много времени. Иса с любопытством пристально посмотрела на Сашу. Джек улыбнулся и лишь слегка кивнул ему. А Фер отпустил по своему обыкновению какую-то сальную шутку на испанском, которую мало кто понял. Но ни один не озвучил, что именно Саша оказался прав, ни один не признал свою неправоту. Беловежский промолчал, не стал бить себя в грудь и кричать: «Это я, я был прав!» Он понимал, что его товарищи на самом деле приятные люди, что все они в одной связке в нелегких условиях необычного проекта.
Месяц одиночества. Безусловно, он чувствовал себя одиноким, хотя практически ни минуты не оставался один. За месяц он не произнес ни слова на родном языке, разве что в шутку обучая своего «сокамерника» Фернандо элементарным русским словам и ругательствам. Он вынужден общаться практически на двух языках одновременно, разговаривая с мексиканцами по-испански и тут же с американцами по-английски.
И он устал. Накопилось раздражение. Раздражали все. Исабель своей ненавязчивой наставительностью. Джек своей положительной правильностью. Раздражал даже друг Фернандо, с которым, казалось, у него было много общего. Перед сном они обычно хохотали над дурацкими, бредовыми прожектами. Фер рассказывал Саше загадочные истории из жизни своей семьи и самые популярные мексиканские страшилки. Ко всему этому они тут же сочиняли веселый конец, превращая леденящий душу ужас в самую большую хохму. Но Фернандо раздражал Беловежского своими бесконечными непонятными шутками на уровне пошлых каламбуров. А еще бесило его, что за рулем своего мини-вэна Фер постоянно отвлекался на разговор и абсолютно не смотрел на дорогу. Ну, какого черта он не смотрит на дорогу, а?