Рядом с молниями

Чевельча Николай Степанович

Климов отметил про себя, что работа шла организованно. К участкам беспрерывно подъезжали автотягачи с грузами. К Галкину несколько раз подходили офицеры, старшина и рядовые. Задавали вопросы, на которые он спокойно, по-деловому давал ответы, и те, удовлетворенные, уходили к своим рабочим местам.

Климов не ожидал увидеть на строительстве такого порядка. Судя по тому, как горячился Галкин у него в кабинете, ему подумалось, что на строительстве сплошная неразбериха.

— Прошу вас, товарищ полковник, — говорил, между тем, Галкин, — обратите внимание на участок леса слева. Здесь начинается подъем, правда, он почти незаметен, но беда

в том, что местность сильно заболочена. Когда все закончим, эта вода нам не страшна, а сейчас она очень опасна.

Прошли по дамбе. В метре от края стояла вода.

— Составьте план работ, определите количество людей и автотранспорта, и все это представьте сегодня же в штаб части. Выделим людей столько, сколько нужно. Я вижу, что вам это необходимо. Если не успеем, нашим ракетчикам нечего будет делать, — слова эти Климов адресовал начальнику штаба, тот понял и не возразил, только смущенно кашлянул.

Климов пошел на выход с площадки. Следом за ним шли Смирнов и Галкин. Теперь, когда деловые вопросы были решены, они вновь предались воспоминаниям.

Возле машины Климов остановился, вынул из кармана маленький блокнот, полистал его, прочитал какие-то заметки, понятные только ему.

— Михаил Иванович, — сказал он. — В подразделении капитана Думова сегодня по плану комплексные занятия. Давайте-ка заглянем к нему.

Смирнов кивнул. Распрощавшись с Галкиным, тронулись в путь.

Ехали молча, Смирнов, откинувшись на спинку, начал читать стихи. Читал задумчиво, тихо:

А у меня друзей еще немало — из тех, что не склонились под огнем, когда война мотала, испытала на стойкость, на разрыв и на излом. Мне с каждым годом дружба их дороже все уже круг, и все тесней она...

Климов удивленно вскинул брови.

— Ну что вы! — рассмеялся Михаил Иванович. — Не я, не-е-т. Это Жуков писал.

— Который?

— Вот именно: «Который?» Сколько их у матушки Руси — и все талантливы, все личности... Этот Жуков — ивановский поэт, пулеметчиком всю войну прошел. Представляете? В стихах до сих пор воюет. Чему вы так удивляетесь, Владимир Александрович?

Теперь рассмеялся Климов, глядя на недоуменное лицо Михаила Ивановича, сказал:

— Простите. Мне и в голову не приходило: вы — и вдруг стихи. Я привык от вас про собрания слышать, про нравственный климат в подразделениях, про мобилизацию усилий...

— Да-а, — вздохнул Михаил Иванович, — это называется заболтались вконец...

Климов никак не отозвался. Весь остаток пути он молчал. Думал и о встрече фронтовых товарищей, свидетелем которой он был, и о том, что дамба в угрожающем положении, и о стихах неведомого ивановского поэта, бывшего пулеметчика.

4

Капитан Думов проводил комплексные занятия. В центре, «на столе», стояла ракета. Вокруг нее — специальные машины, необходимые для подготовки ракеты к пуску. Личный состав, в комбинезонах, с противогазами, находился на своих местах. Все вроде бы шло, как заведено, размеренно и продуманно, но что-то насторожило Климова, когда он подходил к стартовой

позиции.

Думов встретил командира, доложил по форме, и слова его дважды отозвались эхом в лесной тишине.

«Тишина, необычная тишина на позиции — вот в чем дело!» — понял Климов я резко спросил:

— Когда была подана команда «к бою»?

Капитан назвал время.

— А сейчас сколько?

Думов ответил, взглянув на свои часы.

— На какой операции вы должны быть?

— На одиннадцатой, товарищ полковник, а в действительности на восьмой.

— Почему?

— Много задержек, долго отыскиваем неисправности и медленно их устраняем.

Климов смотрел на Думова изучающе.

— Я вас, товарищ капитан, спрашиваю о главной причине плохой организации комплексных занятий, а не о следствии этих причин.

— Техника сложная, а знаний должных нет — вот и вся причина, товарищ полковник.

Думов ответил озабоченно, но спокойно и с сознанием своей невиновности. Это еще больше рассердило Климова. В голосе его было уже явное осуждение, когда он спрашивал:

— И что же вы намерены предпринять?

— Еще раз обратимся в инструкторскую группу. Она поможет разобраться, где кроются ошибки. Затем проанализируем наши неудачи. Будем изыскивать время на дополнительные занятия. — Думов оставался невозмутимым, словно бы и не замечал раздражения командира. Помолчав, добавил: — Инженера бы одного в наше подразделение.

— Нет у меня инженеров! — уже не сдерживаясь, ответил Климов. — Приедут выпускники училищ, тогда положение поправим, а сейчас извольте день и ночь учиться. — Климов оглянулся по сторонам, убедившись, что солдаты их не слышат, продолжал еще более жестко: — У вас, капитан Думов, достаточно служебного опыта, но, видимо, нет желания. Мы с начальником политотдела пришлем комиссию к вам, надо поглубже разобраться, в чем тут дело.

— Не надо, Владимир Александрович, — вступился за Думова Василевский. — Я это подразделение знаю. Здесь много работают, лентяев я не вижу, поэтому сам помогу им и своих инженеров подключу.

— Вас одного на всю часть не хватит, — уже более сдержанно произнес Климов и начал обход стартовой позиции.

Осматривал все так внимательно, словно бы искал, к чему придраться. Обратил внимание на форму, в которую были одеты солдаты.

— Где взяли комбинезоны? — спросил он все еще ворчливо, но уже без раздражения.

— Привезли со старого места службы. Орудия чистили в них во время паркового дня. В них удобнее работать и, опять же, сохраняем обмундирование...

— Это вы хорошо сделали, капитан. — Климов еще раз взглянул на ракету, окинул озабоченным взглядом всю площадку: — Ну что, многое ясно... Михаил Иванович, пора ехать в штаб. Погода-то, вроде, улучшается. — Он поднял голову, посмотрел на низко плывущие над лесом тучи и, от изумления присвистнув, спросил, показывая на вершину сосны:

— Что сей сон означает?

— Это не сон, товарищ полковник, — спокойно и даже весело отвечал Думов, — это всего-навсего наблюдательный пункт... Как в артиллерии.

— И что же, далеко видится с этой вышки?

— Вполне даже далеко, — не замечая иронии в вопросе командира или лишь делая вид, отвечал с прежней невозмутимостью Думов.

А Климов словно бы и не слышал его ответа, спросил вдруг:

— Как вы, товарищ капитан, работали в прежней части?

Вместо ответа Думов снял с руки золотые часы, Климов прочитал гравировку на крышке: