Рутея
Шрифт:
– Но если обман вскроется? Если они узнают, что Стояна Сиднеина нет в живых?
– Ну, на востоке о Стояне многие слышали, но почти никто не знает. Мы постараемся свести твоё участие к минимуму – принимать поручения будет Артур, а ты будешь их раздавать, встречаться с боссами. Эдакий генерал в отставке. Стрелять, драться ты умеешь, хотя это может и не пригодиться. В общем, будешь публичным лицом. Кстати, о лице...
Майк раскрыл два чемоданчика и положил на пол. Увидев их содержимое, я понял, что сейчас произойдёт, вскочил и рванул вверх по лестнице.
Полевую хирургическую лабораторию я видел всего второй раз в жизни, но не мог спутать ни с чем другим похожим.
Артур, стоявший в проходе, сбил меня с ног
Наверное, именно в тот день во мне начал умирать прежний Антон Этоллин.
Часть II. Стоян. Глава 6
Часть 2. Стоян
1. Дальноморск
Мало что меня успокаивает так же хорошо, как музыка.
Я собирал свою музыкальную коллекцию уже лет десять. Менялся – простое копирование сродни воровству – с владельцами клубов, музыкантами, с которыми был знаком или которые попадались на пути, или такими же случайными коллекционерами, как и я сам. На моём музыкальном УНИ записаны сотни коллективов – от новейшей Музыки Никеля, тяжёлой и сложной, до старой Музыки Серебра, звонкой и чистой, как горный ручей. Боевые марши Музыки Свинца, бестелесная Музыка Кислорода, южная негритянская Музыка Гелия, даже несколько древних альбомов в жанре хард-рока и земной «электроники», от которых произошло всё разнообразие музыки Рутеи. Всё это лежало у меня в кармане, готовое к прослушиванию.
В какие-то моменты поездки мне даже казалось, что я готов простить боссам синдиката все лишения и издевательства за то, что они вернули мне плеер. Но лишь в какие-то моменты – в остальное время я размышлял о том, как уйди из ситуации, в которую угодил.
Пока очевидного решения я не видел.
Мы с Артуром выехали в Дальноморск на вторые сутки, рано утром. Перед этим Майк нацепил мне на лоб визио-программатор и долго консультировал меня. Перечислял обязанности и первостепенные дела, которые я должен сделать по своему приезду в Сереброполис – самый большой город на Востоке, где я и должен был остановиться. Обычным способом я бы всё это не запомнил, но после такого сеанса я был обеспечен головной болью и кучей информации, которую сложно выбить из головы. Также я запомнил сотню личностей, которых знал и которые могли быть полезны.
Напоследок я задал Майку вопрос, интересовавший меня ещё с ночного сеанса программатора:
– Ты же не самый главный в синдикате. Кто наш Верховный отец? Кто главнее тебя?
– Этого не знает никто, – Майк сел, нахмурился и стал массировать виски, подобно тому, как это делал я после визика. – Он никогда не действует и не общается с нами напрямую. Только через сеть и письмами. Может даже общаться телепатически – но такое случалось только пару раз с моими помощниками.
– Телепатически? – усмехнулся я. – Ты серьёзно в это веришь?
Он молча поднял на меня глаза. Такими я его глаза ещё никогда не видел – в этом взгляде злость и усталость смешались с презрительной усмешкой.
И я поверил.
От монастыря отъехали по обычной дороге, на старой двухместной моторикше – быстрый сферолёт мог привлечь внимание, и Майк оставил его для того, чтобы улететь обратно в Средополис.
На самом деле, выбор транспорта меня несколько удивил – я ожидал чего-то более скоростного, удобного и простого. Потом мне пояснили – пересекать границы крупных городов и субдиректорий могло быть опасным, потому что датчиками можно отследить любой междугородний перелёт частного сферолёта. Артур
Гораздо важнее теперь была моя биография. Точнее, не моя – Стояна Сиднеина. Краткая история его жизни, кадры из его жизни, отдельные привычки были прошиты теперь у меня в «подкорке» после сеанса просмотра биографии. Подразумевалось, что этого для работы достаточно, а остальное Стоян «забыл» во время карательных мер в колонии.
Этот человек был старше меня на пять лет. Молчаливый, как я, суровый, несговорчивый характер. Если бы не беспринципность и тяга к уголовщине, эта личность даже могла казаться симпатичной. Родился в Стаанаде, столице Конзатана, тогда бывшего Конзанской субдиректорией, в семье рыбака. Наполовину рутениец. Рано остался без матери, в школе проучился всего семь классов и пошёл во флот. Там же познакомился с мелкими портовыми бандюгами, которые через несколько лет возглавили движение сепаратистов и на волне войны с Югрсью объявили о независимости. В отличии от юго-западной провинции, здесь отделение прошло сравнительно мирно, властям Директории не нужна была вторая война. К тому же, во внешнеэкономическом и военном плане Конзатан остался подконтрольным Рутении.
Но Стоян Сиднеин в новом государстве оказался не удел. Из-за какого-то внутреннего конфликта с властями его и сотню боевых товарищей депортировали из страны на север, в Уктусскую субдиректорию Рутении, где они быстро объединились с местными бандюгами и начали строить свой синдикат. Когда Майк Фарвоздин предложил легализоваться, тайно войти «Степным волкам» в структуру Директории, Стоян был последним из верхушки синдиката, кто согласился на это.
В тюрьму он попал после организованного им убийства регионального Директора по перевозкам. Это была его личная инициатива, которую он не согласовал ни с Фарвоздиным, ни с Главным Боссом, за что и поплатился. Через четыре года он понадобился Фарвоздину и его таинственному департаменту снова, но планам не удалось осуществиться.
Благодаря мне. Точнее не мне, а Антону Этоллину, чьё лицо я носил каких-то пару дней тому назад.
Я поймал себя на том, что второй день избегаю смотреть в зеркало. Из меня слепили что-то среднее между мной-бывшим и Стояном – так, как будто настоящего главаря после удачного побега тоже прооперировали. Примерно таким я увидел себя в той видео-новости в кабине рыбного грузовика. Новое лицо, со шрамом, кривым носом и восточным разрезом глаз мне не нравилось. Ровно как и не нравилась серая мантия монаха-креациониста, которую я теперь носил. Одной лицевой операцией дело не обошлось. Мне накололи татуировки и присадили имитаторы родинок. Добавили пару шрамов на грудь и ноги. Ещё вживили чип в висок, предназначение которого я узнал чуть позже.
Но главное – с помощью визика меня основательно подправили внутри. Конечно, во мне оставался бороться Антон, склонный к состраданию и сочувствию, но его место теперь стремился потеснить Стоян. Циник, убийца, обиженный на общество. Во время войны мне приходилось убивать людей, но я-прежний с ужасом думал о том, что мне теперь придётся отдавать приказы об убийстве невинных. Я гнал эти мысли и пытался найти хоть какую-то зацепку, которая могла бы позволить мне вырваться из этого круга.
Мы ехали вдоль гористого побережья пару часов, прежде чем Дальноморск – крупнейший порт на Левиафановом море и пятый город в стране – показался за поворотом дороги. Город лежал на побережье залива, наползая своими пригородами на окрестные горы, и дорога свернула вниз, извилистым путём спускаясь к побережью. Я побывал здесь до этого всего пару раз, и это был самый восточный город, в котором мне пришлось побывать.