Рута
Шрифт:
— Зато я знаю у кого можно это выяснить! — сказал граф, поворачивая голову каменной саламандре, украшающей камин.
Медленно и шумно отъехав в сторону, камин открыл довольно большой проход.
— Я не пойду, — твердо произнес Эскель.
Лицо его ничего не выражало, но Геральт видел, что дается ему это с большим трудом.
Взяв факел и запалив его от свечи, Дийкстра вошел в проход. Геральт последовал за ним. Несколько раз свернув, затем спустившись вниз и опять поднявшись, проход вывел на небольшую площадку. Пошарив по стене рукой, граф нашел нужный
— Мы взяли ее когда, она пыталась внушить Эскелю необходимость моей ликвидации, — пояснил Дийкстра.
— Здравствуй, Фрингилья, — тихо произнес Геральт.
Чародейка подняла на него красные, припухшие глаза и слегка кивнула. Сердце ведьмака сжалось. Сейчас перед ним сидела не Дама Ложи, а обычная измученная женщина, которая когда-то была ему не безразлична. Словно поняв его терзания, она грустно улыбнулась и протянула руку. Двимеритовый браслет слегка позвякивал на трясущейся руке. Встав на колено, ведьмак успокоил ее в своих ладонях.
— Прошу тебя, скажи, — начал он, с трудом проглотив ком, мешающий говорить, — Где Йеннифэр?
— Я не знаю, — ответила Фрингилья, слабым голосом. — Знаю только, то что жива и теперь другая.
— Что значит: другая?
— Птица. Черная чайка… Она была рядом, но ты не замечал. Однажды чайка сразилась с совой, чтобы спасти тебя.
Ведьмак и граф переглянулись, вспомнив случай на Теодуле. Должно быть Филиппа была в ярости!
— Я действительно, хотела твоей смерти Дийкстра, — обратилась она к Энкелею. — Но не потому, что Ложа так решила, а потому что не вижу другого способа прекратить войну. Мне не нужна власть, я сыта ею по горло, но мне не безразлично — погибнет мир или нет.
Граф удивленно взглянул на нее, взял табурет и поставив рядом с креслом тяжело на него опустился.
— Ты вторая, кто сообщает мне о гибели нашего мира, в случае продолжения мною войны с Реданией. Не понятно, по какой причине должно сие произойти. Может, объяснишь?
— Что бы ты там себе не думал, силы наши примерно равны, и я не имею в виду армию. В этой войне участвуют почти все чародеи нашего мира. Исключение составляют только Борисий и Цири. А теперь подумай, может ли подобное столкновение привести к катастрофе?
— Но ведь в Нильфгаардской войне тоже приняли участие все чародеи?
— Магия не стоит на месте. Именно война с Нильфгаардом подсказала, как из нее можно сделать невероятной силы оружие, если части объединить в одно целое. И ты не хуже меня знаешь о чем речь! Битва в Соддене — детские игры, по сравнению с нынешними возможностями.
Не надолго задумавшись, Дийкстра спросил с усмешкой:
— Филиппа ведь тоже знает о катастрофе?
— Конечно.
— Ну,
Фрингилья тяжело вздохнула и покачала головой. Зная Филиппу такой, какой она стала, даже предположить, что она уступит Дийкстре озаботившись возможными последствиями, было не мыслимо.
— Но ведь Филиппа — не вся Ложа! — возразил граф на ее не высказанные сомнения.
— Но ведь граф Гувот — не весь Совет армии Трех Королей! — усмехнулась в ответ чародейка. — Ваша с Филиппой битва за власть, за Реданию и за старые обиды бывших любовников, может обернуться крушением мира, но разве вас это остановит?
Дийкстра встал и медленно прошелся по комнате, поглаживая гладковыбритый подбородок. Для его большой фигуры это помещение было слишком маленьким и тесным, поэтому дойдя до стены он остановился и замер погруженный в свои мысли. Наконец, он повернулся, подошел и снова опустился на табурет. Улыбнулся.
— Если ситуацию нельзя изменить, ее следует заставить работать на себя.
Он сделал долгую паузу. Ведьмак и чародейка спокойно ждали продолжения.
— Скажи-ка мне Фрингилья, — продолжил он. — Кто еще из вашей дивной Ложи, так же как и ты озабочен спасением мира?
— Только те кто доверяет Борисию, — ответила она. — В том то и дело, что есть те кто верит ему, а есть — кто не верит. Филиппа, к примеру, считает, что выдумал эту катастрофу, лишь бы остановить войну.
— А кто думает иначе? Ну, кроме тебя разумеется.
Чародейка услало на него посмотрела и усмехнулась.
— Да, ладно, тебе, — улыбнулся граф еще шире. — Это, в общем-то, ни какой не секрет. Я знаю, как трепетно относится к монаху твоя подружка Ассирэ. А, близкий друг Марата и Борисия, Вадилим уж наверняка оказал свое влияние на мировоззрение Маргариты.
— К чему ты ведешь? — насторожилась Фрингилья.
Опять выдержав театральную паузу, Дийкстра полез за пазуху и извлек свиток. Ни чего не говоря, он протянул его чародейке. Она удивленно приняла его, прочитала и подняла на графа недоверчивый взгляд.
— Это письмо от Борисия. Его подлинность может подтвердить Геральт, он, кстати, мне его и принес.
Она перевела взгляд на ведьмака, он утвердительно кивнул.
— Не могу сказать, что я безоговорочно доверяю монаху, — продолжил граф, — но и не верить оснований у меня нет. Его предложение, в принципе, меня устраивает… Единственное условие: в новый Совет Чародеев должны войти Борисий и три Дамы Ложи, как минимум.
— А твои мальчики не будут против? — спросила с усмешкой чародейка.
— Я смогу убедить их в целесообразности такого решения. Проблемы могут возникнуть с твоими девочками!
Фрингилья задумалась. Теперь Дийкстра ждал, стараясь не мешать ее размышлениям.
— Если Борисий войдет в Совет — я и Ассирэ примем твое предложение, но за Маргариту говорить не могу.
— И не надо, — улыбнулся граф довольной улыбкой. — Мне нужно некоторое время, чтобы встретиться с монахом, поэтому, прошу тебя, потерпеть еще немного заточение.