Рваная грелка-2

Олин Макс

Как я тут очутился, я связанно вспомнить не могу. История банальная осень, вечер, холодно до жути, я возвращаюсь вечером из гостей. Днем было тепло, я был в легкой курточке. Долго стоял на остановке, но автобусов не было. Потом плюнул на все, и что бы не замерзнуть, отправился к метро пешком. Как под порывами ветра перебирался через какую-то траншею, пытаясь разглядеть настил в полутьме — это я еще помню. Дальше — чистая медицинская палата. Я лежу, мне очень неудобно, но где — вспомнить не могу. По моему — везде. Долго лежал. Ни о чем не думаю, смотрю — потолок. Потом встал. Ни одной живой души. Одни киберы ездят. Я к ним отнесся как-то очень спокойно. Это я потом узнал, что меня держали на морфии. Почти неделю. Они, бедные, запрограммированы так, что без чего-нибудь

подобного пациент, если он без сознания, и копыта может отбросить. Зато это помогло перенести мне шок от увиденного. Ну, на последствия ядерного взрыва это похоже все же не было. Но на последствия мамаевого нашествия — очень. Изменился сам дизайн города. Если вы помните Москву пятидесятых и сравните ее с Москвой восьмидесятых — вы меня поймете. Здесь изменения были еще больше — ведь прошло пятьдесят лет! От той цивилизации, которую я помнил ничего. Другие дома, другая планировка улиц, другие прохожие и проезжие, и вдруг — навстречу идет девушка. Наверное, у меня был ОЧЕНЬ обалделый вид. Но девушка в легком цветастом платьице, такая по-домашнему привычная вдруг прыснула в ладошку. Первая и единственная, кто всерьез обратила на меня внимание. И кто пригласил меня к себе домой, как только услышала растерянное «Дааа… До дому я сегодня не доберусь».

И началось мое путешествие в неведомое. Мир рушился и возрождался по пять-десять раз на дню. Я восклицал «Невозможно!», но реальность тыкала меня носом в свое г. Добилась только того, что я перестал восклицать вслух. Есть цивилизация. Люди разумные, говорят, на работу ходят, по магазинам, по бабам, даже в театры. И все — сплошь наркоманы. Все. Наркотики не введены в ранг культа, они просто есть, как воздух, колбаса и клопы с комарами. И эта цивилизация не имеет цели. Я не знаю, какую цель имела наша цивилизация, я задумался только сейчас, и уточнить не у кого. Но мы мечтали о покорении целины, полетах в космос и «длинном рубле». Эти ни о чем не мечтают, даже следующая доза им обеспеченна государством. Теперь о государстве. Оно номинально есть. В него даже проводятся выборы. Зачем — Несса не знает. Но на выборы ходит. Она искренне считает, что государство следит за исправностью киберов. И это при том, что всем абсолютно все равно, как ты живешь. Или как не живешь. И при этом есть общественные службы — больницы, детсады, службы по воспитанию (школа-ясли), морги, дворники и почтальоны. Я за месяц видел, как Несса трижды получала письма, и одно написала и отправила. Все письма — калька. «Дорогая, поздравляем тебя с самой дорогой шубой. Да хранит Ааллах ее белую шерсть. Твой Д.» Несса их внимательно читает, потом отправляет в мусор. Что очень логично. Телевизор — редкость, хотя и не дефицит. Просто не нужен. По нему (у знакомых видел!!!) передают новости, сводки погоды, художественные фильмы (очень редко, к сожалению) и даже мультики. Несса против телевизора — говорит «зараза, хуже героина». Все не настоящее. Игрушечное. И в то же время — реальность. Об дверь стукнешься — больно. На Нессу смотришь — приятно. Унитаз засорился — противно. Прочистили — нормально. Но часто хочется повеситься.

— Послушай, я тебе понимаю — Несса пеленает младенца, а я любуюсь ее стройной фигуркой — ты все-таки привык к своему образу жизни. Но что тебе с той жизни достается? Да, живешь ты втрое против нашего — это ты сколько поколений сможешь увидеть?

— Пять.

Я нормальный мужик, и я больше смотрю на нижнюю часть ее талии, чем на то, что она делает.

— Как пять? — Несса даже остановилась на секунду. — Это что, получается, что ты больше ста лет жить будешь?

— Нет, я то проживу, дай Господи, шестьдесят. Но поколений увижу пять.

— Так не бывает — Несса рассмеялась и вернулась к младенцу — я точно помню, шестьдесят делить на двадцать — будет три!

— Да, но когда твой сын заведет ребенка, ему будет десять, одиннадцать лет. Его сын — тоже самое. Так что за 40 лет я увижу пять поколений.

Несса закончила упаковку младенца, и мы собираемся гулять.

— Мой сын не будет заводить ребенка! К счастью для него.

— То есть?

— Рожают

женщины!

— Ну и что? Мужики им иногда помогают.

— Слушай, ты как маленький! Мужику все равно, в какую дырку совать, так что он к ребенку не имеет никакого отношения! Рожают женщины!

Мне совершенно не хочется читать ей лекцию о генетике и физиологии. Тем более, что это по большей части бесполезно. И я интересуюсь совсем другим.

— Несса, скажи, а кто тебе учил ухаживать за ребенком?

Несса смотрит на меня совершенно непонимающе.

— Ну, вот ты запеленала его, вы идете гулять, потом ты его раскрываешь, суешь вещи в машинку, кормишь, укладываешь спать… Кто тебя всему этому учил?

— А что, можно как-то иначе? — аж глаза загорелись. Для нее ребенок обуза. Долг обществу и государству, а никак не природе.

— Нет, наверное, нельзя — не хочу будить лихо, пока оно тихо — но ведь я не умею всего этого, а ты вон как ловко все делаешь.

— Ага, значит, и ты чего-то не умеешь — Несса почему то очень обрадовалась этому. Неужели все это время она искала, чего я не умею? Кем же я для нее выгляжу? Кибером? Святым? Пророком?

— Я погляжу, как это делаешь ты, и научусь. А ты?

— А я чего? Я вот… Нет, ну как можно ребенка не водить гулять? Он же закапризничается, прибегут, насучат по мозгам, да и вообще… А кормить… Подносишь к груди, он все сам делает. Чего тут учить?

— И что, все матери так знают?

— Ой, я про всех не знаю, но, наверное да. Ты же не учишься дышать, пользоваться иньектором…

Я смотрю на нее и смеюсь. Несса догадывается и присоединяется. Малыш начинает хныкать. Несса смотрит на меня укоризненно и начинает агукать и успокаивать малыша. А я смотрю на нее и раздумываю, как это природа уложила сложнейший ритуал ухаживания за младенцем в безусловные рефлексы? Ведь Несса все делает правильно, иначе люди бы все давно повымерли, но ни мгновенья не задумывается, что она делает! Или это всегда было в людях, и лишь столь странный образ существования разбудил древние инстинкты?

Несса увидела магазин. В нем выставлены тряпки и женская бижутерия. До сих пор не понимаю, зачем они всем этим пользуются? Сунула мне ребенка в руки, и — к витрине. Автоматически покачиваю мальчика, и слежу за выбором. Примерила шапочку — не понравилась. Примерила косынку — не то. Взяла какую-то деталь одежды, повертела в руках, бросила назад. Выбрала что-то типа жабо, прикрепила к вырезу платья, погляделась в зеркало, осталась довольна. Достала из сумочки пару ампул, бросила в приемное отверстие автомата возле витрины. Тот загудел, и выдал «сдачу» — два каких-то пакетика. Расплата наркотиками как деньгами — для меня тайна за семью печатями. А Несса прекрасно ориентируется в ценах и курсах «валюты». И вещи — лежат под «присмотром» автоматов. Подходи, бери, и уходи. Ан нет, платят. Интересно, бывают ли у них грабежи?

— Несса, а грабежи у вас бывают?

— Конечно!

* * *

Их трое. Странное число для всех людей — даже в мое время группы нападающих из двух или четырех человек были редкостью. Либо профессионалы, либо остатки. Обычно число нечетное. Вот и сейчас — трое. Глаз не вижу — достаточно темно. Поэтому угадать серьезность намерений не могу. И главное для меня — возраст. Уже третий месяц тут, а все никак не могу привыкнуть к тому, что возраст у них по другому считается парень пятнадцати лет для меня — сопляк. Для них — отец троих-четверых детей, почти старик.

— Эй, друг, дай закурить.

Честно отваливаю челюсть. Вот уж действительно — приверженность к традициям…

— Мужуки, вы чего, приняли меня за директора магазина?

— Не жмись, друг, вынимай кармансы, и будешь ласков.

Пока пытаюсь (опять же честно) въехать в современную «феню» парень слева вынимает руку, в руке что-то продолговатое и блестящее металлическим отблеском. Руки и ноги становятся ватными, вопль застревает в горле, от чего очень тяжело сделать следующий вдох, и изнутри раздается крик души «Жить!!!». И это при том, что нету у меня дури!! Ну, правда нету!!! Ведь убьют, гаденыши, и не докажешь…