Рваные валенки мадам Помпадур
Шрифт:
В квартире Ивана стоял пронизывающий холод.
– Похоже, вы забыли закрыть окно, – предположила я.
– Вероятно, – равнодушно сказал хозяин, сел на диванчик у входа и застыл, словно изваяние.
Я скинула ненавистные туфли, куртку и побежала по комнатам, захлопывая стеклопакеты. Потом вернулась в прихожую, обнаружила Доброва на том же месте, в той же позе и поспешила на кухню.
В большом холодильнике было много свежей еды. Правда, в основном это оказалась гастрономия – сыр, колбаса, ветчина, банка красной икры, сливочное масло. В деревянной хлебнице лежал батон, завернутый в мешок с надписью «Булочная «Оболенский».
Я поставила чай, стала делать бутерброды, развернула пакет с багетом и увидела чек. Хлеб оказался совсем свежим, Иван приобрел
Из носика чайника повалил пар, я открыла шкафчик, там стояло много кружек, в основном белых с цветочным рисунком. Среди общей массы выделялся синий фарфоровый бокал с затейливой надписью золотом «Иван». Он стоял в сушке вверх дном, на оборотной стороне донышка я прочла надпись на немецком языке «Ich liebe dich».
Накрыв на стол, я вышла в прихожую и сказала:
– Пойдемте, вам надо попить горячего.
– Да, – покорно отозвался хозяин, отправился на кухню, сел за стол и замер с напряженно вытянутой спиной.
Я завела обычный бытовой разговор:
– Сколько вам сахара положить?
– Лучше мед, – попросил Иван. – Сахар вреден для здоровья, и коричневый не лучше. Если вас не затруднит, возьмите банку на подоконнике. И примите мой совет: не употребляйте сахар, никакой, ни из свеклы, ни из тростника.
– С моим весом лучше даже не смотреть на сахарницу, – улыбнулась я.
Иван неожиданно оживился:
– Вы не пробовали зубную пасту «Фрутто»?
Я схватила банку, на крышке которой было изображение нереально большой пчелы и, пытаясь ее открыть, переспросила:
– «Фрутто»? Это что? Про «Нокко» я знаю, покупала, хорошая паста, но, простите, вкус у нее не ахти.
Иван Сергеевич оживился:
– Я выпускаю народную косметику. Дела идут, может, не так хорошо, как хочется, но все-таки. К сожалению, моя фирма не способна противостоять мировым брендам, вроде «Диора», «Шанели», «Живанши» и прочих. Но все прекрасные зарубежные кремы, сыворотки, эмульсии стоят огромных денег. Поверьте, в основном покупатель оплачивает рекламу и красоту упаковки, цена содержимого не так уж и велика. А я помещаю замечательную маску «Мед и яйцо» в простые баночки, не прикладываю к ней лопаточку, не упаковываю в картонную коробочку, не кладу в фирменный пакет. Зато в состав средства входит натуральный мед и отличный яичный порошок. Никаких многочисленных посторонних добавок. Я не скрываю, что использую кое-какую химию, не обманываю женщин. Кстати, если вы видите на рекламной листовке текст: «Наш гель состоит исключительно из растительного сырья, и больше в нем ничего нет», – не верьте. Вам дурят голову. Без консервантов косметика не выдержит даже короткой транспортировки. Вопрос: сколько всяких «Е» напихано в баночку? У меня минимум. В Москве на мою продукцию малый спрос, столичные штучки избалованны, им необходимы хрустальные флаконы с позолоченными пробками. Учтите еще момент престижа. Для некоторых дам очень важно произвести впечатление на подруг, они не поставят в ванной скромную коробочку российского производства. Будут сидеть месяц впроголодь, но приобретут крем всемирно известного бренда. Таков наш российский менталитет. С одной стороны, мы ненавидим богатых, завидуем им, с другой – боимся показаться нищими. Я распространяю продукцию по провинции, там она неплохо идет. Но надо постоянно совершенствоваться, предлагать новинки. Нашими специалистами разработана зубная паста «Фрутто». Из названия понятно, что она имеет ярко выраженный вкус сладких плодов. Так вот, во «Фрутто» добавлена одна трава – название ее не сообщу, это коммерческая тайна. Растение распространено в России, обладает свойством отбивать аппетит. Понимаете? Чистите зубы и не хотите есть. Могу дать вам тюбик.
– Здорово, непременно попробую, – восхитилась я и уронила банку.
Послышался хлопок, емкость развалилась на несколько осколков, темно-желтая густая масса стала растекаться по плитке.
– Вот неуклюжая! – разозлилась я. – Где у вас половая тряпка?
– В ванной, в стенном шкафу, – пробормотал Иван Сергеевич.
Оживление хозяина словно
Я пошла в санузел, очень быстро нашла там швабру и не удержалась от взгляда на полочки у раковины. Странное дело, но в семье производителя косметики не пользовались никакими средствами для лица. У любой женщины, даже у той, которой капитально наплевать на свою внешность, найдется или крем, или лосьон, или гель для умывания. Но тут стоял одеколон из мужской линии, лежала бритва, а в стаканчике торчала одна зубная щетка и паста под названием «Дантин» – ее производят в Италии. Один раз я купила такую и была не в восторге от сильного мятного вкуса. Иван Сергеевич не пользовался «Фрутто», предпочитал продукцию конкурентов. Хотя Доброву нет необходимости худеть, у него подтянутая фигура человека, который следит за собой. Но и «Нокко» здесь не нашлось.
Я вернулась на кухню, живо все убрала, заставила Ивана Сергеевича поесть, потом сказала:
– Ложитесь спать, примите успокоительное, утро вечера мудренее.
Добров поежился, мне показалось, что он боится остаться один, но не хочет в этом признаваться, поэтому предложила:
– Я посижу, пока вы не уснете, посмотрю телевизор, а затем уеду домой.
– Не стоит! – слишком бодро воскликнул Добров.
Но я повторила:
– Лучше я подожду, а потом уйду.
Иван Сергеевич сгорбился и направился в спальню, я переместилась в небольшую комнату, поняла, что это детская, и увидела телевизор и DVD-проигрыватель, точь-в-точь такие, как те, что есть у нас в гостиной, и, сев в кресло, нажала на пульт.
Через короткое время стало понятно: телик здесь использовали лишь в качестве экрана для видика, к нему не подвели систему. Я решила порыться в подборке дисков Надюши. Меня вполне устроит добрый мультик. Но никаких ярких коробочек не нашлось, лишь в самом DVD-проигрывателе лежал диск без названия. Я зевнула и снова взялась за пульт. На экране появились круги, сначала серые, потом они побелели, начали багроветь, зеленеть, синеть. Цвет постоянно менялся. Форма геометрических фигур тоже. Из кругов образовывались квадраты, ромбы, овалы, они выстраивались цепочкой, принимали вид конуса, рассыпались и снова собирались, из динамика медленно просачивалась заунывная музыка, похожая на плач.
Зрелище оказало на меня парализующее воздействие. Я сидела, уставясь на экран, словно белый пушистый кролик на королевскую кобру. Мне было жарко, руки-ноги превратились в желе, голова с трудом держалась на шее, исчезли все мысли, желания, возникло чувство покоя, но не приятного, расслабляющего, а какого-то безнадежного. Наверное, так ощущал себя Наполеон после Ватерлоо. Сражение проиграно, поделать уже ничего нельзя, история не имеет обратного летосчисления, остается лишь впасть в нирвану и попытаться пережить поражение в состоянии амебы.
Музыка резко оборвалась.
– Смерть! – крикнул резкий мужской голос. – Она придет! Не важно, сколько тебе лет! Она здесь! Сын…
Звук оборвался, экран погас, я моргнула и увидела Ивана Сергеевича, который в ярости топтал вынутый из проигрывателя диск.
– Мерзость, мерзость, мерзость, – твердил он.
Туман в моей голове растворился, липкая паутина, обмотавшая тело, пропала.
– Что вы делаете? – испугалась я.
Иван смотрел на осколки диска.
– Люба слушала эту дрянь! Психоделическую! Успокаивалась! Ненавижу!
– Ваша жена посещала психотерапевта, и он дал ей этот диск? – сообразила я. – Подскажите его адрес!
Реакция Доброва на простой вопрос была невероятной. Добров схватил меня за плечи, легко, словно нашкодившего котенка, протащил по коридору, вытолкал на лестницу и со словами: «Пошла вон!» – захлопнул дверь.
Я оказалась на площадке у лифта в чужих домашних тапочках и без куртки.
В первую секунду меня охватила растерянность. За окном проливной дождь, джип припаркован на достаточном удалении от подъезда, придется бежать по лужам, этак легко простудиться! Потом пришло удивление. Что я совершила бестактного? Включила видеоаппаратуру хозяина? Почему просмотр мною диска вызвал у Доброва припадок бешенства?