Ружья, микробы и сталь
Шрифт:
Одним словом, устойчивость кочевого образа жизни, охотничье-собирательского хозяйства и каменных технологий на Австралийском континенте, несмотря на контакты с новогвинейскими земледельцами каменного века и индонезийскими земледельцами века железного, только на первый взгляд подтверждает гипотезу об исключительной невосприимчивости коренных австралийцев. Как выясняется при более детальном анализе, она лишь подтверждает универсальную роль географических факторов в распространении человеческой культуры и технологии.
Нам осталось рассмотреть контакты носителей новогвинейской и австралийской культуры с носителями европейской. Португальские мореплаватели «открыли» Новую Гвинею в 1526 г., Голландия заявила права на ее западную половину в 1828 г., а Британия с Германией разделили между собой ее восточную половину в 1884 г. Первые европейцы
Причины, по которым европейцы колонизировали Новую Гвинею, а не наоборот, очевидны. Именно у европейцев имелись океанские суда и компасы, чтобы добраться до острова; системы письменности и печатные станки, чтобы производить и размножать карты, отчеты о путешествиях и бюрократические документы, облегчающие установление контроля; политические институты, чтобы организовать экспедиции, войска и административное управление; наконец, огнестрельное оружие, чтобы убивать оказывающих сопротивление новогвинейцев, умевших воевать только луками и дубинами. Несмотря на это, число европейских колонистов всегда оставалось минимальным, и в наши дни Новая Гвинея по-прежнему преимущественно населена новогвинейцами. Такая ситуация резко отличается от того, что произошло в Австралии, обеих Америках и Южной Африке, где европейское заселение было более массовым, долговременным и повлекло за собой вытеснение коренных народов на обширных территориях. Почему на Новой Гвинее все было иначе?
Одним из главных факторов — который до 80-х гг. XIX в. обрекал на неудачу все попытки европейцев обосноваться в низменных частях Новой Гвинеи — стал высокий уровень заболоеваемости малярией и другими тропическими болезнями, ни одна из которых, как мы знаем из главы 11, не вызвала острой эпидемии европейского типа. Самый амбициозный из безуспешных проектов колонизации, инициированный примерно в 1880 г. французским маркизом де Ре на близлежащем острове Новая Ирландия, через три года окончился смертью 930 из 1000 колонистов. Даже имея доступ к средствам современной медицины, многие из моих американских и европейских знакомых, живших на Новой Гвинее, были вынуждены уехать с острова, спасаясь от малярии, гепатита и других болезней, а моему собственному здоровью пребывание на Новой Гвинее обошлось годом лечения от малярии и годом — от дизентерии.
Если европейцы терпели такой убыток от инфекций новогвинейских низменностей, почему европейские инфекции одновременно не наносили такой же вред новогвинейскому населению? Какое-то число новогвинейцев действительно заражалось европейскими патогенами, однако эти заражения не были столь же массовым явлением, как во время разрушительных эпидемий среди коренных народов Австралии и Америки. Новогвинейцам отчасти повезло в том, что до 80-х гг. XIX в. на их острове не было постоянных европейских поселений, а к тому времени успехи общественного здравоохранения были столь значительны, что оно смогло взять под частичный контроль распространение оспы и других инфекционных болезней в Европе. Кроме того, благодаря австронезийской экспансии Новая Гвинея имела контакт с индонезийскими колонистами и торговцами на протяжении трех с половиной тысяч лет. Поскольку инфекционные болезни материковой Азии достаточно прочно и давно обосновались на островах Индонезии, новогвинейцы были знакомы с евразийскими микробами и сумели выработать к ним гораздо большую наследственную сопротивляемость, чем австралийские аборигены.
Единственная часть Новой Гвинеи, не представляющая серьезного риска для здоровья европейцев, это горные территории над верхней границей распространения малярии. Однако до этих территорий, где компактно проживало многочисленное аборигенное население, европейцы добрались только в 30-х гг. XX в. К тому моменту австралийские и голландские колониальные власти уже не были готовы зачищать землю для белых поселенцев, массово истребляя местных жителей или сгоняя их с родных мест, как это происходило все предшествующие столетия европейского колониализма.
Последним препятствием на пути европейской экспансии на острове было то обстоятельство, что растительные культуры, скот и хозяйственные традиции европейцев слишком мало совместимы с любым из типов новогвинейского климата и ландшафта. Несмотря на то что в наши дни на Новой Гвинее в небольших объемах возделываются
Все эти проблемы, связанные с болезнями, непроходимым ландшафтом и непригодностью чуждых методов хозяйствования оказали влияние на решение европейцев оставить восточную Новую Гвинею ее коренным жителям. Однако новое независимое государство Папуа — Новая Гвинея не отказалось от европейского наследия: английский функционирует как официальный язык, местные языки имеют письменность на основе латиницы, в стране работают институты демократического самоуправления, смоделированные по британскому образцу, а ее армия вооружена огнестрельным оружием, производимым другими странами. Для западной Новой Гвинеи, контроль над которой перешел от Голландии к Индонезии в 1963 г., исход был иным. Переименованная в провинцию Ириан Джая, сегодня она управляется выходцами из Индонезии в их собственных интересах. В ее сельском населении по-прежнему преобладают новогвинейцы, но в городах живут индонезийцы, что является следствием политики властей, поощряющей иммиграцию из других частей страны. На пути индонезийцев, тысячелетиями существовавших в контакте с малярией и другими общими для них и новогвинейцев болезнями, не стоял тот же непроходимый инфекционный барьер, как на пути европейцев. Они также были гораздо лучше приспособлены к хозяйствованию на новогвинейской почве, поскольку в набор культур индонезийского земледелия уже входили бананы, батат и некоторые другие основные ингредиенты земледелия Новой Гвинеи. На новом витке — в условиях использования всех ресурсов централизованного государственного управления — происходящее в провинции Ириан Джая является продолжением австронезийской экспансии, которая впервые затронула Новую Гвинею 3500 лет назад. Собственно, индонезийцы и есть современные австронезийцы.
Европейцы колонизировали Австралию, а не коренные австралийцы колонизировали Европу по тем же самым причинам, которые действовали в случае Новой Гвинеи. Однако истории новогвинейцев и австралийцев оказались очень разными. Костяк населения современной Австралии, распоряжающийся ее судьбами, — это 20 миллионов неаборигенов, большинство из которых имеет европейское происхождение, а остальная часть — растущее число выходцев из Азии, хлынувших в страну после отмены в 1973 г. иммиграционного режима под названием «Белая Австралия». Аборигенное население, если брать в расчет его максимум в начале европейской колонизации (300 тысяч) и минимум в 1921 г. (60 тысяч), сократилось на 80%. В наши дни аборигены составляют низший слой австралийского общества. Многие из них живут при миссионерских стоянках и в правительственных резервациях, некоторые работают пастухами на белых скотоводческих фермах. Почему австралийским аборигенам выпала намного худшая участь, чем новогвинейцам?
Основная причина — благоприятные условия некоторых австралийских регионов для европейского заселения и хозяйствования, а также роль ружей, микробов и стали в процессе вытеснения их коренных обитателей. Несмотря на уже перечисленные проблемы австралийского климата и почв, наиболее продуктивные и плодородные районы континента вполне пригодны для европейского производства продовольствия. В основе земледелия австралийской субтропической зоны сегодня лежат главные культуры евразийской субтропической зоны: пшеница (ведущая австралийская культура), ячмень, овес, яблони и виноград; их дополняют сорго и хлопчатник, происходящие из африканского Сахеля, и картофель, происходящий из южноамериканских Анд. В тропических районах австралийского северо-востока (Квинсленд), которые лежат за пределами оптимального ареала культур Плодородного полумесяца, фермеры-европейцы выращивают сахарный тростник из Новой Гвинеи, бананы и цитрусовые из тропической Юго-Восточной Азии и арахис из тропической Южной Америки. Что касается скота, то евразийские овцы позволили распространить производство продовольствия на более засушливые районы Австралии, непригодные для земледелия, а евразийских коров выращивают в тех же более влажных районах, что и евразийский хлеб.