Рута
Шрифт:
— Чего визжите как бабы на базаре? — спросил он у самого буйного.
— А ты что смелый такой? Тогда иди погляди, что с нашими парнями случилось! — ответил солдат, с опаской глядя на кусты и сжимая рукоять огромного ножа.
Подъехав к трупам, граф не слезая с лошади наклонясь внимательно рассмотрел их, и вздохнув с облегчением, констатировал:
— Волки или медведь.
— Да уж, есть повод расслабиться, — усмехнулся, здоровенный мужичина с сетью безобразных шрамов на лице.
«Это же Дит Медвежья лапа, — узнал здоровяка Нобижон. — Я сам разрисовал ему рожу. Ну все,
— Не боись, командир, — оскалил в улыбке беззубый рот Дит, заметив как побелело лицо графа, — до места не тронем.
Бледный как полотно, Нобижон снова выехал на дорогу, оглядел свой напуганный отряд и усмехнулся. Страх в его душе уступил место злобе и ехидству.
— Значит, искупить решили кровью свою вину? Заработать свободу себе хотите? — завопил он, сперва несколько надрывно, но потом звучно и властно. — И обосрались даже не увидев неприятельские знамена! Передовой отряд Темерской армии добудет себе славу, закидав врагов своими грязными подгузниками!
Выдержав паузу, и от презрения скрежетнув зубами, он смачно сплюнул и спросил:
— Ну что, бабы, будем строиться или истерить?
Насупившись вояки все же наладили ряды и глядя на него исподлобья продолжили движение.
— По кустам больше не шляться, нужду справлять на обочине. Уж как-нибудь потерпите! — скомандовал граф, наконец-то заняв надлежащее себе место во главе колоны.
Дальше шли очень тихо. Никто не разговаривал, старались не звенеть оружием и не шаркать ногами. Все прислушивались и присматривались к плотно растущему вдоль дороги ивняку. Вскоре добрались до развилки. Одна дорога вела в Каррерас, другая до старого поместья. Остановив коня, Нобижон задумался.
Чтобы выполнить задание и заманить неприятеля в нужное место, надо было идти к городу и совершив нападение на стоянку вражеской армии, быстро отступить к поместью, в то время армия Трояна сразу отправится туда и займет позиции. Так приказал король, но графу меньше всего хотелось рисковать своей жизнью и лезть под мечи и копья неприятеля. С другой стороны опыт бегства с поля боя у него тоже имелся, и если Недомир просто изгнал его из королевства, то Троян — посадит на кол или… Даже подумать страшно! Уж лучше все же рискнуть воплотить в жизнь план, предложенный чародеем, и продуманный им самим до мелочей за время дороги.
Оглянувшись на свое войско, Нобижон злорадно ухмыльнулся и тронул коня в сторону Каррераса.
Объединенная армия раскинула свои шатры у стен, сдавшегося без боя Каррераса. Грабить было запрещено, поэтому солдаты слонялись без дела по городу, отоваривались в Товарном ряду и праздновали победу в лагере. Командование собралось на открытой террасе, выходящей на крепостную стену. С ее высоты, лагерь казался живым пестрым ковром. Разноцветные доспехи воинов создавали постоянно меняющийся рисунок. Дийкстра, казалось, был полностью поглощен этим зрелищем. Скрестив на огромном животе свои толстые пальцы, он смотрел вниз так внимательно, что Вельмериус не сразу решился его отвлечь.
— Послушайте, Энкелей, — начал он вкрадчивым голоском. — Решение Совета по поводу ограничения моих полномочий на завоеванных территориях —
Дийкстра посмотрел на него таким взглядом, что примар весь скукожился, но не отступил.
— Вы единственный человек, способный повлиять на ситуацию. Подумайте сами, как я могу внушить покоренному народу послушание и трепет перед новым королем, если меня лишили возможности действенно влиять на жрецов?
— Который раз вы уже начинаете со мной этот разговор? В пятый? — раздраженно спросил граф. — И в пятый раз я вам объясняю, что народ принял своего законного короля добровольно и с великой радостью, и поэтому даже воинам запрещено грабить и насиловать, а уж тем более Святому воинству.
— Но жрецы не хотят добровольно…
— Это ваши проблемы. Я вас своими обременяю? Нет! Вот и меня не надо.
— Но, граф…
— Извините у меня неотложные дела, — улыбнулся Дийкстра, вошедшему на террасу Силигургу.
— Энкелей… — взмолился Вельмериус.
— Обратитесь к Хенсельту, — через плечо бросил тот, увлекая беловолосого мужчину в дальний угол.
— К Хенсельту, ну конечно… — заворчал примар. — Он даже не слушает, а сразу в морду. Демавенд хоть и не дерется, но и не отвечает. Ну, ничего Ветслав, я тебе это еще припомню.
Он с такой злобой и ненавистью посмотрел на принца, вместе с королями поднимающего бокал за победу, что молодой человек даже неосознанно обернулся, будто почувствовав отрицательные флюиды примара. Как только глаза их встретились, Вельмериуса точно подменили. Столько доброты, святости и подобострастия сразу, не смог бы изобразить, даже самый талантливый актер. Лицо Ветслава искривилось, словно он увидел самое мерзкое и поганое существо на свете. Он поспешил перевести взгляд на что-нибудь другое и заметил шепчущихся в сторонке графа Гувота с командиром Дикого отряда. Озабоченный вид Энкелея и бледность Силигурга заставили его тут же забыть о существовании Вельмериуса.
Тяжело вздохнув, граф похлопал волка по плечу, в глазах обоих заблестели слезы. Постояв немного молча Силигург склонил голову, явно желая удалится. Энкелей не возражал. Он медленно направился к шумной и веселой компании королей.
— Мне очень жаль портить ваше веселье, но только что пришло донесение, что войско Трояна на подходе, — серьезно начал он. — Передовой отряд под командованием графа Гинваэл быстро приближается к нашему лагерю. Скорее всего с целью совершить диверсию и заманить нас, в ловушку.
— Ну что ж, все идет по плану, — усмехнулся Демавенд в свою широкую густую бороду. — Ардену сообщили?
— Конечно.
— Тогда по коням! — воскликнул Хенсельт, осушив огромный кубок вина.
Венсельт и Гензельт последовали примеру деда, и так же одним глотком допили свои кубки. Глаза братьев блестели от выпитого и от предвкушения настоящей драки. Они совсем истомились от однообразия и мирного завоевания городов. У них так чесались руки, что королю не раз приходилось разнимать и разводить внуков порознь. Теперь же настало время действовать, и первый пункт в разработанном королями плане, был за ними. Вскочив в седла, они во весь опор понеслись к своим дружинам.